Ольга Леонидовна Чернорицкая

Гробоисследовательское эссе

Идеи "Гроба своими руками" Ексакустодиана Измайлова и Иосифа Пенкина в предшествующей литературе (их происхождение) и в последующей литературе (их понимание).

Введение к введению в "Гроб своими руками"

После прочтения "Гроба своими руками. (Руководства для плотников)" - величайшего из величайших (я не побоюсь этого слова) произведений современного искусства, руководства по жизни и смерти, написанного бессмертными руками Ексакустодиана Измайлова и Иосифа Пенкина и посвященного памяти Ексакустодиана Измайлова, так и не дожившего до правильного окончания и правильного понимания своего творения (разве такое делается руками?!) а именно "Гроба своими руками", сделаешь вывод, наконец, что ни классиков, ни современников без этого произведения ты не понимал, не понимала и не поймешь.

Во-первых, непонятно, почему на "такую актуальную тему, как изготовление гроба" ни до Ексакустодиана, ни после него не посягнула ни одна живая душа. Во-вторых, непонятно, почему кроме самиздатовского "Соло" ни один журнал не осмелился вместить в себя это бессмертное руководство, почему все газеты и журналы изо дня в день не печатают отрывки, почему не ставятся спектакли по "Гробу своими руками" во всех театрах страны и мира, не снимаются кинофильмы и нет в прессе полемики по основному вопросу, поставленному Ексакустодианом: как построить собственный гроб? И даже не возникло, как предполагал автор, направление гробовой поэзии, и не заняло отведенный ему пьедестал? А в-третьих, почему преподавание литературы в школах и вузах после написания Ексакустодианом "Гроба своими руками" продолжается вестись неправильно: на произведение литературы до сих пор смотрят с точки зрения живых, а надо бы смотреть из глубины гроба - так виднее, ведь находящаяся снаружи чернь...

Изменчива, мятежна, суеверна,

Легко пустой надежде предана,

Мгновенному внушению послушна,

Для истины глуха и равнодушна,

А баснями питается она.

Тогда как лежащий в гробу духовно неизменчив, немятежен, несуеверен, пустой надежде не предан, мгновенному внушенью не послушен, для истины не глух, не равнодушен и баснями не питается он.

Вот, например, дочитав до предложения: "Любую личность пугает предстоящая смена всего накопленного десятилетиями на стандартный гроб, сколоченный из грубых досок...", сразу же вспоминаешь пушкинского "Скупого рыцаря" и домысливаешь его уже по правильному пути: пути негодования по отношению к повесе, которому все это достанется.

Прочитав перечисление содержимого гроба Ексакустодиана (см. цитату ниже), вспоминаешь не только подтирки Гаргантюа, но и Ноев Ковчег в обработке древесных червей Джулиана Барнса, и гробницы фараонов в интерпретациях Петухова, и либерею Ивана Грозного, решившего, как истинный писатель, устроить себе гробницу из книг, причем такую, чтоб все искали, но никто найти не мог - ведь настоящий гроб должен быть недосягаем. А узнав об истязании Ексакустодианом собственного тела с помощью голода, невольно начинаешь понимать смысл веревок Симеона Столпника, и крючья блистательной кыси Татьяны Толстой, и коморку-гроб истинного папаши Убю всех времен и народов Альфреда Жарри, и благие намерения Великого инквизитора нашего Федора Достоевского, создавшего еще задолго до социализма истинное чистилище для душ отступившихся. Подобная самоотверженность достойна самого Олега Григорьева, умеющего как никто другой презирать телесность во имя духовности:

Девочка красивая

В кустах лежит нагой.

Другой бы изнасиловал,

А я лишь пнул ногой.

Кстати, именно Олег Григорьев блистательно описал конец света время, когда мы все загремим в ящик и нам станет тесно лежать. Нам и в вертикальном-то положении было тесновато:

Видали?

Все вертикальное

Легло по горизонтали.

Интересно, что это так толкается?

Время тут спрессовалось

И вот теперь расширяется.

А ляжет оно, несомненно, в результате отсутствия звездного притяжения, ведь...

Люди от звезд происходят,

Потому вертикально и ходят.

А когда мы все ляжем в свои гробы, то нас звезды притягивать перестанут, а станет земля сплющивать. Таков олеггригорьевский закон природы. Вообще все главные законы - я не только один закон природы имею ввиду - вообще все законы и политические системы каким-то неизъяснимым образом связаны с загробной жизнью и с тем, что мы ждем от нее.

Великая мысль Юрия Кузнецова... как там у него?

Что ни шаг, отовсюду опасность.

"Гласность!" - даже немые кричат,

Но о главном и в мыслях молчат,

Только зубы от страха стучат.

Это стук с того света, где ад.

Я чихал на подобную гласность.

