- Да нет, пожалуй... Разве только если вам захочется побольше узнать о деле Вуда. Мы все еще продолжаем выяснять несколько сомнительных пунктов и где-то недели через две сможем представить вам соответствующий отчет. Но если у вас есть желание обсудить их прямо сейчас, то...

- Нет-нет-нет.- Петигрю отрицательно покачал головой.- Мне категорически не хочется ничего об этом слышать ни сейчас, ни даже потом... хотя большого выбора у меня, боюсь, не будет.

- Что ж, в таком случае сегодня утром мне, к сожалению, больше нечего сообщить, сэр,- сказал Маллет с еще более усталым видом.

- Очень жаль,- произнес Петигрю, и прозвучавшее в его голосе искреннее сочувствие пробило брешь в сдержанности инспектора.

- Знаете, мистер Петигрю, это дело мисс Дэнвил буквально сводит меня с ума,- признался он.- Хуже мне никогда не было. Мы с мистером Джеллаби изучили все, что только можно изучить, мы опросили чуть ли не две трети персонала управления, причем многих по два-три раза, полицейский участок завален горами наших бумаг, которые я внимательнейшим образом просматривал снова и снова, а результат - снова ноль.

Петигрю что-то пробормотал сочувственно - инспектору давно пора было с кем-нибудь отвести душу.

- Это полностью противоречит здравому смыслу!- рассерженно воскликнул Маллет.- Вы только представьте себе: молодую женщину среди бела дня убивают в здании, где полным-полно людей, причем убивают буквально в нескольких метрах от полудюжины человек, и никаких улик против хоть одного из них, а у единственного типа с известными криминальными наклонностями стопроцентное алиби! Что касается остальных, то у них у всех были приблизительно одинаковые возможности совершить это преступление, но ни у одного ни малейшего намека на достаточно очевидный мотив.

- Да, в этом деле мотив, безусловно, решающий фактор,- с готовностью согласился с ним Петигрю, скорее для поддержания разговора, поскольку ничего нового или оригинального его замечание не вносило.

Но зато оно снова вызвало бурную реакцию Маллета.

- Послушайте, но ведь кто-то очень хотел убить мисс Дэнвил,- уже более спокойным тоном сказал Маллет.- И это далеко не все. Кому-то надо было убрать ее как можно скорее, и этот кто-то не побоялся даже пойти на колоссальный риск. Зачем? Так вот, мистер Петигрю, мне необходимо докопаться до причины и во что бы то ни стало найти убийцу. Я просто обязан это сделать! Меня пугает сама мысль о том, что преступник все еще расхаживает на свободе.

- Да, спокойствия этот факт определенно не добавляет,- согласился с ним Петигрю.

Маллет странно посмотрел на него:

- Мистер Петигрю, а вы хоть осознаете, что в опасности может оказаться ваша собственная жизнь?

Петигрю не смог сдержать улыбку.

- Не думаю, что кому-нибудь может понадобиться физически устранить меня,- сказал он.

- На вашем месте, дорогой мистер Петигрю, я бы не был настолько в этом уверен,- возразил Маллет.- Всего две недели назад то же самое наверняка сказала бы и мисс Дэнвил. В случаях, когда имеешь дело со скрытым мотивом, никогда нельзя знать, не стоишь ли ты сам убийце поперек дороги.

- С вашей стороны, конечно, очень любезно проявлять такой интерес к моему благополучию, но лично я не вижу никаких причин, по которым выбрать следовало бы именно меня,- вежливо заметил Петигрю.

Временное оживление Маллета вдруг исчезло. Он встал со стула и наклонился над столом Петигрю. Глядя ему прямо в глаза, он медленно и устало произнес:

- Не заблуждайтесь, возможно, они и есть, мистер Петигрю.

Через несколько секунд его уже не было в кабинете.

Чуть позже туда вошла мисс Браун со стопкой писем на подпись. Петигрю внимательно их просмотрел и молча, не произнеся ни слова, подписал. Когда он занимался всем этим, ему невольно пришла в голову мысль, что за последнюю неделю отношения заметно ухудшились даже между ним и его секретаршей: оказалось, кроме строго деловых фраз, им нечего сказать друг другу. Впрочем, может, оно и к лучшему, подумал он. Смешение личных взаимоотношений с работой ни к чему хорошему не приводит. А недавно он принимал маленькие проблемы мисс Браун довольно близко к сердцу.

