2
Киреевский являлся помощником депутата, который возглавлял Комитет по национальной безопасности в Госдуме. Днем он находился в его кабинете, когда факс отстучал экстренное сообщение "Сегодня в половине шестого утра в поселке Тайнинское был произведен взрыв памятника Николаю II. Версии и факты проверяются..."
- Провокация чистейшей воды, - заметил кто-то из присутствующих. Будут валить на коммунистов. Наверняка выищется какая-нибудь подпольная красная бригада мстителей, которая всю ответственность возьмет на себя. Бред!
- Война монументов в самом разгаре, - сказал Киреевский. - Мавзолей против Петра I, Дзержинский - в кулачном бою с Николаем вторым. Жаль, это было хороший памятник. Надо позвонить Клыкову.
- Императора убивают третий раз, - произнес хозяин кабинета. - Сначала иудейский комиссар Юровский из своего личного нагана, по заказу хозяев. Потом - свердловский боров, взорвав Ипатьевский особняк. Теперь - снова, и опять на рассвете.
- И заказчики у всех одни и те же, - добавил Киреевский. Он хорошо помнил тот майский день прошлого года, когда открывали монумент последнему русскому царю-мученику. Было необычно светло и по праздничному торжественно, хотя где-то неподалеку каркали слетевшиеся вороны. Присутствовали представители Думы, исполнительной власти, монархических и патриотических организаций. Некоторые из них входили в Русский Орден и хорошо знали друг друга. Была тут и затесавшаяся каким-то инородным телом супруга Президента со своей свитой, чье лицо с натянутой застывшей улыбкой ничего не выражало. Телевизионщики и журналисты суетились, крикливо обмениваясь шутками, - ждали, когда спадет покрывало: их самодовольные, сытые физиономии также не смогли проникнуться благостью момента. Анатолий Киреевский бывал в мастерской Клыкова, беседовал с ним, видел макет памятника. Но сейчас, когда он предстал перед ним во всем величии и трагической предрешенности судьбы, с бронзовыми буквами на постаменте: "Государю Императору Николаю II - Русский народ с покаянием", его охватило сильное волнение, словно он вдруг оказался рядом с фигурой живого монарха; возвышенная светлая радость и грусть одновременно, боль невозвратимой утраты и надежда на возрождение... Наверное, то же самое испытывало и большинство присутствующих, исключая пришедших сюда по долгу службы или по воле хозяев. Колокольный звон стоящей рядом церкви согнал раскаркавшихся ворон, разносясь далеко по окрестностям; торжественные звуки не растворялись в весеннем воздухе, а проникали в душу, в сознание, будили дремлющий дух. Инициаторы установки памятника также хотели пробудить русский народ, он должен был стать еще одним шагом к покаянию соотечественников, не сбросивших еще с себя печать предательства своего Царя, не заслуживших пока права иметь его снова, поправших верность служения богоданному Государю... Но монументу суждено было простоять менее года.
"Вероятнее всего, - думал Киреевский, - Взрыв памятника осуществлен антирусскими силами. Теми, кто сейчас стремится добить народ, государство, православную веру. Это вызов, плевок всем нам, в том числе и "Русскому Ордену". А разве случайно, что всего через несколько недель после открытия монумента, из Тайнинской церкви было похищено тринадцать икон, а над алтарем в храме совершено надругательство? Кому-то очень не нравилось установка памятника и его освящение. Если даже взрывчатку подложил Шариков, то заказчик - Швондер. Это Швондеры всех мастей призывали "задрать подол матушке России", они, руками одураченных русских уничтожали Храмы, затевали гражданскую войну, "разрушали все до основания". Теперь действуют также изощренно и хитро: вновь делят народ на красных и белых. Одни зовут выбросить Ленина из мавзолея и умильно целуются с Гошей Гогенцоллерном, сватая его на российский престол, другие - разрушают символы тысячелетней русской истории. Цель одна - снова втянуть русских в междоусобицу.
Кабинет понемногу пустел, начиналось заседание Думы. Стоя уже в дверях, председатель комитета вдруг вспомнил что-то и повернулся к Киреевскому:
- А ты обратил внимание, что взрыв памятника произошел ровно через месяц после Земского Собора? Заторопились ... Но нечто подобное я ожидал.
Анатолий был тогда в Курске вместе с Днищевым, участвовал в заседаниях, слышал речь архиепископа Ювеналия. Проникновенные слова были сказаны и главой Всероссийского соборного движения Вячеславом Клыковым, которому месяц спустя отомстят антинациональные силы. Он говорил о единстве духовной и светской властей - Патриаршей и Царской; о подмене истинных понятий ложными, замене жизненных реалий искусственными; о праве русского народа на воссоединение в исторических границах Российского государства. И о наблюдаемом стремлении вчерашних богоборцев, вроде Лужкова и Ельцина, вступить в тесный контакт с представителями высшего духовенства ради политической конъюнктуры. Следом выступал и губернатор Курска Александр Руцкой, получивший в народе презрительную кличку - "Усы". И действительно, этот человек, спровоцировавший в октябре 1993 года кровавую бойню в центре Москвы, отсидевшийся в Лефортово и ставший затем только благодаря поддержке коммунистов и патриотов главой области, совершил очередное в своей смутной жизни предательство, быстро припал к "царской" длани Президента. Устроил свою жизнь, а теперь, кроме заботы о своей пышной растительности под носом, более ни о чем не тревожился. На мясобойне всегда есть свои козел провокатор, ведущий баранов на заклание, и ему до поры до времени сохраняют жизнь..... Собор на своем закрытии принял "Утвержденную Грамоту", в которой провозглашалась русская национальная идея - Православие, Самодержавие, Народность; определялась главная задача будущего Всероссийского Земского Собора - восстановление Державы Российской, с дальнейшим избранием на Престол Государя, но это должно было являться исключительной прерогативой Собора (все же лица, претендующие на роль наследника Николая II объявлялись самозванцами, из какого бы края света они не происходили...). Этим решением Гоша Гогенцоллерн и муссирующий монархическую идею на телевидении Евгений Киселев получили звонкие щелчки в лоб.