Созидательница была уверенна — союз душ вечен и нерушим. Она поощряла стремление разумных следовать их с Разрушителем примеру и сочетаться вечным браком.

А потом случилось то, что Пряха считала невозможным — Тейн смог освободить от обета одну из пар.

— Меня попросили, — спокойно ответил он на возмущение жены.

— Как ты мог! Ты нарушил святость союза! Какой смысл в вечной любви, если ее можно так легко уничтожить!

— Речь шла не о любви, а о кандалах, которые порядком надоели, — возразил Тейн. — Несчастные третий раз перерождаются и никак не могут друг от друга избавиться. Я пожалел их и разорвал связь, которая давно уже стала в тягость обоим. Могу тебя успокоить, никому, кроме меня, не хватит сил уничтожить твое проклятие.

— Ты смеешь называть мой дар проклятием?

— Слишком многим оно принесло несчастья. Даже после смерти люди не могут освободиться друг от друга, и вынуждены искать утраченную половинку, упуская возможность нового счастья.

— Это дает возможность влюбленным не потерять друг друга!

— Любви не нужны искусственные гарантии. Да и сколько, по-твоему, браков действительно заключаются по любви? Хорошо, если один из тысячи. Для остальных люди находят более важные причины.

— Жалеешь, что в свое время согласился соединить свою душу с моей? — горько спросила Пряха.

— Нет, — мотнул головой Разрушитель. — К тому же, разорвав нашу связь, мы лишимся половины своих сил. Это было бы неразумно.

— Это единственное, что тебя останавливает? Боязнь ослабнуть?

— Не только, — улыбнулся Тейн, обнимая жену. — Я люблю тебя.

Норна прогнала воспоминания. Сейчас не время грустить о том, как все было хорошо, пока Разрушитель не стал пользоваться своей силой без оглядки на последствия.

Пряхе удалось заключить супруга в вечный цикл перерождений. Тейн рождался и, не дожив до сорока лет, умирал, чтобы со временем возродиться в новом теле, не помня ни своей силы, ни своего прошлого.

Период в сорок лет был выбран не случайно. Примерно столько длился период обострения болезни, который сменялся ремиссией.

Рождаясь в период относительного душевного здоровья, Разрушитель успевал умереть до того, как страсть к уничтожению всего живого брала в нем вверх. Если же он возрождался в период одержимости, то его сил не хватало, что бы принести ощутимый вред миру, и он уходил за грань до того, как усевал накопить достаточно могущества.

Нужно было выяснить, каким образом Тейн узнал, что связан брачными узами и почему решил разрушить их. Неужто память начала возвращаться к нему? Чтобы все узнать, требовалось спрясть нить и посмотреть прошлое, но на это у богини не осталось сил.

После разрушения связи, Норна потеряла значительную часть с таким трудом восстановленного могущества и сейчас остро нуждалась в отдыхе. Отложив на время тревоги, она позволила себе уснуть. Эллен была рада, что, увлекшись возможностью заключить неразрывный договор, некромант забыл о своем первоначальном плане — держать жену подле себя в роли живой игрушки. Осталось только решить, что делать с единением душ. Быть вечность скованной с психом, который помешан на смерти, авантюристка не собиралась.

Если верить легендам, то уничтожить связь мог только Разрушитель. Вот только никто не знал, что с ним случилось после того, как боги уснули. Тейн то ли умер, то ли пропал в глубине океана, то ли лег спать в одной из гробниц на острове Ра.

Впрочем, если удастся раздобыть жезл Разрушения, то можно будет попытаться выманить древнего бога с Океана, если он ушел, или разбудить, если он спит.

Как Эллен не торопилась продолжить путь, ей все же пришлось потратить несколько дней, чтобы слетать на Ризу и закупить самое необходимое. Почти все ее вещи погибли вместе с лодкой, поэтому полученные от Вильяма деньги пришлись как раз кстати.

Пополнив запасы еды, артефактов и позаботившись, чтобы в аптечке были все лекарства, кладоискательница продолжила путь и через семь дней достигла цели.

Своими размерами Сумеречный уступал рукотворному острову Мишеля. Он напоминал огромную гору, которая с непривычно большой скоростью неслась сквозь Океан.

— Я думала остров больше, — пробормотала Эллен, внимательно рассматривая Сумеречный через подзорную трубу. — Если бы не туманность, я приняла бы его за обычного бродягу.

"Бродягами" обычно называли булыжники и небольшие скалы, которые свободно летали в Океане. На этих бесплодных клочках земли царила темнота, там редко можно было встретить растения, и еще реже — животных.

Однако Сумеречный был хоть и маленьким, но островом. Вокруг него кружилась туманность — скопление сверкающей пыли, которая освещала твердь мягким голубым светом. На вершине горы росло огромное дерево, чья крона давала тень почти на половину всей территории. Присмотревшись, в стволе можно было рассмотреть дверь. Наверняка дерево использовалось как жилой дом.

