Но вот тогда ведьмак был настроен очень даже решительно. Так как дочь он заметил первой, решил сначала разобраться с ней, а потом уже со мной.

Приехал он из-за стремительно расползшихся слухов о возвращении даэмонов. Как он признавался сам, не поверил, но решил хотя бы на коронацию Императрицы выбраться, наконец, из Пустоши. И как только доехал верхом на старом Йосе! К тому же и не один.

Дверь залы приоткрылась, и внутрь, дергано озираясь по сторонам, шмыгнула старуха Хильда с каким-то старичком. С курицей, как бы сказала Вивиан, под мышкой. Эту самую курицу я приметила, потому что та громко кудахтала и, все-таки вырвавшись из рук старичка, рванула через всю залу. Пара нэйти завизжали, когда птица задела их юбки. Старуха Хильда подхватила свою неизменную серую юбку и бросилась следом. За ней и старичок.

Гости расступались. Кто-то смеялся, кто-то удивлялся. Они пробежали не так далеко от нас с Римом. Я засмеялась громче всех, когда узнала старичка. Не балл, а просто день встреч получился какой-то! Но это, действительно, был тот самый старичок, в чьей телеге мы с Вивиан проехались и кого некромагичка так перепугала.

Оказалось, Йося до Альени недотянул и наотрез отказался ехать где-то в одном дне пути до столицы. Просто встал посреди дороги и все. Ну тут старичок на своей телеге мимо и проезжал. Старуха Хильда его сразу же заграбастала. Ведьма она хоть и пожилая, да видная.

Джеффа, а в дальнейшем, возможно, и Рима от расправы в виде дяди Рудольфа спас мой папа.

— Рудольф, дружище! — окликнул он ведьмака.

Дядя Рудольф застыл, а папа рассмеялся.

— Вот по тебе видно, точно двадцать лет прошло. — Папа похлопал себя по плечам. — А я вот как-то и не изменился.

— Асаэль. — Мама укоризненно посмотрела на даэмона. — Не слушай его, Рудольф, — уже доброжелательней сказала она, обращаясь к ведьмаку. — Мы так рады тебя видеть.

Нора с Джеффом предпочли смотаться. Я же, наоборот, потащила Рима знакомиться. Если бы по пути вдруг не приметила пробиравшегося к Катарине герцога Торбьорнсона. Я узнала его по описанию и зарычала. Вот кого-кого, а его подпускать к Катарине я была не намерена. Значит, сначала бросил ради наследницы, а теперь решил к Императрице вернуться!? Ну уж нет.

— Садар! — закричала я имя первого, кто пришел на ум.

Нага обнаружился среди танцующих гостей. Выбрался ко мне, удивленно пяля свои желтые глазища. Рим тоже удивленно меня разглядывал.

— Видишь его!? — взывала я, тыкая пальцем в удалявшегося от нас герцога. Я схватила Садара за плечи и резко развернула. — Делай что хочешь, понял!? Но чтобы его даже и близко рядом с Катариной не было! Понял!? Чтоб даже она его и не видела!

Садар вытаращился еще больше. Но мои глаза горели белым пламенем, а волосы пылали, поэтому спорить и не подумал.

— Обещаю. — Спешно закивал и бросился за герцогом.

Собственно, слово свое Садар сдержал. Герцог получил по своей наглой башке еще на подходе к Катарине. Говорят, нечаянно споткнулся и упал. А танцующие так же нечаянно его и не заметили, закружившись в польке.

Весь оставшийся вечер Садар маячил около Императрицы. Герцог, оправившийся от затаптывания, предпринял еще несколько попыток к ней подойти. Но змий каждый раз умудрялся отвлечь внимание Катарины куда-то в залу, а сам шипел своим раздвоенным языком на герцога. Слово за слово, перешли на ругательства. Дело закончилось в королевском парке, где на дуэли Садар буквально вмазал герцога в грязь. Специально для такого дела наколдованную из-под снега.

— Ты обронил, — прошипел земляной, уже уходя, и бросил в лоб лежащему лицом в грязи и абсолютно униженному герцогу кольцо. Простое серебряное колечко с маленькой жемчужинкой. — Она заслуживает намного большего.

Поверженный герцог Торбьорнсон что-то промычал в ответ.

— Ах да, и еще, — Садар остановился и обернулся, безразлично отряхивая рукав своего расшитого камзола от земли. — Катарина моя. Увижу даже смотрящего в ее сторону, убью.

И нага гордо удалился, оставляя герцога лежать одного в темном парке.

