День рождения жены всегда был суровым испытанием для сержанта уголовной полиции Глума. Сложности начинались уже на подступах к этому священному празднику. Составить километровый список гостей, накупить гору продуктов, продумать план сногсшибательной вечеринки — от одного этого можно потерять интерес к жизни.

А тут еще подарок. Угодить капризной и избалованной Матильде было в сто раз сложнее, чем непосредственному начальнику сержанта, инспектору Боргу.

Опять же деньги. Жадноватый Глум всегда пытался сэкономить на материальных знаках любви к супруге, за что всегда потом расплачивался вдвойне. Но на этот раз он решил превзойти самого себя и всю свалившуюся на него премию в тысячу доблей потратить на презент обожаемому Пончику.

— Что можно купить на тысячу доблей в подарок шикарной, но суровой женщине? — напрямик спросил он Борга, памятуя о прошлогоднем провале с газонокосилкой.

— У вашей жены день рождения? — сразу догадался проницательный Борг.

— Да, будь он неладен, — раздраженно буркнул сержант. — И на этот раз ошибиться нельзя.

— А вы подарите ей что-нибудь красивое, в чем она плохо разбирается. Например, картину.

— Картину? — Глум был явно озадачен. — А я собирался подарить ей горные лыжи.

— Так ведь она даже на обычных лыжах не умеет кататься, — засмеялся Борг, на мгновение представив весьма упитанную Матильду, лихо мчащуюся по горному склону мимо испуганных туристов.

— Ну-у, научится когда-нибудь, — в голосе Глума явно не было уверенности. — Хотя, — взгляд его оживился, — идея с картиной лучше. А где ее можно купить?

— О-о, это проще простого, — обрадовался инспектор. — Я как раз собираюсь прогулять ся в Болонский парк. А там, на аллее Искусств, просто толпы художников, мечтающих впарить вам свои шедевры. Так что собирайтесь, составите мне компанию.

— Инспектор! — Глум сиял. — Вы решаете все мои проблемы!

Через пятнадцать минут оба сыщика уже чинно прохаживались по аллее мимо вереницы развешанных и расставленных как придется картин всевозможных направлений и стилей. Тут и там стояли, сидели и даже лежали на травке авторы этих творений. Сержант Глум, впервые попавший на подобное представление, вертел головой направо и налево и был просто ошарашен.

— Вот это да! — вдруг остановился он перед акварельным портретом обнаженной купальщицы рубенсовских очертаний. — Это будет отличным подарком моей Матильде.

— Мне кажется, — усмехнулся Борг, — вы больше думаете о подарке себе. К тому же у Ренуара женщины гораздо лучше.

— Это ваш знакомый? — сразу заинтересовался Глум. — Может, тогда сходим к вашему Гренауру?

— Боюсь, что вы опоздали лет на сто. — Борг почему-то занервничал. — Пойдем-те дальше.

— Нет, подождите! — уперся Глум, не в силах оторвать взгляд от виолончельных форм купальщицы. — Сколько стоит эта картина? — не мешкая, обратился он к дремавшему рядом бородачу подозрительной наружности.

Тот мгновенно вскочил с раскладного стульчика.

— Всего лишь пятьсот доблей.

— Пятьсот доблей! — обрадовался Глум, но тут же вспомнил про твердое желание потратить всю премию. — А нет ли у вас такой же, но в два раза больше?

— О-о, я чувствую истинного ценителя красоты, — засуетился художник, предвкушая барыш. — Вам крупно повезло. У меня есть любые размеры. — И он, словно фокусник, извлек откуда-то из-за спины точно такую же картину большего формата. — Эта работа стоит тысячу доблей.

— Беру! — почти выкрикнул Глум, обалдев от еще более могучих форм.

— Вы с ума сошли! — наконец-то пришел в себя Борг и потянул Глума за рукав. — Эта мазня не стоит и сотни.

— Вы ничего не понимаете в современной живописи! — отмахнулся Глум и полез за бумажником.

— Одну минутку! — неожиданно вмешался художник, алчно блеснув глазами. — Тут есть одно препятствие. Эту работу уже приобрел вон тот господин. — Он показал рукой в сторону тощего всклокоченного субъекта, курившего неподалеку. — Кстати, известный искусствовед, специалист по современной живописи. Но, — бородач замялся, — если вы заплатите на сто доблей больше, я уступлю картину вам. — Маэстро, — окликнул он искусствоведа, — вы не будете возражать, если я перепродам эту купальщицу, которую вы только что купили?

— Постойте, постойте! — всплеснул руками субъект. — Но ведь я уже приобрел этот холст!

— Да, но этот господин хочет заплатить больше, — выдавая желаемое за действительное, кивнул художник в сторону Глума.

— Э-э, гм, — замялся сержант, явно колеблясь.

— Поздравляю, коллега, — расшаркался перед Глумом «специалист по современной живописи», — у вас отличный вкус! Сразу видно знатока! Боюсь, что работа достанется вам, у меня больше нет с собой денег. Мне очень жаль, — добавил он, чуть не плача, — расставаться с этой блестящей картиной.

Похвала «коллеги» сразила несчастного Глума наповал.

— Хорошо! — воскликнул он в явном помрачении рассудка. — Беру за тысячу сто!

Дрожащими от нетерпения и жадности руками он стал отсчитывать купюры.

— Сержант Глум! — неожиданно рявкнул интеллигентный Борг. — Приказываю вам спрятать деньги и следовать за мной.

Сержант вздрогнул и инстинктивно повиновался.

— Что такое, инспектор? — забеспокоился он. Здравый смысл и природная подозрительность постепенно возвращались к нему. — Тут что-то не так? Но ведь вы же слышали, что сказал искусствовед про эту картину?

— Это такой же искусствовед, как и вы, — засмеялся Борг, уводя Глума подальше от опасного места. — К тому же оба этих мошенника в сговоре.

Что вызвало подозрения инспектора Борга?