Сейчас он вдруг понял, что на самом деле ему было все равно. С его плеч будто свалился тяжкий груз. Свалился?.. Он поднял глаза и увидел, что она все еще молча стоит у стола.

- В чем дело, мисс Браун?- достаточно резко спросил он.

Скажите, инспектор сообщил что-нибудь о мисс Дэнвил?

- Нет,- холодно ответил Петигрю.- Ни-че-го. Он приходил поговорить о деле "Бленкинсоп", только и всего.

Мисс Браун, лицо которой все последнее время было необычно бледным, после его слов побледнело еще больше.

- Ясно,- прошептала она.

- Кстати, на следующей неделе я уезжаю на судебное заседание в Истбери. Меня не будет дня два... может, три. Вам, кажется, причитается небольшой отпуск. Вы не хотите им воспользоваться?

Мисс Браун покачала головой:

- Благодарю вас, мистер Петигрю, но, боюсь, я вряд ли воспользуюсь им сейчас. Вообще-то я сама хотела вам сказать об этом... Дело в том, что мне хотелось бы присоединить его к рождественским каникулам.

- Вот как?

- Да. А после этого...- Она секунду-другую поколебалась, а затем скороговоркой, будто опасалась, что ее прервут, добавила: - Я еще точно не знаю своих планов, но думаю, что, скорее всего, больше не вернусь сюда.

Даже так? Всего неделю назад она бы прямо сказала: "На Рождество мы с мистером Филипсом собираемся обвенчаться". Что ж, если она предпочитает держать все при себе, это ее личное дело, с раздражением подумал Петигрю. В конце концов, он никогда не просил ее откровенничать с ним. Даже не намекал. Кроме того, ему следовало бы подумать...

Впрочем, Петигрю не стал особенно задумываться, о чем именно ему следовало бы подумать. Вместо этого он сухо произнес:

- Так, понятно. Нам будет не хватать вас, мисс Браун.

Мисс Браун открыла рот, словно хотела что-то ответить, но потом, видимо хорошенько подумав, в нерешительности нахмурила высокий лоб, резко повернулась и поспешно вышла из кабинета.

Больше вопрос о ее рождественских каникулах и дальнейших планах они не поднимали.

Любому новичку зал бара "Синий вепрь" в Истбери мог бы показаться весьма затрапезной гостиной во второразрядном отеле, где полным-полно самых обычных людей, в основном пожилых, неторопливо беседующих о своих каждодневных и, кроме них самих, мало кому интересных делах и заботах. И тем не менее Петигрю в его нынешнем состоянии все это показалось истинным раем. Он удобно расположился на стуле, с удовольствием прислушиваясь к доносившимся до него беседам, местным сплетням, слухам... Даже разговор сидящих рядом с ним мужчин, которых он раньше счел бы просто провинциальными занудами, теперь звучал для него на редкость осмысленно и любопытно.

- Значит, собираешься завтра обвинять меня в намеренном прекращении дела, Джонни?

- Собираюсь, дружок. И почти уверен, ты признаешь себя виновным.

- Признаю себя виновным?! Мне казалось, ты намерен сказать мне, что у тебя не было доказательств. Мой клиент наиболее пострадавший, уважаемый...

- Он был садистом! Когда кто-то осмелился высказать, что приговор был чересчур жестоким, он только посмотрел на него и сказал: "Жестоким? Нет, обвинение было неверно сформулировано, иначе бы я отхлестал мерзавца!"

Петигрю улыбнулся. Он сам придумал эту историю лет двадцать назад, и теперь ему было в высшей степени приятно стать свидетелем того, что она не забыта, что она все еще здесь в ходу, причем без особых изменений. На его плечо легла чья-то рука, и, обернувшись, он увидел перед собой секретаря суда, сияющего от удовольствия видеть наконец-то вернувшуюся в стадо заблудшую овцу.

- Рад вас видеть, Петигрю. Вы тут завтра собираетесь защищать двоеженца?

- Увы! К сожалению, ни защищать ни обвинять. Вообще-то я здесь совершенно случайно и на данный момент представляю собой ничтожнейшего из ничтожнейших человеческих созданий.