Про батерсы он в свое время перечитал тонну литературы, ведь они составляли основу дирижаблей, а дирижабли составляли основу воздушной войны, да и переправлять с их помощью отряды в Грозовой Мир было удобно из-за быстроты. То, что в ту пору Мальсу Хорана не исполнилось и десяти, мало влияло на дело: в юности он нередко возвращался к знаниям прошлого, обновляя их в голове, чтобы весь труд ранних лет не пропал зря.

В батерсе сосредотачивалась большая часть магии, позволявшая управлять дирижаблем, когда тот находился в воздухе, и дававшая энергию для быстроты его движения. По сути, эта важнейшая деталь служила связкой всей магии с механизмами. И в то время как остальные части работали на обычном топливе, для батерса приходилось заливать топливо с примесью магических элементов, и от него оставались отходы: часть из них дирижабль выбрасывал в воздух, часть приходилось удалять после полета. Учебные модели не могли ничего выбрасывать в помещения, потому каждый вечер батерс снимали и прочищали вручную. При снятии применялась энергия, дабы разъединить его контакты с остальным механизмом, и это означало значительные выплески, которые по законам природы стремились распределиться по тем предметам или существам, которые имели низкий уровень магии. Служащие, проводившие снятие батерса, специально впитывали её в себя, но очутившаяся рядом Синди слегка нарушила равновесие и втянула в свои резервы энергию Облачного Мира.

— И, разумеется, она никому из преподавателей не сказала об этом, — вслух закончил Хор свои мысленные рассуждения. — Но долго хранить в себе чужеродную энергию слишком опасно, как опасно и её выплескивать из себя сразу через дар-систему.

— Дар-система вообще может повредиться, — серьезно произнесла Раль. — Чтобы убавить воздействие на неё накопившейся внутри организма магии, Синди решила использовать ключ.

— Вообще это было идеальное решение, — счел нужным уточнить Хор. — При помощи блокиратора снимается лишнее напряжение с дар-системы, а потом можно очень аккуратно выпускать магию без вреда для себя. Другое дело, что для таких процедур желателен качественный ключ.

— А ей кто-то нарочно дал некачественный, — вздохнула Раль.

— И когда Синди на уроке попыталась тихонько выпустить энергию, которая незаметно ушла бы в механизмы, все прошло не так, как она планировала, и случилось обрушение, — мрачно закончил Хор. Картина выглядела законченной и вполне ясной. Оставался лишь один вопрос: кто и зачем дал Синди Хассен неисправный блокиратор?

— Поскольку уже ясно, что здесь все очень серьезно… — Раль опять нахмурила брови и странно посмотрела на Хора. — Я напомнила майору о старой легенде, про демона, который совершал убийства не своими руками.

— Майор, может, и не из Грозового Мира, а вот нашим землякам намек будет ясен сразу же. Ты решила связать то, что случилось сейчас, с действиями Проводника?

Она кивнула.

Проводник, страшная сказка Грозового Мира, которая, казалось бы, закончилась семь лет назад. Убийца, который ни разу не нанес смертельный удар, но хладнокровно уничтожил семерых жертв, присылая рассказ о каждой из них в самую крупную газету Края. Его могли судить только за доведение до самоубийства, но до суда дело не дошло. Пожар в доме Проводника оборвал жизнь одного из самых таинственных преступников их региона. Оборвал ли?

***

Спалось Хемене плохо. Она просыпалась с десяток раз и хоть погружалась обратно в сон довольно быстро, но видения мелькали какие-то странные, оставляющие после себя необъяснимые неприятные ощущения. Потому-то Хемена и встала раньше обычного, что дальше окунаться в эту непонятность не хотелось. Встала и в первую очередь проверила спрятанную коробку. Может, именно этот подозрительный подарок послужил причиной странного состояния, однако он давал надежду, а ради надежды можно было терпеть все, что угодно.

