Они прождали, должно быть, добрый час, когда появился Дуглас. К этому времени на Маркет стрит царила такая тишина, что они услышали его тяжелое дыхание и шлепающий свистящий звук ласт раньше, чем увидели его. Ни один звук еще не был настолько долгожданным. Они вытянули шеи. Яростно перебирая ластами, Дуглас приближался под гостиничной вывеской – фута на три ниже них. Когда он добрался до буквы «Л», ему пришлось приложить значительные усилия, чтобы подняться и схватиться за каркас, а схватившись за него, он скорее висел, чем плыл.

- Спасибо огромное, что пришел, - сказал Каспар.

В ответ Дуглас протянул закрытую пробкой пробирку. Жидкости там оставалось чуть больше половины.

- Держите, - выдохнул он. – Это наша последняя капля, и вы каждый должны использовать четверть. Потом верните ее мне – она нужна мне, чтобы добраться до дома.

Гвинни с большим трудом сумела согнуть колени достаточно, чтобы дотянуться до пробирки.

- Очень мило с твоей стороны, - сказала она.

- Не злите меня своей благодарностью, - ответил Дуглас. – Просто используйте. И поторопитесь. Я тяжелею ужасно быстро.

Гвинни торопливо вынула пробку и налила в ладонь четверть жидкости – или, возможно, меньше, поскольку слова Дугласа встревожили ее.

- Вотри ее, куда хочешь, - подсказал Дуглас. – Лицо подойдет. И сначала убедись, что Джонни получил пробирку.

Гвинни передала пробирку Джонни и плеснула ледяную пригоршню жидкости на щеки. Ощущение легкости растеклось по ней, и ее ноги медленно покинули уступ. Дуглас напугал ее, потянувшись и схватив за щиколотку.

- Возьмись за меня, - велел он. – Ты можешь помочь мне подняться.

Пока Джонни отмерял свою четверть и передавал пробирку Каспару, Гвинни с трудом склонилась к протянутой руке Дугласа и вцепилась пальцами в его анорак. Его вес немного потянул ее вниз, и оба зависли прямо под большой голубой «Л». Затем Джонни подпрыгнул с уступа.

- Хватайся за Гвинни, - сказал Дуглас и добавил Каспару: – А ты передай мне пробирку вниз по цепочке.

Хотя Каспар был слегка раздражен тем, что им вот так командуют и распоряжаются, он подчинился. Начав парить, он сразу схватил Джонни. Пробирка медленно и рискованно переместилась вниз к Гвинни, которая вылила остаток жидкости в сложенную лодочкой ладонь Дугласа. Вздохнув с облегчением, Дуглас плеснул ее себе в лицо.

- Хорошо, - произнес он. – Продолжайте держаться друг за друга и вместе отталкивайтесь изо всех сил. Будем надеяться, нам хватит, чтобы добраться до дома. Если нет, нам мало не покажется. Когда я уходил, отец очень подозрительно бродил вокруг дома.

С этими обнадеживающими словами он отпустил букву «Л» и тут же провалился примерно на три фута. Они поплыли неровной вздымающейся линией, в которой Джонни, вцепившийся в шарф Гвинни, являлся самой высокой точкой. Ласты Дугласа захлестали, и они почувствовали, как их тащит по Маркет стрит. Они все тоже отталкивались – Гвинни как лягушка, а мальчики, подражая Дугласу. Отталкиваясь, они набирали темп, и вскоре уже двигались с весьма приличной скоростью: почти десять миль в час, как, задыхаясь, подсчитал Джонни. Они промчались по Маркет стрит, пролетели через круговое движение и, тяжело дыша, пробрались по зигзагообразным улицам к дому. Когда они преодолели половину своей улицы, Гвинни почувствовала, что Дуглас падает.

- Ой-ой! – произнесла она.

- Быстрее, - велел Дуглас. – Отталкивайтесь все, как бешенные.

Они неистово отталкивались, падая всё ниже и ниже, пока ноги Каспара не повернулись почти вертикально вверх. Дуглас волочился внизу, задевая живые изгороди. Примерно в двух домах от их собственного он стал окончательно и полностью тяжелым. Все четверо нырнули вниз, волочась точно хвост воздушного змея, а Дуглас, всей тяжестью свисающий с пальцев Гвинни, тащился по тротуару на кончиках ласт.

- Ой! – пискнула Гвинни. – Я не могу! Не могу удержать!

- Ты должна, - сказал Каспар. – Отталкивайся, Джонни.