После балла мы остались погостить в замке на несколько недель. Все-таки академию нужно было в порядок привести. Магистры вернулись, а Императрица пока разместила студентов во дворце. Восторг стоял неописуемый, только я и расстроилась, что с Римом пришлось расстаться. Хотя и ненадолго.

Садара все чаще замечали рядом с Катариной. Императрица шла в столовую, Садар полз за ней. Императрица шла в библиотечку, Садар полз за ней. Пожилая кормилица покойной Королевы и новой Императрицы, Улва, опять намекнула мне, что хорошо бы Катарине побольше дышать воздухом. Так Садару было велено выводить магичку и в дворцовые парки. Герцог Торбьорнсон носу больше не показывал, а Катарину без Садара и вовсе не видели.

Во время одной из прогулок в парке, уже по возвращению во дворец, к ним подлетела ужасно разгневанная найнэн. Я как раз смотрела в окно ближайшей башни, прямо над их головами. Перевесилась через подоконник и смогла услышать каждое слово.

Найнэн, очень красивая женщина с короткими черными волосами и темноватой кожей, зашипела и бросилась на Садара. Когтями схватила его за ворот и начала трясти, поднимая в воздух за счет появившегося темно-зеленого хвоста.

— Джасвиндер, прошу тебя! Джасвиндер, погоди с выводами! — закричал спешаший по заснеженной аллее мужчина.

Невысокого роста, в какой-то отнюдь не зимней соломенной шляпе с темной лентой, он неуклюже поскользнулся и упал на дорожку. С носа сорвались круглые очки с цепочкой по душках. Мужчина бросился их искать, близоруко обшаривая сугробы.

Джасвиндер смерила его убийственным взглядом и вернулась к сыну. Сомнений, что это была именно найнэн Кшатрии у меня как-то не возникало. И характер, и внешность, как Садар описывал.

В общем, опуская все нелицеприятные вещи, которые она успела прошипеть в адрес Садара, то можно было сделать вывод, что до Долины Семиречья дошли те еще слухи. Ничего общего с настоящим не имеющие. А именно, что ее сыночек забросил учебу и не вернулся в академию, когда все якобы вернулись и прилежно учились. И сам кутил с половиной, а то и больше, дворца.

Катарина спокойно стояла рядом и наблюдала за всей картиной. Садар отчаянно пытался вырваться и вставить хоть слово. Понял, что это бесполезно, когда найнэн Кшатрии стала еще и ударять хвостом по снегу. Поэтому Садар попытался махнуть Катарине, чтобы она ушла и этого не слышала. А в адрес всяких девушек легкого поведения найнэн тоже выражалась.

Но Катарина сделала вид, что ничего не поняла. Отец Садара, наконец, нашел свои очки. Нахлобучил их на нос и поспешил к жене. Безуспешно моля ее остановиться и обо всем поговорить спокойно, он получил хвостом. И снова потерял в сугробах очки.

Я все-таки не выдержала и громко рассмеялась. Пожалуй, это и остановило найнэн Кшатрии. Больше, чем когда ей не повиновались, нага ненавидела только, когда над ней смеялись. Бросила Садара в снег и злобно прищурилась на меня своими желтыми глазами-щелочками.

— Найнэн Кшатрии, верно? — спросила я, сохраняя улыбку даже под ее убийственным взглядом. — Позвольте представить вам, — я кивнула в сторону тихо стоявшей в стороне Катарины, — Императрица нашего королевства, Катарина Ингольд Ингер Бенгтссон-Вирклунд-Нордстрем.

Кшатрии окаменела. Хвост исчез под юбки, и она сразу уменьшилась в росте.

— Ой, так это вы Джасвиндер Кшатрии? — наигранно-наивно воскликнула Катарина. Широко улыбнулась и бросилась к найнэн. Взяла ее руки в свои и посмотрела ей прямо в округлившиеся зрачки. — А я так давно хотела с вами познакомиться!

— Ваше велич… — выдавил Кшатрии, забывая о своих очках, и, ужасно щурясь, попытался подобраться к жене.

— Катарина, прошу вас, — отрезала водная, не отпуская рук найнэн Кшатрии. И смотрела на нее так искренне-искренне. — Ой, а можно я буду звать вас мама? Мы с Садиком как раз решили пожениться.

Успевший встать и отряхивавшийся от снега Садар, хлопнулся обратно в сугроб. Его отец застыл. Мать едва удар не хватил, глаз так точно мелко задергался. Я сначала тоже опешила, но ничего не смогла с собой поделать и покатилась со смеху с их лиц. Мягко улыбающаяся Катарина и бледные Кшатрии.