Дан Сильгер никогда не пытался переплыть Ниагарский водопад в наглухо заклёпанной бочке, ни разу не решался пройти по натянутому между двумя небоскрёбами канату и уж тем более никогда не пробовал вложить одну-единственную пулю в барабан нагана, чтобы, наудачу спустив курок, испытать свои шансы у её величества Смерти. И всё же он был Игрок. Просто он любил играть по крупному и в гораздо более изощрённые игры.

Поэтому никто из немногочисленных друзей Сильгера, приглашённых им на день рождения, особенно не удивился, обнаружив дверь в его холостяцкую квартиру запертой, а на двери — намалёванную алой краской размашистую надпись: «Я поставил на карту Бога. И сегодня один из нас будет мёртв. Простите за сорванную вечеринку. Сильгер». Потоптавшись немного у входа и перебросившись несколькими остротами в адрес хозяина, гости разочарованно разошлись.

А в это же самое время за тысячи миль отсюда Дан Сильгер, изнемогая от жажды и усталости, падая и спотыкаясь, брёл по раскалённой каменистой пустыне, проклиная тот день и час, когда он задумал это мероприятие. Он понял всю бессмысленность своей авантюры ещё два дня назад, когда кончились продукты и вода, и когда он впервые увидел мираж. Тогда ещё были шансы вернуться, а теперь их нет. Оставалось идти вперёд, повинуясь судьбе да подбрасывая время от времени злополучную монетку. Ах, да, монетка! В знойном мареве Сильгеру привиделся тот роковой день, почти две недели назад, когда ему впервые пришла в голову безумная идея.

Все случайности от Бога, если он есть, рассуждал тогда Сильгер, а потому не использовать ли мне каждое «да» и «нет» подброшенной вверх монетки для диалога с ним? И он тут же извлёк из кармана монетку и задал первый вопрос: «Хочет ли Бог, или как он там называется, встречи со мной?». После чего определил единственное от него зависящее, — что «орёл» будет означать «нет», — и подбросил монетку. Несколько раз перевернувшись в воздухе, она упала на пол. «Решка!» — воскликнул Сильгер, и сердце его учащенно забилось. «Значит, да!». Остальное — вопрос техники. Надо выяснить лишь время и место, то есть где и когда. И если в указанное время и на указанном месте встреча не состоится, значит, никакого Бога нет. Тут ему вспомнился дребезжащий голос старого профессора, читавшего когда-то лекции в их захолустном городке: «Теория вероятностей, господа, начиналась, как вы уже знаете, с наблюдений за игрой в рулетку и другими азартными играми. У неё было несколько отцов, и один из них, бесподобный Блез Паскаль, был, наверное, первым, кто начал применять эту увлекательную науку не только в игорном зале. Он замахнулся — ни мало ни много — на одну из самых захватывающих проблем, когда либо волновавших человечество. Это проблема существования Бога. Рассматривая возможное бытие Бога всего лишь как ставку в игре, Паскаль, оценивая шансы игрока, простого смертного, пытался доказать — или оправдать, если угодно, — веру в Бесконечное…»

Вот именно, подумал Сильгер, Паскаль с помощью рулетки или жребия пытался теоретически доказать тезис о существовании Бога, я же с помощью того же самого экспериментально его опровергну. Ну ладно, ближе к делу. Сначала узнаем время. Через пару бросков монеты Сильгер уже знал, что встреча будет в этом году. Так, точнее. В первое полугодие или нет? Ага, решка. Значит, в первое. Еще точнее… Через пять минут Сильгер знал точную дату: 29 февраля. Это число обрадовало его. Именно 29 февраля у него день рождения. Хороший знак, подумал тогда Сильгер и стал лихорадочно подбрасывать монету дальше. Теперь место. Западное полушарие? Орёл. Значит, восточное. И так далее. Скоро Сильгер знал и место, крохотный палестинский городок. Дальше надо было идти пешком…

Остались два последних вопроса. Первый: «Что будет ставкой с моей стороны?». В памяти всплыло библейское «Жизнь за жизнь». Так жизнь? Монета ответила «да». «Ясно», — пробормотал Сильгер. — Ну что ж, у меня серьезный противник, и наши ставки равны. А теперь второй и последний вопрос: «За сколько дней выходить? Ведь до 29 февраля осталось так мало». Выпало: за тринадцать, то есть сегодня, 16 февраля.

Через час Сильгер был уже в аэропорту. А теперь он здесь. И нещадно палит солнце, и в голове стучит молот, а перед глазами скалятся какие-то мутные хари…

Сильгер очнулся от неприятного карканья, раздавшегося совсем рядом. С трудом разлепив глаза, он увидел в нескольких дюймах от своего лица старого нахохлившегося ворона. Откуда здесь взялся ворон? — подумал Сильгер и пересохшими губами выдавил: «Кыш, чёртова птица!». Ворон, казалось, был недоволен пробуждением человека. Тяжело подпрыгнув, он взмахнул крыльями и отлетел далеко в сторону. Проводив его взглядом, Сильгер увидел небольшую скалу, не замеченную им ранее. Напрягая зрение, он разглядел у самого её основания чёрное отверстие. «Вот оно!» — сразу блеснула мысль. Откуда-то взялись силы, чтобы подняться и доползти до скалы.

Отверстие оказалось лазом, уходящим далеко вперёд. Оттуда тянуло могильным холодом, странным в таком зное, но сейчас он только освежил Сильгера и придал ему новых сил. «Наконец-то, боженька, наконец-то», — в лихорадочном возбуждении твердил он, протискиваясь в зловеще зиявшую дыру. Он даже не стал подбрасывать монетку: всё и так ясно — он у цели.