Збинек Черник

Самое запутанное дело комиссара

Домик комиссара стоял в стороне от других домов на окраине города. Уличное освещение в эту глушь еще не провели, всюду было темно, светилось только одно окошко на втором этаже - видимо, там комиссар работал. Улица была пуста. Шенсберг вышел из машины, закрыл ее на ключ и направился к двери, нащупывая кнопку звонка. Ага, вот и она. Он позвонил. Из глубины дома раздался голос хозяина:

- Входи, Гарри, дверь открыта.

Комиссар - один из умнейших полицейских страны, гроза всех жуликов, бродяг и воров (ни одному из них не удавалось от него уйти) - был старым холостяком. Любитель одиночества, он не имел привычки приглашать подчиненных к себе домой, даже в силу служебной необходимости. Но сегодня он сделал исключение, позвонил Шенсбергу и попросил приехать к нему, да не откладывая. Случилось, мол, нечто чрезвычайно важное.

Шенсберг по деревянным ступеням поднялся на второй этаж в кабинет комиссара. Тот его уже ждал.

- Присаживайся, Гарри, - сказал комиссар. - Сожалею, что был вынужден вытянуть тебя из дома, но боюсь, что дело, о котором хочу тебе рассказать, не терпит отлагательств. Ты ведь знаешь, я служу в полиции три десятка лет, собственно говоря, именно сегодня исполнилось ровно тридцать лет, как я вступил в полицию - день в день. За это время никому и никогда не удавалось застать меня врасплох, не удастся и сейчас. (Это была своеобразная присказка, неизменно одна и та же, постоянно повторяемая. Комиссар начинал ею каждое дело, чем, откровенно говоря, несколько раздражал своих в общем-то верных и преданных сотрудников.) Но легкой работенки ждать нечего, это точно. Итак, к делу. Ты когда-нибудь слышал об опытах профессора Холма из Генетического института? Вряд ли, я так и думал. О них не принято открыто говорить, а тем более писать. И я бы ничего не знал, если бы... Вот именно, если бы. Сам-то я в этом деле не специалист, от биологии всегда держался подальше, поэтому прошу извинить за неточность. Ну, так вот. Этот самый Холм и его ассистент нашли способ воздействия на гены человека, благодаря чему сущность индивида может полностью измениться. Результаты опытов, как утверждают, поистине ошеломительные: речь идет о создании человека, скорее сверхчеловека, который способен делать все, о чем мы, простые смертные, можем лишь мечтать. Только представь себе: развитие этого мутанта - так сами ученые его называют - от младенческого возраста до возмужания происходит всего за каких-нибудь два года. Через два года он уже полностью сформировавшаяся личность, способная жить до двухсот лет! Но это еще не все. Ты только послушай, на что он способен. Я тут записал кое-что для памяти.

Комиссар открыл записную книжку и начал читать монотонным голосом, сопровождая текст комментариями:

- При ходьбе пешком мутант способен развивать скорость до пятидесяти километров в час (вроде как в сапогах-скороходах), потребность в сне у него минимальная, час-другой в сутки, он превосходно переносит огонь, обладает способностью к регенерации (отрежешь ему ногу, а она снова вырастет!); раны, смертельные для простого смертного, у него моментально заживают, он может питаться любой пищей, даже человеком. И наконец, самое главное: мутант наделен способностью влиять на сознание других людей. Он может кого угодно убедить, например, в самом абсурдном и невероятном, а потом использовать это в своих целях. Причем, заметь, не имеет значения, общается ли он непосредственно с тем или иным человеком или делает это телепатически; расстояние значения не имеет. Ему ничего не стоит убедить убогую старушку-пенсионерку, что неделю назад она заняла у него полмиллиона, а старую деву - что он ее первенец; пешехода, которого чуть не сшиб грузовик, что никакого грузовика не было, и все в таком роде.

Комиссар с минуту помолчал, прокашлялся и продолжал:

- Сам понимаешь, с такими свойствами мутант - не только чудо века, но по целому ряду причин и огромная опасность для окружающих. Парочки таких "сверхлюдей" достаточно, чтобы переделать человечество, если, конечно, они этого захотят. Поэтому все опыты в Генетическом институте пока приостановлены. Но один мутант, единственный представитель своей суперрасы, успел появиться на свет божий. Несколько лет его держали в строгой изоляции, в эдакой тюрьме со всеми удобствами, но, несмотря на все строгости, ему удалось скрыться. И не далее как сегодня.

