Идя в сторону площади, Эллери казался удрученным. Конечно, воскресным вечером Райтсвилл выглядел не лучшим образом. Большинство магазинов было закрыто, улицы пустовали, за исключением Лоуэр-Мейн между Площадью и Аппер-Уистлинг, но и там народу было мало, так как многие сидели в кинотеатре «Бижу». Некоторые обедали в «Золотых садах», терраса «Апем-Хаус» в колониальном стиле,[17] возможно, была наполовину оккупирована старыми леди, но Эллери знал, что большая часть высшего света, обитающего на Холме, на Норд-Хилл-Драйв, на Твин-Хилл и на Скайтоп-роуд, наносит друг другу визиты, что было воскресной вечерней традицией. Оживленным мог выглядеть только трехмильный отрезок 16-го шоссе между Лоу-Виллидж и железнодорожным разъездом, где было множество кафе.

Однако Эллери угнетал не Райтсвилл, а он сам.

Ему было абсолютно не за что ухватиться.

Либо связь между Мак-Кэби, Хартом и Доддом отсутствовала, либо он отупел, так как не имел понятия, с чего начать…

Возможно, в его состоянии была повинна и Рима.

Эллери опомнился, стоя на Стейт-стрит перед зданием окружного суда. Было около десяти, уже давно стемнело, над головой кивали старые вязы, улицу иногда пробуждали от дремоты фары автомобилей. Здания Северной телефонной компании штата, Райтсвиллской электрической компании, похожей на гробницу торговой палаты и библиотеки Карнеги на противоположной стороне были едва заметны. Вход в Мемориальный парк, обрамленный вогнутыми плитами и позолоченными именами павших на Первой мировой войне, уже стертыми и едва разборчивыми, зиял темным провалом. На мраморной площадке перед мэрией возвышался флагшток, освещаемый вечным огнем. Эллери ощутил желание войти в темный парк и сесть на одну из скамеек перед эстрадой оркестра Американского легиона,[18] чтобы пообщаться с вселяющим бодрость призраком Сузы.[19] Он уже двинулся к входу, но остановился, заметив зеленые огни между парком и зданием суда.

Полицейское управление Райтсвилла.

Шеф Дейкин…

Эллери вошел внутрь. Низенький полицейский с лысой макушкой дремал за столом, уронив голову на грудь.

При звуке открывающейся двери Дейкин вцепился в подлокотники вращающегося кресла.

— Я не привидение, — сказал Эллери. — Извините, что не постучал, не хотел будить лейтенанта Гоббина.

— Мистер Квин!

— Я подумал, — весело продолжал Эллери, — что состояние преступности в Райтсвилле могло заставить вас пропустить вечернее пение в воскресном церковном хоре, и оказался прав.

— Ну, будь я проклят! — воскликнул Дейкин. — Что вы делаете в Райтсвилле?

— Едва ли я это знаю.

Дейкин заметно постарел. В выпученных от удивления глазах краснели прожилки.

— Как бы то ни было, рад вас видеть. Садитесь! Давно приехали?

— Несколько часов назад.

— И надолго?

— Зависит от того, — ответил Эллери, — что вы можете мне рассказать о скале Малютки Пруди.

Дейкин прищурил светлые глаза.

— Девчонка Эндерсона?

— Она приехала ко мне в Нью-Йорк, и я вернулся с ней сюда.

— Значит, вы хотите выяснить, что произошло с Томом Эндерсоном?

— Можете избавить меня от лишних хлопот?

Дейкин рассмеялся:

— По-вашему, я в состоянии это сделать?

— Вы уверены, что Эндерсон был убит?

Шеф Дейкин повернулся на стуле, уставясь на фотографию Дж. Эдгара Гувера[20] над холодильником.

— Я просидел здесь несколько вечеров, думая об этом, как о личном деле. Старый чудак рано или поздно должен был получить удар ножом под ребра ночью у Вика Карлатти или утонуть в Уиллоу, слишком нагрузившись, чтобы держаться на плаву, как Мэтт Мейсон в двадцать шестом году.

— Откуда вы знаете, что Эндерсона убили?

