Время приближалось к четырем. Эллен решила дойти до места свидания пешком. По мере приближения к саду ее все более охватывали робость и беспокойство. На Bayswater Road, несмотря на то, что уже было четыре часа, она замедлила шаг и пошла совсем тихо. Ей хотелось отдалить страшный момент. Жив ли Дэвис? Но ведь письмо... Или он уехал и совсем не вернется?

От нее уехал... От нее! Нет, это невозможно. Тогда почему же он не напишет прямо ей? Причем тут какой-то посторонний человек!

В Гайд-Парке кишела толпа. То здесь, то там возникали летучие митинги. Избегая давки, Эллен пробралась боковыми аллеями к Кенсингтонскому саду. Она старалась не вслушиваться в речи ораторов, но невольно улавливала обрывки некоторых фраз. "Уголь... уголь... уголь... Транспорты с материка... Союз железнодорожников... Предательство лидеров... Москва... Морская пехота... Льюис-Ганы"...

"Что-то плохо, что-то не так,- мелькнуло в сознании Эллен при виде возбужденной толпы.- Где-то - страшный враг. И эти шумящие массы, очевидно, распознали его".

Эллен решительно и быстро пошла по главной аллее. Здесь народу было меньше, но все же почти сплошная толпа преграждала ей путь. Вот оно назначенное место... Теперь Эллен не только не страшилась встречи с незнакомцем, а, напротив, боялась не найти его. Она опоздала. Может быть, он ушел уже...

- Мисс Эллен Хойс!

Она обернулась. Перед ней стоял невысокий человек с зеленой швейцарской шляпой в руке.

Незнакомец низко поклонился.

- К сожалению, я сейчас лишен возможности представиться вам и назвать свое имя. Это вы скоро узнаете в другом месте. Извините меня также за столь театральную таинственность. Обстоятельства этого требуют,- незнакомец оглянулся.- Однако, здесь неудобно разговаривать. Пройдем немного в сторону.

Он подал Эллен руку. Она не сопротивлялась.

- Ваш друг находится в Лондоне. Он в полной безопасности.

Неприятный случай - вы, конечно, знаете, о чем я говорю ликвидирован, и...

- Он уже вернулся из Парижа?

- Да, вернулся. Но в силу некоторых обстоятельств он лишен возможности писать вам письма и пользоваться телефоном. Поэтому он поручил мне снестись с вами.

Эллен внимательно взглянула в лицо говорившему.

- Да, должен вас предупредить, что и наша встреча здесь, и все то, что вы от меня услышите, требует абсолютной тайны. От этого зависит судьба вашего друга и ваша участь. Можете вы обещать мне полное молчание? Эллен наклонила голову в знак согласия.

- Итак, мне остается сообщить вам только адрес. Нигде его не записывайте, сохраните в уме... Кстати, письмо вы сожгли?

- Да.

- Прекрасно. Ваш друг находится в Чильси, Манор Стрит, 15. Это не так далеко отсюда.

- Чильси, Манор. Стрит, 15,- вполголоса повторила Эллен,- но этого мало. Номер квартиры, или...

- Достаточно. В главном подъезде спросите мистера Томсона. Швейцар предупрежден. Он укажет вам, что надо.

Незнакомец остановился и освободил руку Эллен.

- Больше вы мне ничего не скажете? - спросила она тихо.

- К сожалению, нет. Должен вас еще предупредить, что вам не следует ничего бояться.- Он помолчал и с минуту подумал.- Вам может придти в голову действовать официально... Так лучше этого не делайте. Все равно ничего не выйдет. Вы только повредите этим и себе, и вашему другу, и нам.

Еще раз низко поклонившись, незнакомец скрылся в толпе.

- Манор Стрит, 15,- повторяла про себя Эллен, садясь на скамейку. Она не могла сразу идти.

- Манор Стрит, Чильси... Как он туда попал?

Со скамейки видно было, как по Bayswater Road по направлению к Гайд-Парку пронеслось несколько авто, наполненных полисменами.

Гайд-Парк шумел тысячами голосов.

7. Хайн-озеро

Петька поправился скоро. Его железный, звериный организм выдержал страшную рану, и уже через неделю Иван Петрович снял швы. Приходил следователь. Петька ничего не сказал.

Смотрел враждебно и строго.

- В каком месте было совершено на вас нападение?

- На андозерской дороге.

- Много их было?

- Не знаю. Не считал.

- Вы знаете человека, нанесшего вам удар?

- Не...

- Ну, а лицо его вы заметили?

- Не, много их было...

- Да ведь ударил один!

- Понятно, один. Сбоку подскочил... Пришлось отступиться. Было, правда, арестовано по подозрению несколько ребят, но за недостатком улик их скоро выпустили.

Прошло недели три. Выписавшись из больницы, Петька сразу отправился в лес. Не взял с собой ни удочек, ни ружья, только провизию. Прожив в закоптелой лесной избушке на каком-то Дыреватом ручье около недели, вернулся в город совсем здоровым. Выпарившись еще хорошенько в бане, первым делом навестил Ивана Петровича.

- Вот, доктор, и я. Совсем оклеял. Бегом только бежать не могу. Колет...

Петька сел на край табуретки у самых дверей. Он всегда в городе, на людях, очень стеснялся и терял свою необыкновенную ловкость и свободу движений, которыми проникнуты были каждый его шаг, каждое движение в лесу.

Доктор в это время обедал. После настойчивых его просьб Петька сел за стол. И по комнате он шел какой-то звериной крадущейся походкой! Так ходят многие охотники-крестьяне от долгой привычки бродить по почве, заваленной всяким хламом, и по глубоким, выбитым лесным тропам. У Петьки походка выражена была еще ярче потому, что на каждой ноге его недоставало по большому пальцу. Где-то, когда-то отморозил, конечно, тоже в лесу, в погоне за лосем.

- Пойдем, доктор, на Хайн-озеро. Там теперь крупный окунь на коргах должен брать,- глухо сказал Петька, наклоняясь над тарелкой,- а я заряд достал. Большой. Фунта на три.

- Какой заряд?

- Один подпорожский мужик штуки четыре ухоронил в землю. Англичане в девятнадцатом годе в порогах каменья рвали. Ну, а потом, как все побросали, оно и осталось. Целая землянка разных рвотных снарядов была оставлена. Пироксилин, тротил... Все побросали.

- Куда же все девалось?

- Известно куда! Красные еще не пришли, а мужики все растащили да позакапывали. Рыбу рвать в озерах. Очень хорошо.

- И рвали?

- Рвали. И сейчас еще многие рвут. Вредно только это. Озеро портят, весь молодняк пропадает. А мы все-таки попробуем.- Петька лукаво поднял глаза и беззвучно рассмеялся.

Иван Петрович тоже усмехнулся.