Шенсберг неподвижно сидел на стуле, внимательно слушал шефа и молчал.

- По мнению профессора Холма, и это понятно, мутант будет вести себя с людьми агрессивно, - продолжал комиссар. - Дьявол сорвался с цепи, но тот хоть дневного света боялся. Мутант не боится ничего. К сожалению.

У комиссара был необычно обеспокоенный, даже расстроенный вид.

- В любом случае дело надо держать в секрете, - сказал он. - Писаки не должны ничего разнюхать, не то среди населения начнется паника. А мы обязаны принять все меры и задержать потенциального возмутителя спокойствия, пока он ничего не натворил. Дело это нелегкое, мутант - не обычный злодей или убийца, а человек по своему умственному развитию на ступень выше нас. Я хотел перед началом розыска посоветоваться именно с тобой. Знаешь, я тебе верю, считаю своей правой рукой...

Шенсберг, который, не меняя позы, слушал комиссара не перебивая, сейчас как бы мимоходом заметил:

- По твоим словам, мутант обладает способностью влиять на сознание других людей. Тогда ответь, пожалуйста, на один вопрос. Что бы ты сделал, если бы этим мутантом оказался я?

Комиссар нетерпеливо от него отмахнулся:

- Брось ты эти шуточки, нашел момент!

- Шутки? - повторил Шенсберг. - Я спрашиваю, что бы ты делал, если бы удравший мутант, этот, как ты выразился, единственный представитель своей суперрасы на Земле, внушил тебе посредством телепатии, чтобы ты набрал такой-то номер телефона и пригласил его к себе домой? Ты полагаешь, что разговариваешь сейчас со своим старым сотрудником Гарри Шенсбергом, а на самом деле это не он. Мутант предпринял это для устрашения тех, кто собирался плести вокруг него интриги.

Слушая своего подчиненного, комиссар потерял дар речи. Впервые за тридцать лет безупречной полицейской карьеры, тридцать лет тяжелой, опасной работы, тридцать лет распутывания невероятно сложных дел, из которых он неизменно выходил победителем, хотя враги не раз пытались пристрелить его как зверюшку-вредителя, зажарить как кролика, утопить как котенка. Впервые за эти тридцать лет ему показалось, что он недооценивал своего собеседника. На лице Шенсберга он увидел усмешку победителя. Неужели перед ним и в самом деле сидит удивительный и опасный мутант? Чушь! Ведь Шенсберга он знает столько лет! Знает ли?

Все это за долю секунды промелькнуло в голове комиссара. Так или иначе, позволить себе рисковать он не имеет права. Пистолет лежал в ящике письменного стола, стоявшего в углу комнаты. Скорее туда и как можно незаметнее! Внешне сохраняя спокойствие, комиссар сделал несколько шагов по направлению к столу.

- Сейчас ты идешь за пистолетом, - сказал Шенсберг, - но позволь тебе напомнить, что мутант обладает способностью к регенерации (помнишь: отрежешь ему ногу, а она тут же снова вырастет) и что смертельные для простого смертного раны у него сразу заживают. Тебе придется согласиться, что на такого жалко пули.

- Ну, вот что, пора кончать игру. Начнем рассуждать здраво, - сказал комиссар, хотя отлично понимал, что ни о какой игре речь и не идет. Его сомнения сменились страшной уверенностью. Мозг напряженно работал. Нельзя терять ни минуты, преступно дать этому супермену возможность напасть первому, надо немедленно что-то предпринять!

Он рванулся к двери в соседнюю комнату и быстро повернул за собой ключ. Все произошло в одно мгновение.

- Спасен! - с облегчением выдохнул комиссар, но тут же понял, что ненадолго. Он оказался в глупейшей ситуации. Телефона в комнате нет, а единственная дверь ведет туда, откуда он только что счастливо сбежал. Помощи ждать неоткуда. Остается одна возможность: окно. Правда, в его возрасте это тяжеловато: стена совершенно гладкая высотой в несколько метров, ухватиться не за что. Кроме того, кругом темень и вообще, что и говорить, прекрасная картина - комиссар полиции покидает собственный дом путем, который обычно избирают преступники! Но делать нечего, выбора у него нет. Вперед!