— На его пальто были обнаружены свежие разрезы в дюжине мест. Две пуговицы оторваны. По шляпе прошлись ногами. Были и следы крови. — Дейкин повернулся к Эллери. — Думаю, у Эндерсона была назначена встреча с кем-то. На него напали, он сопротивлялся, но проиграл. Я не смог отследить его местопребывание после одиннадцати вечера в ту субботу — накануне утра, когда его пальто и шляпу нашли на скале. Последний раз Эндерсона видели идущим в одиночестве по Конгресс-авеню.

— Трезвым?

— Он шел прямо, точно баптистский дьякон, направляясь на восток, к окраине Лоу-Виллидж, где начинаются болота. Дочка Эндерсона сказала, что в ту ночь он не возвращался домой. Думаю, Эндерсон шел к скале Малютки Пруди. На Конгресс-авеню его видел Гаррисон Джексон — младший брат Эйба Л. Джексона. Гарри говорит, что Эндерсон шагал так, будто стремился к какой-то цели. Мне кажется, его убили около полуночи. Самое скверное в этом деле, мистер Квин, — медленно продолжал шеф полиции, — что тут абсолютно не за что зацепиться. Никто не выиграл со смертью Эндерсона. Он был безобидным и дружелюбным человеком. Все его любили. По ошибке его не могли убить — было полнолуние. Какой-нибудь маньяк? Чокнутый? Мы все проверили, но только зря потратили время. Это не несчастный случай, не ошибка и не дело рук сумасшедшего. Тома Эндерсона убил человек, который знал, что делает. Но кто и почему?

— Ничего личного — просто для удобства…

— Что вы сказали, мистер Квин?

— Я подумал о божьих коровках, — ответил Эллери. — Надеюсь, вы не оставили без внимания приятелей Эндерсона?

— Кого именно?

— Гарри Тойфела и Ника Жакара.

— Я допросил их в первую очередь. Если это сделал кто-то из них, то он славно поработал, чтобы замести следы.

— У них нет никаких предположений насчет того, с кем мог встретиться Эндерсон?

— Они говорят, что нет. — Дейкин повернулся и посмотрел в окно на Стейт-стрит. — Как бы то ни было, они — мелкая рыбешка. А тут кое-что покрупнее — нутром чую.

— Эндерсон не намекал Жакару или Тойфелу на что-либо необычное в его жизни? — настаивал Эллери.

— Нет. Хотя, если говорить о необычном, вам известно, что Эндерсон бросил пить?

— Рима мне рассказывала.

— У меня предчувствие, — пробормотал шеф, обращаясь к Стейт-стрит, — что это как-то связано с его гибелью.

— Если так, то напрашивается суровая мораль.

Дейкин повернулся с улыбкой — он был трезвенником.

— Что вы подразумевали под «кое-чем покрупнее», Дейкин? Важность? Количество подозреваемых? Участие каких-то известных личностей?

— Возможно.

— Например? Хотя бы намекните.

— Не могу. — Дейкин сердито поднялся. — Очевидно, я уже ни на что не годный старик и мне пора на свалку. Хотите сигару?

Эллери взял сигару, и они полчаса беседовали на более приятные темы, например о том, что губернатор Карт Брэдфорд заставил всех блюдолизов в столице штата ползать на четвереньках и выть.

— Помяните мои слова: этот парень въедет в Белый дом!

Прокурор Шалански, идол Лоу-Виллидж, успешно довел до конца дело о растрате, и ходили разговоры о его выдвижении в конгресс в будущем году. Все жаловались на дикий рост налогов. У судьи Илая Мартина прошлой зимой случился небольшой удар после смерти его жены Клэрис, но теперь он поправился, правда, бросил юридическую практику и выращивает астры, которые дарит всем гостям. Энди Биробатьян из цветочного магазина выглядит больным. Уолферт Ван Хорн был пойман in flagrante delicto[21] прошлой осенью в своем летнем домике на озере Фаризи с одной из дочек Джесса Уоткинса, который как следует отстегал его кнутом, но в суд подавать не стал. Джули Астурио ударилась в религию и уехала из города в компании ревностного евангелиста. Магазин «Пчелка» превратился в супермаркет на Слоукем-стрит, между Вашингтон-стрит и Аппер-Уистлинг, напротив лавки Логана, который грызет локти с досады. Одна из свиней Джокинга на свиноферме по 478-му шоссе родила пятиногого поросенка. Док Себастьян Додд получил четыре миллиона по завещанию старого Люка Мак-Кэби и теперь планирует новый корпус больницы.