- Здесь безрукий... афганец... не сидел? - запинаясь, спросил у цыгана.

- Подайтэ бэженцу из Грузии! Там такой война, ми - бэжанцы.

"Да вы всю жизнь беженцы", - мысленно укорил представителя самой попрошайнической профессии в мире, но пятидесятирублевую монету в кепку-грузинку с непомерным козырьком все-таки бросил. Хорошо, что Мишка русских денег дал.

- А хочиш, пагадаит мая жина? Хочиш?

- Где безрукий?

- Слуший, никого нэ гнал. Он уходил, я приходил. Такой хароший мэсто пустовать нэ должен...

- Ушел? - куснул ус и повернул назад, к Курскому.

Странно. То говорил, что место давно куплено и за день терпеливой отсидки можно двадцать долларов заработать, то на самом деле исчезал куда-то с обеда. Может, стыдно стало?

На эти вопросы ответы мог дать только сам Мишка, но его не оказалось и дома. Посередине единственной в квартире комнаты, где всей мебели-то было две раскладушки да стоящий в углу ветеранистый цветной "Рубин" с лежащим поверху его "видаком", валялась синяя дорожная сумка. Майгатов не сдержался и все-таки потянул замок-молнию. Чувства брезгливости, как тогда, с ящиком Силина, не было. То ли и вправду в нем уже начало просыпаться нечто сыщицкое, то ли Мишка казался все-таки почти родным.

В сумке лежал его карнавальный набор: пластиковые стаканчики культей, уродливый шрам в аккуратном целлофановом пакетике, баночки мазей, кремов, комком свернутая одежда "нищего". С жужжанием вернул в прежнее положение замок-молнию. Смотреть на это больше не хотелось.

Щелкнул дверной ключ и напомнил, что главное, ради чего он вернулся, это не сумка, а "костюмчик"...

- Нет проблем! - выслушав просьбу, выкрикнул Мишка. - За мной!

Вдвоем спустились во двор, перешли улицу. Мишка завел его в коммерческий магазинчик, о чем-то пошептался с лысым продавцом и показал на дверь в подсобку:

- Иди, будем мерять.

Когда, выбрав, пожалуй, лучшее из всего, что висело в магазине майгатовского размера, они вышли на улицу, Мишка попросил:

- Только не уделай. Напрокат же взяли.

- В смысле? - не понял Майгатов.

- На сутки. Пять "баксов" дал. Он, гад, дорогой. Настоящая Италия...

- Круто, круто! На фирмача тянешь, - оценил костюм Иванов. - Не-ет, уже не тянешь, - сбавил эмоции, взглянув на ботинки.

- Мишка сказал: немецкие, - тоже посмотрел на них Майгатов.

Для него все ботинки в мире были одинаковы. Лишь бы не жали.

- Немецкие тоже разные бывают. Эти дешевы для костюма. Ты запомни: на Западе встречают не по одежке, а по обуви и часам. Покажешь так небрежно золотой "Ролекс" из-под рукава - и вопросов нет.

- Так это на Западе.

- Вообще-то да. Но наши тоже уже просекать начинают. А ты что: так без куртки и ехал?

- Подходящей не было. Да и дождя вроде нет. Пойдем? - кивнул на залитый светом железобетонный куб, который в прошлой жизни был то ли киноцентром, то ли домом культуры, а сейчас перевоплотился в ночной клуб.

- С ума сошел? Сегодня вход - пятьдесят "баксов". И металлоискатели такие - арками - стоят.

- А зачем же тогда... это, надевали? - ткнул себя пальцем в стальной живот.

- Помнишь, как в том фильме: настоящие герои всегда идут в обход. Мы повторим их маршрут...

Они действительно обогнули в кромешной, почти полночной тьме здание и подошли к слабо освещенному стеклянному подъезду. Иванов властно постучал ногой по алюминиевой раме. Подождал чуть-чуть и повторил свое футбольное движение. В полумраке что-то зашевелилось, шагнуло в полосу робкого света, и Майгатов удивленно чуть не вскрикнул. И только когда хозяин "черного входа" приблизился к двери, он понял, что обознался. Издали охранник очень походил на Сосо: и ростом, и массой, и кулаками, и лунообразно выгнутым лицом. Когда же он открыл дверь, осталось все, кроме лица, которое хоть и было выгнуто, но все-таки оказалось славянским.

- ФСК. По звонку, - ткнул Иванов в охранника развернутой "ксивой".

- Знаю, - хмуро ответил тот, по-коровьи выжевывая жвачку.

