…В два часа дня действительно пошел довольно сильный дождь. Он, правда, почти не задел Грэнд-Сити и ушел дальше на северовосток. Ученые, выехавшие в районы, омытые дождем, чувствительными счетчиками Гейгера обнаружили в этих местах некоторую радиоактивность почти всех предметов, попавших под дождь. Степень радиоактивности была, однако, очень неравномерна — от совершенно безвредных доз до нескольких рентгенов в час. А это уже могло вызвать заболевание лучевой болезнью. Опасные районы оказались, к счастью, малонаселенными. Их тотчас же оградили запретительными знаками специальные подразделения войсковой разведки.

Ходили также слухи, будто радиационная разведка обнаружила и более высокую степень радиоактивного заражения, но об этом строжайше было приказано молчать.

В газетах же на следующий день появилось сообщение, из которого следовало, что даже при самом тщательном обследовании местности, по которой прошел дождь, дозиметрическими приборами не было зарегистрировано ни одного рентгена радиации и что будто бы в связи с этим разоблачение русских — сплошная пропаганда, как и утверждала это еще накануне газета «Сирена».

Но никто, кажется, и на этот раз не поверил опровержению мистера Хэйта, ибо достоверность разоблачения русских, также как и предсказания коммунистов, подтвердилась полным прекращением «космических телепередач» вскоре после утверждения Конгрессом бюджета на текущий год. На сей раз, правда, прошло это не так гладко, как прежде. Конгрессмены изрядно пошумели и, не стесняясь в выражениях, критиковали военное министерство. Мало того — размер ассигнований на военные нужды в результате этой критики, а еще более под давлением общественности, пришлось несколько урезать.

А по военному министерству тотчас же поползли слухи, что генералу Хазарду теперь не сдобровать. Однако военный министр, возвратясь с заседания Конгресса, вызвал к себе своего помощника генерала Рэншэла и распорядился:

— Тут о генерале Хазарде ходят разные слухи, так я прошу самым решительным образом пресекать их и не назначать никакого расследования. Надеюсь, вы понимаете, генерал, что Хазард руководствовался в своих поступках лишь патриотическими побуждениями.

Заметив некоторое недоумение на лице Рэншэла, он добавил, слегка повышая голос:

— И потом не настолько же вы наивны, чтобы не догадываться, что не за собственный только страх и риск решился Хазард на этот патриотический поступок.

Помощник военного министра и сам давно уже сообразил все это, не понимал он только одного — достаточно ли серьезно представляют в военном министерстве всю сложность будущей атомной войны? Не только ведь атомные бомбы решат ее исход, но и самоотверженные, преданные родине солдаты. А разве граждане его страны, живущие в обстановке непрерывного психоза, смогут, став солдатами, успешно выдержать испытания атомной войны? Разве бросишь этих неврастеников в стремительную атаку через районы, подвергшиеся атомной бомбардировке? А без такой атаки любая атомная бомбардировка будет бесполезна. Следовательно, в будущей войне, как и во всех прошлых, главной силой по-прежнему останется храбрый, мужественный, верящий в правое дело солдат.

Все эти трезвые мысли генерала Рэншэла постепенно переключились, однако, на собственную персону, и он не без тревоги подумал, что может, пожалуй, иметь неприятности из-за своего недоброжелательного отношения к генералу Хазарду, ставшему теперь в глазах некоторых высокопоставленных лиц чуть ли не национальным героем.

«А что если поправить дело предложением наградить Хазарда?» — мелькнула вдруг счастливая мысль.

И, вздохнув еще тяжелее, Рэншэл принялся сочинять проект представления генерала Хазарда к правительственной награде.

А в это время Керри Демпси сидела в кабинете Чарльза Каннинга и сокрушенно говорила:

— Ах, какая досада, мистер Каннинг, опередила нас «Сирена»… Как же это так получилось, мистер Каннинг? Вот уж буквально — загреб Хэйт жар чужими руками!

— Вы так думаете? — хитро прищурился Чарльз Каннинг.

— А что теперь думать, — безнадежно махнула рукой Керри. — Факт налицо — Хэйт ведь напечатал разоблачение русских раньше нас.

— И вы думаете — это его заслуга?

— А чья же?

— Мне почему-то казалось, что наша.

