- Ничего, - Лена исподлобья смотрела через стол на мужа. - Завтра очнется. Я помогу в чувство прийти.

Она закурила тонкую дамскую сигаретку. Она держала её так, как положено держать такую сигаретку, и сидела с прямой спиной, собранно, не расслабляясь. Светская, улыбчивая. Нет, не узнать в ней прежней подруги Тарзана. Завтра она сама расслабится, поймет, что на юге, на отдыхе, среди своих. Но все равно - это не прежняя белокурая подруга Тарзана.

Кто же виноват, что мы сметаем со своей дороги джунгли, без которых не можем жить? Те, ради кого мы это делаем? Или мы сами?

Василия не интересовали суетные разговоры о заграницах, квартирах, модных книгах. Он придирчиво оглядел Анатолия: - А ведь слабо тебе сейчас влезть на крышу моей веранды? Зажирел, небось? - За что вы мне всегда нравились, дядь Вась, - повернулся к бывшему сторожу Анатолий, - так за возвышенный строй мыслей. Вы ругались с тетей Ксеней из любви к искусству. И мы, мальцы, всегда могли на вас положиться.

Анатолий поднялся. Лена насторожилась: - Ты куда? - Подышать воздухом! - ответил за обоих Василий и тоже встал.

Ксения пошла за ними. На всякий случай.

Тарзан шел по бывшим своим владениям и не узнавал их. Теперь это была ничейная земля, выглаженная, однообразная. Ровно оштукатуренные стены замкнули её в скучное кольцо. По этой опустошенной правильным уходом земле шел не Тарзан. Размеренно ступал холеный, замкнутый в броню предрассудков, человек с чересчур спокойным взглядом. Не набедренная повязка из листьев акации, а модная одежда облегала его тело, привычная, как собственная кожа. Бывшие джунгли не узнавали своего хозяина. Когда Тарзан понял это, он разъярился. Он закатал рукава кремовой рубашки, скинул туфли, сдернул носки и с яростным воплем "Йя-а-яй!", похожим на отчаянное рычание, бросился на стену дяди Васиной веранды.

Лена не жаловалась. Она считала, что жаловаться на людях - неприлично. Она просто констатировала факт: - То ему с мальчишками в футбол гонять охота. А то на пикнике за городом на дерево влезет. Или через забор скакнет. - Возраст! - вздохнула тетя Маруся.

Когда глаза Анатолия оказались вровень с черепичной крышей... хоть черепица осталась, как прежде... он увидел рыжую кошку. - Мурка! обрадовался Анатолий и рывком забросил ноги на крышу. - Мурр! Мяу! приветствовала его кошка.

Анатолий поймал её и заглянул в глаза. Нет, это не те ведьмовские глаза рыжей пантеры Тарзана. Кошка - всего лишь пра-пра-пра... какой-то там потомок славного предка и только по наследству носит родовое имя Мурка.

Тарзан сел посреди крыши и огляделся. Он был один. Тогда он закричал: - Дже-е-ейн! Вы-хо-ди-и-и!

Его вопль достиг ушей тех, кто приканчивал пирог. Тетя Маруся, слизывая варенье с пальцев, заметила: - Что-то наш Тарзанчик раскричался? Ничего. Покричит и перестанет, - твердо ответила Лена.

Она загасила окурок в пепельнице. Все помолчали. И услышали, как во дворе Ксения недоуменно спросила: - Как он туда забрался?! Мы же столько раз штукатурили стену! Она теперь, как стекло, гладкая... - А он по водосточной трубе! - донесся торжествующий ответ Василия.

Распахнулась дверь, и на свет божий появилась новая Нюрка. Она поглядела на крышу и ободряюще улыбнулась, и спросила: - Тарзан, а меня вы примете в ваше племя?

Анатолий посмотрел вниз. Эта новая Нюрка... стройная фигура, ослепительно белые брючки. Алая, сеточкой, блуза-распашонка. Маникюр, педикюр и золоченые босоножки. Куда тебе до Ленки, мрачно и разочарованно сравнил Анатолий. Не всякая женщина сможет теперь потягаться с Ленкой. Уж если тарзанья подруга придет в цивилизацию... какие мужики рвутся обратить на себя ленкино внимание! Мне жаль тебя, новая Нюрка. Ты всего лишь пестро раскрашенная южная модница. Он посмотрел в отчаянные, жадные, тоскливые и неутоленные глаза новой Нюрки, мысленно раздел её, увидел, как бьется жилка у неё на шее, под запрокинутой вверх головой, и ему вдруг стало её на самом деле жалко. - Ты не белокурая девушка, - сказал Анатолий. - Да, я не белокурая... А что? И вообще... А что такого? Разве... - Вот и гуляй себе. Сама по себе. Тут занято и посторонним вход воспрещен. И Анатолий закричал: - Джейн! Я жду-у! Йя-а-а-яй!