Яростно отталкиваясь, они протащили Дугласа десять ярдов. Гвинни пищала всю дорогу, что больше не может держать, и с каждым толчком они опускались ниже и ниже.

- Бесполезно, - сказал Дуглас. – Ты должна отпустить.

Он схватился за ласты и встал неподвижно, в то время как они зависли над ним, так что пятки Каспара находились на одном уровне с ближайшим фонарем.

- Отпусти, - велел Дуглас. – Я заберусь через кухонное окно.

- Это нечестно, - возразила Гвинни. – А если тебя поймают?

- Не поймают, если повезет, - ответил Дуглас. – Давай, отпускай – пока вы тоже не потяжелели. Если нам всем придется лезть в окно, нас точно поймают. Отпускай, и поднимайтесь к нашему окну – я оставил его открытым.

- Я спущусь и открою тебе кухонное окно, хорошо? – предложил Каспар.

- И привлечешь ко мне внимание? Я тебя знаю. Просто забирайтесь внутрь и отравляйтесь спать. И хоть раз в жизни не производите никакого проклятого шума. Давайте.

Поскольку он явно говорил всерьез, а его тон сильно напоминал Людоеда, Гвинни выпутала пальцы из его анорака и отпустила. Они трое всплыли наверх, мимо фонарей – почти на высоту освещенной щели в занавесках в передней части дома, где находилось открытое окно Дугласа.

- Удачи, - сказала Гвинни.

Дуглас поднял голову, презрительно посмотрев на них, когда Каспар взял на себя руководство и потащил их к окну.

- Поторопитесь, - сказал он.

Они едва-едва успели. Гвинни потяжелела в тот момент, когда Каспар вытянул руку и схватился за подоконник. Тяжело пыхтя, они с Джонни затащили ее наверх и засунули в окно между занавесками. Джонни потяжелел на подоконнике, а Каспар – когда добрался до стола, стоявшего прямо под окном. Задыхаясь, они скрючились на этом столе, моргая на свету и оглядывая комнату, которую до сих пор ни разу не видели.

Она была того же размера, что у Джонни и Каспара, хотя и другой формы, но казалась гораздо больше, поскольку была тщательно убрана. Книги стояли в книжном шкафу, а гитара Дугласа аккуратно прислонена к стене. Остальные вещи столь же аккуратно расставлены в застекленном шкафу. Кровать Дугласа застелена без единой складочки. Да и на кровати, в которой спал Малколм, складок не было. Единственное, что выбивалось из общего порядка – набор для химических опытов, раскрытый на полу, да множество пыли повсюду.

- В чем дело? – капризно спросил Малколм. – Где Дуглас?

Они осмотрели комнату, а потом уставились друг на друга. Спящая фигура в кровати Малколма не пошевелилась, однако голос Малколма доносился от кровати Дугласа – на противоположной стороне комнаты.

- Он потяжелел по пути, - сообщила Гвинни спящему холмику, заинтересовавшись, не являлся ли Малколм в тайне чревовещателем. – Он велел нам заходить без него.

- О, нет! – воскликнул Малколм, и опять его голос раздался не с того места. – Если он из-за вас попался, я вас никогда не прощу!

Из-под кровати Дугласа донесся шаркающий звук, и оттуда вышел Малколм. У них глаза полезли на лоб. Он был около фута ростом. Всё у него было пропорционально маленьким, разве что голова, возможно, слегка великовата для такого тела. Одежды на нем не было. Вместо этого он завернулся в рубашку, запахнув ее и придерживая у горла, как плащ, и она волочилась позади и вокруг него, прочерчивая на пыльном полу яркую дорожку. Они видели, как крошечные руки Малколма сжимают пуговицы рубашки, и изумленно уставились на столь же крошечные пальцы его ног.

Малколм дрожал.

- По крайней мере, хоть окно закройте! – с достоинством велел он.

Пришедший в благоговейный страх Джонни развернулся и захлопнул окно. Гвинни пристыженно бросила взгляд на холмик в кровати Малколма. Теперь она прекрасно видела, что это всего лишь подушка.

- Как ты стал таким? – спросил Каспар.

- Во имя Науки, - надменно ответил Малколм. – Разве Дуглас не рассказал вам? В час отбоя я был гораздо меньше. Я сто лет выбирался из своей одежды, а потом не мог добиться, чтобы Дуглас услышал меня – не говоря уже о том, чтобы он меня увидел.