— Кукольный домик, — изрекла Алиса и села на кухне, откуда более или менее было видно всю квартиру. — Заключаю, что девушка, живущая здесь — идеальная хозяйка. Точка. И как эта сверхценная информация поможет нам отыскать ее?

— Не собираешься посмотреть своим особенным зрением? — спросил Матвей, что-то внимательно разглядывая на полочке в шкафу.

— А зачем тратить силы? Мне и так все ясно. Вердикт — скука.

— Подойди сюда.

С преувеличенно тяжелым вздохом Алиса встала и подошла к нему. На полке за стеклом была помещена фотография без рамочки: молодая светловолосая девушка с ребенком на руках. Оба выглядели очень счастливыми.

— Я ждала большего. У тебя был голос будто ты отрезанную голову отыскал.

— Тебе ничего странным в этой фотографии не кажется?

— Неа, — сказала Алиса, жизнерадостно качая головой.

Матвей усмехнулся и сказал со значением:

— Кроватки нет.

Алиса огляделась, будто недостающая мебель могла обнаружиться где-то рядом.

— Может она не отсюда родом и ребенок у ее родителей?

— У нее своя квартира в Москве и нет средств содержать ребенка? — поддел ее Матвей.

— Она могла неудачно развестись, и ребенок остался у мужа…

— Тогда фото было бы на виду, а не запрятано в самый темный и невидимый угол спальни. Увидеть его можно только если подойдешь и посмотришь специально. Так делают, когда хотят забыть, но не могут.

Алиса нахмурилась, подошла к фотографии и присмотрелась внимательно.

— Ну что, все еще кажется, что смотреть не на что? — спросил Матвей.

— Не кажется. Ребенок мертв, — сказала Алиса и протянула ему руку, — Посмотри на это.

Прикосновение прохладных Алисыных пальцев изменило мир, за окном как будто резко стемнело. Исчез нежный леденцовы запах, сменившись какой-то соленой сыростью и затхлостью. Даже зеленый туман в этой комнате был черен от горя.

— В том Доме неладное чувстввалось сразу. А здесь такое, но наяву ничего не чувствуется, как будто все нормально. Почему?

— Она очень старалась скрыть горе. У нее почти получилось. — Алиса крепче сжала руку Матвея, — Я была неправа. Прости.

— Бывает. Там, в Доме я тоже наговорил тебе всякого.

— Может ты и прав, может я бессердечная. Я и сама не знаю.

Матвей не нашелся что сказать в ответ. Темный туман заволок комнату, тянулся через коридор, в кухню. Диванчик перед столом весь тонул во влажной темной взвеси. По коже Матвея побежали мурашки.

— Здесь чего-то боялись, — понял он без подсказки.

— И не просто боялись. Страх стал постоянным гостем. Мучил, иссушал. Эта темна дорожка из комнаты в кухню не просто так висит. Она ходила здесь, из стороны в сторону, держалась за стены, пыталась успокоится. — Алиса провел рукой по спинке дивана. Туман колыхнулся вяло пытаясь обвить ее запястье.

— Но страх всегда возвращался.

— Чего она боялась? Ее кто-то мучил? Запугивал?

Алиса покачала головой. Ее взгляд блуждал по кухне, как будто где-то был спрятан неразборчиво написанный ответ. Она села на диванчик, позволяя туману окутать себя.

— Она боялась, что убьет себя. Она потеряла ребенка и горе иногда было сильнее ее. Она боялась, что однажды не выдержит и наложит на себя руки.

— Как можно бояться такого? — не понял Матвей, — Не хочешь умирать — не умирай.

Алиса посмотрела на него снизу вверх. Ее глаза словно светились изнутри зловещим зеленым свечением.

— Ты наверное не знаешь, как это, когда ты сам не свой. Боль разрывает грудь, выворачивает наизнанку, ты знаешь, что будущего нет, впереди черная пропасть и конца края мукам не будет и единственный выход — прекратить это, убежать, спрятаться от этой боли, туда куда она за тобой не последует… а потом это как будто проходит. Боль утихает, ты начинаешь жить, смотреть в будущее — не с оптимизмом, но с робкой надеждой. Понимаешь, что вполне можешь жить и должен, чтобы исправить все, что натворил и ты боишься смерти. Боишься, что когда боль снова придет, ты окажешься слабее.