Пристать с обжитой стороны кладоискательница не рискнула — если на острове были ловушки против незваных гостей, то, скорее всего, они ждали как раз там, и, возможно, не только возле удобной на вид бухточки.

Эллен направила лодку к изнанке.

Каждый остров — центр маленького мира. Вокруг земли вращается светило — солнце, звезда либо туманность. Остров делиться на две части — верхнюю жилую, и нижнюю, изнанку. Несмотря на то, что светило освещает обе части тверди, нижняя часть острова никогда не бывает пригодной для жизни. Там нет плодородной земли, и как следствие, нет растений. Животным нечего есть, поэтому они также не стремятся на оборотную сторону. Но самое главное — здесь почти нет воздуха. Даже в океане есть чем дышать, однако на изнанке воздух очень разрежен, а местами и вовсе отсутствует.

Остров формирует вокруг себя особое пространство, которое не подчиняется законам Океана. Благодаря этому, твердь никогда не сталкивается с порождениями Бездны — истинными драконами, левиафанами, черепахами и прочими гигантскими существами.

Пришвартовавшись, кладоискательница осторожно спустилась на каменистую землю. Иногда на изнанке водились очень опасные твари, которые были не прочь подзакусить самонадеянным гостем.

Туманность сейчас освещала верх острова, поэтому снизу царила непроглядная темнота.

Подсвечивая себе фонариком, Эллен сделала несколько шагов и споткнулась.

Выругавшись, она осветила незамеченное ранее препятствие и присвистнула от удивления — прямо в земле была дверь — добротная, сделанная из дерева и оббитая медью. В самом центре крепилось большое крепкое кольцо, о которое и запнулась кладоискательница.

— Неужто повезло? — Эллен сошла с двери и присела, внимательно изучая находку.

Наткнуться на тайник в первую минуту пребывания на острове — это либо безумная удача, либо ловушка.

Не найдя ничего подозрительного, авантюристка потянула за ручку.

Дверь тихо открылась. Как ни странно, но из-под земли не хлынули полчища зомби, не вырвалось ни одно заклятие, да и сам вход вниз выглядел подозрительно чисто. Ни пылинки, ни паутинки, даже затхлости в воздухе не чувствовалось.

Более того, начав спускаться по ступенькам, Эллен обнаружила, что дышать стало намного легче, словно она оказалась на поверхности острова.

Спуск закончился узким темным коридором. В свете фонарика были видны каменные стены, покрытые старинными письменами. Кладоискательница потратила несколько минут, чтобы разобрать древний текст. Это оказалось многократно повторенное заклятие невозврата. Обычно его размещали на стенах тюрьмы, чтобы исключить возможность побега. Здесь же в текст было вплетено имя — Людовик.

— Темница для одного пленника? — прошептала Эллен. Ее глаза загорелись азартом.

Не задерживаясь более, она поспешила дальше по проходу. Впереди ждала еще одна дверь. На этот раз — железная.

— Снова не заперто. Не нравиться мне все это, — нахмурилась авантюристка, открывая дверь и переступая порог.

Луч фонаря осветил прикованного к стене узника. Его тело высохло и мумифицировалось, от длительного пребывания в камере.

— Всего лишь мертвый мужик, — разочарованно протянула Эллен. Не считая давно упокоившегося заключенного, камера было абсолютно пуста. Не нашлось даже орудия пыток, которые можно продать любителям. — Надеюсь, цепи хоть адамантовые?

Перед тем, как расстегнуть браслеты, удерживающие мумию, кладоискательница достала анализатор. Артефакт внешне напоминал медицинский термометр, и служил для проверки качества поднятых мертвецов. Некоторые недобросовестные некроманты могли подсунуть неопытному заказчику зомби вместо умертвий, которые ценились намного выше.

Эллен же приспособила инструмент для того, чтобы отличать упокоившихся мертвецов от стражей могилы.

— Чист, — удовлетворенно кивнула она, убедившись, что отметка осталась на нуле.

Успокоившись, авантюристка принялась осматривать цепи. Они действительно были из адаманта, а значит, их можно как минимум сдать на металлолом, если не удаться сплавить какому-нибудь коллекционеру.

Оставалось только решить, как выковырять их из стены. Порывшись в рюкзаке, Эллен достала магическую пилу и принялась за работу. Через полчаса ей удалось отделить звенья одной цепи от крюка, который был вбит в стену. Еще столько же времени ушло на то, чтобы добыть вторую цепь. Кристалл, питавший волшебный инструмент, при этом разрядился, но адамант стоил дороже золота, поэтому кладоискательница не сомневалась, что ее расходы окупятся.

Сложив цепи в рюкзак, Эллен направилась к выходу. В этот момент мумия схватила ее за ногу.

— Спящие боги! — от неожиданности авантюристка подскочила на месте. Выхватив нож, она всадила его в грудь мертвеца.

— Больно! — мумия отпустила лодыжку Эллен и обхватила ладонями рукоять, вот только сил на то, чтобы вынуть нож, у нее не было. Сделав всего одну попытку, мумия обессиленно замерла.