— Наша?..

— Ну да. Разве Хэйт стал бы печатать разоблачающий материал из советской газеты, если бы мы его к этому не вынудили?

— Вынудили?..

— Вне всяких сомнений. Он ведь страшно любит быть во всем первым. А тут вдруг мьг начинаем публиковать материалы, проливающие свет на тайну «космических» телепередач. Каково ему было видеть это? Мог ли он не опасаться, что мы не сегодня-завтра вообще рассекретим всю эту «космическую» аферу? Вот и поспешил.

— И вы ему это позволили? — все еще ничего не понимала Керри. — Могли ведь и мы эту статью опубликовать.

— Могли, — согласился Каннинг, — да поостереглись. Не очень-то безопасно перепечатывать статьи из советских военных газет. Нас бы сразу обвинили за это в подрывной деятельности. А о Хэйте никто этого и не подумает. Он для наших правителей свой брат-капиталист. Но не считайте, что мы тут что-нибудь проиграли! Напротив — для пользы дела выгоднее даже, что разоблачение мистификации генерала Хазарда было опубликовано тиражом такой газеты, как «Сирена».

— О, теперь я вижу, какой вы хитрый! — воскликнула Керри, готовая по-детски захлопать в ладоши от восхищения.

— Не будь я таким хитрым, — усмехнулся Каннинг, самодовольно поглаживая свою гладко выбритую голову, — нашу маленькую газетку давно бы съели такие шакалы, как бывший ваш босс мистер Хэйт.

— А как же все-таки вам удалось подсунуть ему советскую газету с этой разоблачительной статьей? — все еще не могла прийти в себя Керри. — Разве сами они не выписывают советских газет?

— Выписывать выписывают, да не так читают, как нужно. Вот я их и надоумил. Пришлось подсказать кое-что личному секретарю мистера Хэйта. А уж дальше все пошло своим естественным путем. Ну так что, мисс Керри, по-прежнему вы настаиваете, будто мистер Хэйт загреб жар нашими руками?

— Что вы, мистер Каннинг! — оживленно отозвалась Керри. — Совсем наоборот!

— Все вам теперь ясно?

— Все, кроме одного: кто же практически осуществил «космическую» авантюру? Не сам же генерал Хазард?

— Ну, это было ему ни к чему! — усмехнулся наивности Керри Каннинг. — В его распоряжении был ведь весь технический корпус вашей армии.

Местность вокруг была совершенно голой: песок да колючие кактусы — настоящая пустыня. Солнце жгло немилосердно — как и полагается в пустыне. Генерал Хазард давно уже снял свой пробковый шлем и держал его на коленях. Раскаленный воздух, врывавшийся в штабную машину сквозь боковые окна, лишь усиливал духоту. Закрыли бы к чертовой матери такую вентиляцию! Хазард чувствовал» что еще полчаса езды — и ему будет совсем худо…

— Как вы только не изжаритесь тут? — проворчал он, косясь в сторону полковника Причарда, все еще сидевшего в кителе, застегнутом на все пуговицы.

— Привычка, сэр, — хладнокровно ответил Причард.

— Сколько еще до базы?

— Мили три с половиной.

Генерал налил себе газированной воды из большого сифона и вытер влажным платком испарину, тотчас же выступившую на лбу. Он знал, что жажды все равно не утолить, но ничего уже не мог с собой поделать и пил почти через каждые пять минут. А вот сухопарый полковник Причард, видимо, чувствовал себя в этом пекле самым превосходным образом. Он не только не пил, но даже и не взглянул ни разу на сифон с газированной водой. И лоб его, несмотря на застегнутый китель, был совершенно сух.

«Обжились тут, — с непонятным раздражением подумал о нем Хазард. — Совсем в черномазых скоро превратятся…»

Ему вспомнилось, что когда-то, еще накануне второй мировой войны, военное министерство усомнилось почему-то в чистоте расы Причарда, бывшего тогда еще в чине майора. Подозревалось, что в жилах не то бабушки его, не то прабабушки текла негритянская кровь. Расследование, однако, не подтвердило этих подозрений, и Причард был оставлен в кадрах штабных офицеров спецкорпуса. После этой проверки стал он лишь еще более жестоким к солдатам-неграм и карал их за малейшую провинность.