Она говорила, держа его за руку и невольно он прожил все, о чем Алиса рассказала, не сводя с него взгляда, который был много старше чем она казалась. Взгляд не девушки, рвущейся навстречу загадкам и приключениям, но древнего существа, на чьем сердце не было живого места от смертей и потерь.

— Я понял тебя, — сказал Матвей, желая, чтобы она перестала.

Алиса выпустила его руку, взгля потух. В мир вернулись краски, цвета, пропало тягостное ощущение ловушки. За окном послышались веселые крики и смех с детской площадки, запахло пирогом с чьей-то кухни. Алиса умывалась холодной водой, прогоняя чужой страх.

— Что еще я пропустила? — кротко спросила она, вытираясь кухонным полотенцем. Вид у нее был помятый.

— Я ничего особенного больше не заметил.

Алиса кивнула:

— Панический навязчивый страх это уже симптом, если вспомнить что существо из портала питалось именно им. Страхом можно манипулировать. Если мы найдем такое же у остальных, можно считать что у нас есть версия.

***

Квартира номер два располагалась в новеньком доме на севере Москвы. Охрана на входе во двор, подземная парковка, подъезд креативно измазанный желтыми и фиолетовыми пятнами. Жилище для молодых обеспеченных хипстеров.

— Кто на этот раз? — спросила Алиса, рассеянно оглядываясь по сторонам.

— Врач. Алексеев Тимофей… интересные дела, — заметил Матвей, притормаживая у двери.

— Здесь две фамилии, — прокомментировала Алиса, разглядывая табличку и перевела взялгд на Матвея которому это явно говорило побольше чем ей. — Брат? Двоюродный?

— Тогда фамилию бы не выводили сюда. Когда родственники живут вместе это само собой разумеется, нет нужды таблички развешивать. Скорее, сосед. Вокруг и за меньшие деньги полно вариантов снять жилье, но он живет в дорогом доме и с соседом. Занятно.

— Это зацепка?

— Пока просто наблюдение, — Матвей открыл дверь дубликатом ключа и понял что соседа похоже дома нет — в квартире не раздавалось ни звука.

— Поможешь?

Алиса без лишних слов взяла его за руку. В прхожей и кухне они не обнаружили ничего необычного/ Первая по коридору комната, хорошо прибранная, тоже не отражал ничего похожего на виденный ранее кромешный ужас.

А во второй комнате на них с порога обрушилась душная волна неприязни Как будто тугой барьер пытался выжить их прочь.

— Кажется нам тут не рады.

— Не нам конкретно, а кому угодно, — прокомментировала Алиса.

Комната была захламлена столь чудовищно, что впору было задуматься, не потерялся ли хозяин где-то среди этих завалов? Никакой логики или системы в кучах не прослеживалось: одежда валялась где угодно кроме шкафа, висела на стульях, загромождала велотренажер, мелкие детали, вроде носков и галстуков попадались то тут то там, причем носки всегда без пары. На полу громоздились пакеты и ящики заваленные книгами, бумагами, журналами, какими-то распечатками. Из ближайшего к столу ящика жизнерадостно торчала модель скелета человеческой руки, с подоконника за гостями внимательно смотрел макет глаза.

Ноутбук на столе был окружен горами хлама, билетами в кино, просроченными проездными, карточками в магазины, флаерами, клейкими бумажками с не зачеркнутыми до конца списками, вперемешку с пластиковыми браслетиками. Ими Матвей сразу заинтересовался, бережно выбрал из кучи штук десять, вышел с ними из комнаты и вернулся через минуту:

— Есть идея.

— Поделись.

— Живет с соседом, хотя может позволить себе жить один. При этом много бывает в ночных клубах, а сосед регулярно уезжает в однодневные командировки и каждые выходные ездит в своей девушке.

— Как ты узнал?

— Сосед все записи ведет в календаре. Тебе не кажется, что наш пациент просто не любит бывать один?

Алиса пожала плечами в ответ:

— Но это не похоже на панику.

— Если у него это давно, то он и не доводит до паники. Узнает что соседа не будет и уходит куда-нибудь где вокруг гарантированно будут люди.