Эта мысль идеально закончена в "Гробу своими руками":

"Вот что любил говорить Ексакустодиан: "Что это за половинчатая перестройка, когда чешут языками обо всем, кроме главного?" А главным для Ексакустодиана было изготовление гроба". Итак, если мы будем исходить из положения, что все законы и политические системы непосредственно связаны с загробной жизнью, то перестройку можно действительно назвать половинчатой. Не было в те времена ни настоящей политики, вгоняющей в гроб целые народы, ни настоящих гробов, способных эти самые народы в себя вместить. В наше время только о главном языками и чешут - сбылись чаяния Ексакустодиана, царство ему небесное!

Когда читаешь бессмертный некролог Иосифа Пенкина, то слезы на глаза наворачиваются: "Ексакустодиан вел типичное существование гения, отдающегося своему детищу. Окружающие, никогда не понимавшие Ексакустодиана, недолюбливали его. Да и он не был веселым человеком, не любил пустых разговоров, они невероятно раздражали его. Да, в одном случае он даже избил своего ученика, задавшего во время занятий глупые вопросы. Ученик, однако, остался жив. Пролежав полгода в больнице, он опять пришел в "Вольное Общество Независимых Плотников". Отзанимался месяц. На большее его не хватило. Через месяц опять спросил, да так плоско, что Ексакустодиан забил его до смерти".

А слезы на глаза благодарного читателя наворачиваются исключительно из жалости к приходящему тут же на ум невеселому человеку - гробовщику Пушкину. Плоские шуточки немцев и Юрко выводили плотника Адрияна Прохорова (А.П.), равно как и поэта Александра Пушкина (А.П.) из себя, а вот убить он никого не мог, не смел, да и время было другое. А надо бы! Как же это мертвецы не могут быть клиентами? Ну как, я вас спрашиваю?! Только мертвецы и могут быть настоящими клиентами, окончательными. Только за их здоровье и следует пить. Продукция гробовщика не имеет конкуренции в загробном мире, как верно заметил Шульц Пушкин, "живой без сапог обойдется, а мертвый без гроба не живет". Все остальные производства, в том числе и упомянутое выше сапожное, тоже должны работать на загробный мир, но ведь не работают же. Только купцы вокруг "расхаживают. Как вороны Это только гений Ексакустодиана догадался их использовать для этой благородной и единственно настоящей цели:

"Внутри гроба автор поместил предметы собственности, все что удалось приобрести за последние пять лет жизни, а также подарки друзей и учеников. Там были: триста четырнадцать килограммов свежей говядины, двести два - свинины и триста девяносто пять - баранины, тоже свежей; две пары туфель: одни с острыми носами, лакированные, другие - с тупыми, но не лакированные, на шнурках, которых самих по себе было сорок пар, не считая пары в туфлях; девятнадцать обработанных цыплят, коробка творога, два свитера и пятьдесят две пары трусов, клубничное и малиновое варенье, общей сложностью 12 литров; восемнадцать пар кальсон, шахматы, три канистры со сметаной, сто шестнадцать буханок черного хлеба, двести сорок батонов белого; две пятидесятилитровые бочки, в одной из которых - молоко, в другой - подсолнечное масло; пол-литра ряженки, пять пар плавок, два зеркала, тридцать семь авторучек и шестьдесят пирожных с кремом; сорок два торта, восемьдесят пять рулонов обоев, ящик жевательной резинки и три пары кед; ксерокс, охотничье ружье и двести восемь патронов; рулон бумаги для кассовых аппаратов, три пиджака, бронированный сейф, два портфеля, девяносто восемь килограммов сливочного масла, пачка рафинада; три меховые шапки и девять спортивных (три из них с помпонами наверху), тридцать три палки копченой и двадцать семь полукопченой колбасы, две свежие осетрины, пара новых унитазов, восемь галстуков и две "бабочки"; неподъемные головки сыра, тоже две, тридцать три сорочки, пальто и шестнадцать футболок; три зимние и пять летних курток, вилки для многослойных бутербродов, шестьсот двадцать шесть килек, семьсот девятнадцать томов отборной литературы, четыреста бутылок лимонада, сто шестьдесят тетрадей в клетку, пара боксерских перчаток и двадцатикилограммовая "груша"; семь чайных сервизов, шестнадцать рюмок, двадцать восемь бокалов, девяносто различных ложек , тридцать две вилки; тарелки, общей сложностью шестьдесят две, аквариум, шесть бутылок рыбьего жира, восемьдесят кочанов капусты; семьдесят бутылок водки, двадцать четыре - шампанского, сто шестьдесят - пива; вставная челюсть, клетка с попугаем, разобранное пианино ... валенки, детская коляска и семь коробок табака; старинный "ундервуд" и домашние тапочки".