Хемена вернула коробку обратно и протерла глаза, поняв, что окончательно проснулась. Взгляд наткнулся на маленький конвертик, белеющий под дверью: видимо, его просунули посреди ночи в щель. И что-то подсказывало, что это сделал тот самый Кей, что прислал люминескарий. Она подняла письмо, медленно, очень медленно вскрыла его и развернула сложенный треугольником листок бумаги со строчками, написанными уже знакомым почерком.

“Сегодня я открою часть секрета. Встречаемся на площади возле часозвони в десять. Если сможешь, приходи пораньше. Кей”.

Да, все это выглядело на редкость странно, и любая девушка поостереглась бы идти на контакт с незнакомым человеком. Однако Хемена понимала: если этот Кей знает о самой главной её проблеме, значит, он близок её семье и осведомлен о многом, а сейчас играет в тайны, потому что не желает, чтобы об этом узнал Рондер Мистераль. А все возникшие подозрения она в себе заглушила, осознавая, что другого выхода нет. Проблема в последний год ширилась и росла, грозя заслонить собой весь путь к счастливой жизни. Магический дар Хемены Ричардель истощался и вскорости мог совсем исчезнуть. Если она не восстановит его сейчас, пусть даже при помощи странного незнакомца, то отец пойдет на крайние методы. Для него, фактического лидера Грозового Мира, давно перестали иметь значение все законы морали: Рондер Мистераль не собирался жалеть чужую жизнь, продвигая по карьерной лестнице свою дочь. А ей становилось тошно при одной только мысли, какой ценой вернется тогда магический дар. Сколько уже способов перепробовали — и ни один не подошел, а значит, либо сделка с загадочным Кеем, либо тот кошмар, который без тени сомнения устроит отец.

Занятия в Военной Академии начинались в девять, однако Хемена знала, что сможет выпросить себе небольшой отгул, пообещав, что такого больше не повторится, и отработав, насколько это возможно. Все преподаватели знали, что у нее не бывает проблем с дисциплиной, а значит, оказаться чуть ранее десяти возле часозвони представлялось вполне возможным.

Хемена разорвала конверт на мельчайшие кусочки и выбросила их в мусорную корзину, а само письмо бережно сложила и спрятала в сумочку. Конечно же, она придет на встречу с Кеем.

Погода была облачной: что ж, немудрено, осень потихоньку захватывала просторы Объединенного Мира. Здесь, в центре Квемеры, где осталось не так много деревьев, она заявляла о себе холодом и дождем: до холода пока не дошло, а вот дожди лили в начале недели знатно и теперь, похоже, собирались вернуться. Но плохая погода не стала бы причиной отменить столь важную встречу. Хемена верила Кею, хоть тот и вторгся в её жизнь без спроса, неожиданно, без объяснений. А что ей ещё оставалось? Сколько ни верь семье, это не поможет.

Общежитие располагалась в десяти минутах ходьбы от Военной Академии, однако сегодня пришлось выйти гораздо раньше, чтобы успеть до урока договориться с господином Хармадом. Он был ни больше ни меньше ректором, но имел с Хеменой теплые отношения.

Сольсетен Хармад, как и обычно, находился в своем кабинете, напоминавшем оружейную палату или музей великого полководца. В ответ на вопрос, зачем нужны все эти карты и старинное оружие, занимавшие много места, ректор отвечал, что эта коллекция помогает ему не забывать о сути своего дела и настраивает на нужную волну. В Академии болтали, что он палит из старинных пистолетов по винным бутылкам или нерадивым ученикам. Сольсетен действительно прекрасно стрелял, а также в совершенстве знал главные труды по военной науке. В последней кампании он принимал активное участие, находясь на посту начальника штаба Западной армии, но сразу же после победы вернулся в любимую Академию.

— Что случилось, Хемин? — спросил ректор без приветствия.

— Вы разрешите мне уйти со первого урока, господин Хармад? — сейчас она обращалась к нему официально с официальной просьбой, не упирая в давнее знакомство и близкие отношения.

Сольсетен пожал плечами.

— Веские причины?

Хемена молча кивнула.

— Тогда без вопросов. Я скажу, что по моей просьбе, а дальше ты уже сама сообразишь, — он улыбнулся.