— Нашел. Придумал превосходный трюк. На той неделе и начнем. Форма, стилистика — все будет совсем другое… поворот, так сказать, на сто восемьдесят градусов…

— Погоди-ка, — перебил он меня скучающим насморочным голосом. — Ты же знаешь, программа целиком доверена тебе…

— Да нет, вы послушайте сначала. Изменим все следующим образом… Короче, например… Во вступлении ведущий зачитывает письмо, в котором к нам обращаются за советом…

— Что это у тебя так шумит? Электричка, что ли?

— Шумит? Может быть, перезвонить из другого места?

— Послушай, разговор все-таки серьезный, давай как-нибудь без спешки…

— Спешить надо нам обоим, не одному мне. Ракета нас ждать не станет, сами понимаете. Но это ничего, теперь все уладилось. Наш марсианин решительной контратакой склонил чашу весов в нашу сторону. Итак, ведущий зачитывает письмо… Пусть это будет, к примеру, проникновенная мольба некоей добропорядочной матери семейства… Сейчас я вам его прочитаю.

— Прочитаешь? Это что же, настоящее письмо?

— Да нет. Я его только что выдумал. — И я затарабанил без передышки, подделываясь под тон ведущего: «… Мы женаты уже одиннадцать лет. Муж мой всегда был человеком безупречным, добрым супругом, хорошим отцом. Но вот недавно, вернувшись со службы, он заявил, что видел летающее блюдце. С тех пор он стал получать сигналы от людей с этого летающего блюдца. Каждый раз, когда они его вызывают к себе, он уходит даже среди ночи, и бывает, что проводит вне дома многие часы. Я спрашивала его, куда это он уходит, но он ничего не рассказывает, ссылаясь на запрещение людей с летающего блюдца. Не раз я уговаривала его пересмотреть свое поведение, потому что могут быть неприятности по службе, но он велит мне не беспокоиться понапрасну и положиться на него, поскольку рано или поздно люди с летающего блюдца вступят в переговоры с правительством и тогда, мол, его назначат на важный пост в переговорной комиссии. И все же я сильно беспокоюсь и часто не сплю по ночам. А теперь он уже сам напускается на меня и грозит, что разойдется со мной, раз я ему не верю. Может быть, мой муж спятил? И еще расскажите, пожалуйста, существуют ли эти летающие блюдца на самом деле?..»

Мне показалось, что на другом конце провода тоненько хихикнули. Ободренный, я набрал полную грудь воздуха и продолжал:

— Окончив чтение, ведущий объявляет, что мы пригласили в студию автора письма, а также нескольких специалистов, с которыми мы консультировались. Они выразили желание задать ряд вопросов… Пусть это будут, например, врач-психиатр, писатель-фантаст, астроном, член комитета по изучению летающих тарелок, сотрудник МИДа… Чем больше, тем интереснее…

— И все, конечно, поддельные?

— Нет, специалисты пусть лучше будут настоящие. Я уже сказал вам, все будет совсем иначе, чем прежде… Одним словом, ставка у нас здесь на то, что всем будет страшно любопытно: как повернется дело дальше? Представляете, какое это будет удовольствие, когда у них развяжутся языки! Но истинный гвоздь программы еще впереди. Когда дебаты между нашими приятелями-специалистами начнут смешить публику, пускай снова вмешается ведущий. Так и так, прошу простить, но мы только что получили одно интересное сообщение. Это донесение частного детектива, нанятого присутствующей здесь госпожой… Сударыня, вы не будете возражать, если мы сейчас это донесение зачитаем? После секундного замешательства автор письма застенчиво выражает согласие. И вот ведущий при всеобщем внимании зачитывает донесение этого детектива… Как вы полагаете, что в этом донесении?

— Ну, откуда мне знать…

— Оказывается… — я сделал эффектную паузу. — Оказывается, здесь замешана женщина!

— Женщина?