- Это - со мной, - властно сказал Иванов, больно пнул Майгатова по ноге и прошел мимо амбала в здание.

- А "ксива"? - угрюмо промычал охранник.

Но Майгатов уже успел войти, а ставший каким-то начальственно холодным Иванов ответил за него:

- Есть. Все у него есть. Мы спешим. Куда идти?

Наверное, он сказал слишком много слов для охранника, чтобы тот успел их переварить за несколько секунд. Тот хмуро покатал морщину по узкому лбу, то ли забыв, что он требовал, то ли вспоминая, куда же на самом деле нужно идти двум эфэскашникам, и все-таки показал вправо, на лестницу.

Иванов пошел к ней так, словно он здесь хозяин клуба, а не гость. Майгатов торопливо двинулся следом, неприятно ощущая, как после холода улицы становилось мокро и тепло под панцирем бронежилета.

На втором кордоне, уже перед залом, охранник оказался еще покладистее. Он не стал даже смотреть на их одну на двоих "ксиву" и просто отошел в сторону.

Они шагнули в грохот музыки, в океан света, в визг, писк, крики, и у Майгатова от такого резкого перехода прямо закружилась голова. В училищные годы он несколько раз заходил на танцы, но они ему не понравились, потому что уж очень напоминали боксерскую тренировку: много прыжков, много резких движений и слишком густой запах пота.

Здесь же, в огромном, с пол футбольного поля, зале ночного клуба было еще больше прыгающих, еще резче движения, но совсем не пахло потом. Кондиционеры гнали свежий воздух, а сотни оттенков французских, американских и итальянских духов сплетали такую немыслимую сеть, в которую Майгатов просто не мог не попасться.

Он ошарашенно обводил подрагивающим в такт юпитерам, никак не сосредоточащимся взглядом танцующих, подиум с завозной из-за "бугра" черной "звездой", длинную стойку бара, столики, стоящие между пальм, а Иванов сходу вник в обстановку.

- Пока - чисто. Пошли займем столик.

Они сели за самый крайний. В центре его непонятно зачем горел желтым светом плафон в виде цветочного бутона.

- И за эти танцы - пятьдесят долларов? - удивился постепенно пришедший в себя и пообвыкший Майгатов.

- Обычно - пятнадцать. Но сегодня есть "звезда". Вот тот - черный. Цена подскочила.

- Наверно, в обычный день народу больше.

- Из-за цены, что ли? Да конечно! Наоборот, когда есть "звезда", народ валом валит. Пойми, Майгатов, для тех, кто сюда зарулил, нет разницы: что пятьдесят долларов, что пятнадцать.

Рука Майгатова машинально нащупала в теплом нагрудном кармане заветные полста "зеленых". После того, что он узнал, они как-то уменьшились для него, хотя остались в том же номинале.

- Это все - преступники? - тихо спросил он Иванова.

- Ну почему же все! Конечно, вон те - явно рэкетиры, - глазами показал он на двух стриженых квадратов, лениво дергающихся под музыку. - Наверно, есть дети чиновников-взяточников, но, в основном, коммерсанты, фирмачи, обслуга казино, ресторанов, баров, - и резко прервал перечисление, обменявшись взглядами с высоким стройным парнем, который прошел мимо их столика и скрылся за резной двухстворчатой дверью.

- Сейчас пойдем в казино, - вдруг заговорил он строгим, командным голосом. - Первое: на входе обменяй эти деньги на фишки, - сунул ему в карман пиджака сложенную вчетверо бумажку. - Играть не нужно, но так хоть на время с себя внимание снимешь. Второе: стань возле игрового стола рулетки. И, самое главное, третье: ничего не предпринимай. Стой мешком - и все. Понял?

Майгатов тряхнул чубом.

- Ну, с Богом!

Они прошли за дверь и, как только она закрылась, удивленно ощутили кладбищенскую тишину. Как будто весь огромный, ревущий, орущий, грохочущий музыкой ночной клуб "Титаником" погрузился в пучину, а на плаву остался лишь маленький, тихий, весь обитый и застеленный зеленым отсек казино.

Вслед за Ивановым Майгатов обменял бесценные доллары на три смешные пластиковые фишки и, зажав их в кулаке, прошел к рулетке. Наверное, у стола с "блэк-джэком" было интереснее, потому что там игра, начинаясь, как-то быстро заканчивалась и все менялось с калейдоскопической быстротой, а за столом рулетки крупье совершал свое таинство с такой медлительностью и величавостью, словно действительно хотел доказать, что рулетка - игра дворянская, а "блэк-джэк" - плебейская.