"Мяу-у!" испугалась Мурка. Она была всего лишь побочной ветвью потомков рыжей всехней пантеры и не знала языка, на котором её прабабка объяснялась с обезьяньим повелителем. Враки пишут ученые, подумал анатолий, будто знание языков передается по наследству. - Дура, сказал он Мурке и закричал: - Джейн! Выходи! Я ту-у-ут!

Нюрка вошла в комнату, где завершалось застолье. Она обворожительно улыбнулась всем сразу и сочувственно спросила Лену:

- Нельзя ли снять с крыши вашего мужа? Ночь же скоро... и так коты спать не дают...

- Не твоя забота, - придержала её тетя Маруся. - Пирога лучше поешь.

Лена встала и пошла к дверям.

"Джейн!" неслось сверху. "Мяу!" вторила Мурка.

Лена поглядела снизу на мужа. Две блестящие точки появились в её глазах. Анатолию на миг показалось, что сейчас Ленка рванет обеими руками подол юбки по шву от колена до бедра, чтоб не стеснял движений, и, как в былые времена, полезет на крышу. А иначе зачем она столько времени проводит в бассейнах и во всяких там фитнесс-клубах с тренажерами? И они опять будут рядом - Тарзан и его белокурая девушка Джейн. - Долго ты будешь орать, как кот на чердаке? - почти дружелюбно спросила Лена. - Пока не протрезвею, отмел все претензии Анатолий. - Ты не такой пьяный, как прикидываешься. И отпусти животное, оно совсем очумело!

Звезды проступали на небе все яснее и яснее. Они смотрели сверху на Анатолия с Ленкой - акация больше не закрывала двор от нескромных взглядов. И ничто больше не летало между звезд, как во времена первых спутников Земли, хотя этого добра в небесах сейчас до чертовой матери. Холодный ветер прошелся по крышам - по ночам он был здесь хозяин. Мурка затряслась, поджимая хвост.

Лена постукивала носком туфельки по земле: - Ты намерен слезть или нет?

Анатолий смотрел Ленке в глаза и понимал, что теперь он не в силах отогнать сомнения. Когда исчезла белокурая девушка Джейн? Была ли она, или это только померещилось ему, когда из тощего мальчишки он превратился в мосластого парня. О, нельзя всю силу юношеского романтизма устремлять только на стандарное благоустройство жизни... - Ну, смотри. Можешь сидеть там хоть до утра. Раз так... Можешь даже спать на крыше, если тебе там нравится. Устроил бесплатное представление для всего двора

Ленка горько усмехнулась и ушла, такая же ладненькая, светская и выдержанная, как всегда, особенно, когда она была на людях.

Не мог же он так ошибаться! Неужели её никогда не было? Неужели из-за этого было так много расставаний и встреч и так долго пришлось женихаться? Или он сам, не заметив того, убил подругу Тарзана в душе Ленки? Для кого же он тогда сметал все лишнее со своего пути? Может быть, там, в сожженных джунглях, и потерялась белокурая девушка Джейн? Звезды, что вы смотрите так бесстыже и самоуверенно? До вас мы ещё не добрались. Где-то там у вас еще, может быть, есть нетронутые джунгли, но здесь... Все новые Тарзаны, снедаемые жаждой, крушат последние джунгли. Ветви больше не заслоняют неба, и жадные глаза смотрят вверх. - Джейн! - закричал Тарзан звездам. - Джейн! - Тяжело дается нашим мужчинам мировое равновесие, - заметила новая Нюрка, подбирая крошки пирога с тарелки. - Потому что, - назидательно ответила учительствующая дама, мама приворотной Лорки, - когда мужчины устанавливают мировое равновесие, они не знают, куда девать мировую скорбь. - Знания умножают скорби, - сообщил Василий. - Что такое скорби и печали, мы знаем, - ответила Ксения. - А мировую скорбь придумали мужики. Бестолочь ленивая... - и она с угрозой взяла в руки тарелку. - Положь чужую посуду, не дома! - напрягся Василий. - Джейн! - взывал Тарзан к Мурке. - Мя-а-ау-у! - отвечала кошка, не обладавшая храбростью рыжей пантеры, и из последних сил рвалась на свободу.