— Он нагло обманывал жену. Люди с летающего блюдца были предлогом… на самом деле он таскался к другой женщине.

Я кончил и перевел дыхание. Я ждал, что вот сейчас до меня донесется благожелательный хохот. Но никакого хохота не было, слышался лишь какой-то шорох. Забеспокоившись, я уже раскрыл было рот, чтобы удостовериться, на месте ли мой собеседник, но тут он произнес:

— Позволь, а как же твой главный герой? Как же марсианин?

Этот его дурацкий тон мог бы сбить с толку кого угодно, но секрет альпинизма заключается в том, чтобы никогда не оглядываться вниз. Я решил, не обращая ни на что внимания, продолжать атаку в соответствии с избранной тактикой.

— В том-то и дело. Для этого, собственно, я вам и звоню. Да, марсианин исчез… точнее говоря, вывернулся наизнанку, сделался как на фотографическом негативе… И потому, сами понимаете, название нашей программы теперь лжет. Естественно, название это придется переменить. Я уже думал над этим и предлагаю взять: «Прощай, марсианин!» Как вы считаете?

— «Прощай, марсианин!»?

— Да. По-моему, это довольно удачно, не так ли?

— Пожалуй… Не знаю, может быть, и удачно…

Мне показалось, что я уже перетянул его на свою сторону. Напряжение схлынуло, и я продолжал не так напористо:

— Мы по опыту знаем, что люди не любят шуток. Марсианин стал провалившимся фарсом. Ну и что же, сказал я себе, а кто нам мешает попытаться переиграть этот провалившийся фарс заново?

— Нет, а это действительно изящно! — вдруг оживился заведущий, словно до него, наконец, дошло. — Послушай, ведь действительно неплохо! Остроумнейшая идея — так украсить последнюю передачу программы «Здравствуй, марсианин!» Мы не забрасываем грязью заходящую звезду, мы провожаем ее с честью, и эти наши чувства, я уверен, будут должным образом оценены.

— Вы меня не поняли! — растерянно вскричал я. — Причем здесь последняя передача? Это же только начало! Мы лишь назовем программу «Прощай, марсианин!» и будем продолжать ее в соответствии с новым названием… Я намерен обратить зло во благо, понимаете? Поэтому…

— Глупости, — прервал он, как бы отталкивая меня. — Ты слишком многого хочешь. Я уже не говорю об общем положении дел, но вот так взять и сменить название — это же означает признать перед всем светом, что мы не уверены в себе. Неужели ты этого не понимаешь? Эфир, знаешь ли, является все-таки общественным достоянием. Подобная безответственность недопустима. И потом, послушай, неужели у тебя нет чувства собственного достоинства?

— Думаю, что-то в этом роде у меня есть. И все же изменение названия и стиля вовсе не обязательно означает изменение основного духа программы… С самого начала меня интересовали проблемы земного человека, а всякие там марсиане были не больше чем средством…

— Ну, не скажи. Даже безлюдный полюс таит в себе некие чары, которые действуют на воображение. А уж Марс, пусть он будет сколь угодно пустынным, надменным, негативным, он и подавно являет собой загадку и тайну, и отрицать это может только такой сноб, как ты.

— Поймите, проблема лежит совсем в ином измерении…

— Короче говоря, вот что. Как руководитель отдела я не могу позволить себе согласиться на изменение названия программы.

В стекло постучали. Молодая женщина, ожидавшая своей очереди, раздраженно барабанила по стеклу телефонной будки. Из-за ее плеча недовольно хмурился на меня длинноволосый мужчина.

— Прошу прощения, подождите секунду… Я говорю из автомата, здесь собралась очередь, так что я сейчас перезвоню из другого места…

— Да нет, зачем же, давайте на этом закончим, — безразличным тоном возразил он. — Между прочим, Марс — это не Луна, и вероятность неудачи по техническим причинам там гораздо больше, не так ли? Ну вот, будем уповать на то, что посадка марсианской ракеты окончится неудачей…