Анатолий Гланц

Вы еще о нас пожалеете!

Когда-то мы, лазики, селились на обширных территориях. Больше всего нас было в детской. Из лоджии, помнится, нас выдувало ветром. Митинги мы обычно устраивали в ванной - шум воды хорошо заглушает прения.

Старики помнят, как распухали головы от чудовищного числа заседаний. Каждый лазик должен был переговорить с каждым и рассказать ему, о чем он разговаривал с остальными. Это было трудно. Садился голос. Мы ждали прихода жарких дней, чтобы как следует прогреть связки. Ожидание отнимало время, и большинству из нас не удавалось состариться. Смертность исчезла. Нам грозило перенаселение.

Самые состоятельные - те, которые изобрели тачки для перевозки пылинок и спирали для пересушивания обуви в сундуках, - на вырученные средства обзаводились двухполюсными переключателями бытия. В медовые дни бабьего лета они уходили из жизни, оставив после себя сладковатый дымок недомогания. Что оставалось делать остальным - неимущим и бессмертным?

Упомяну о трагической истории, которая произошла с моим старшим братом. Пытаясь накопить деньги на покупку переключателя, он перешел из бригады осыпателей штукатурки на трудную, но высокооплачиваемую должность наносчика царапин на хрусталь. Брат рассчитывал на крупную премию после завершения работ по оцарапыванию антикварных бокалов. Когда дело близилось к концу, хозяин квартиры неожиданно отнес посуду в комиссионный магазин. Для брата это было сильнейшим ударом, оправиться от которого он уже не смог. Брат покатился по наклонной плоскости. Был зазывалой сверчков в дымоходы. Долгое время работал поджигателем паутины. Если вам случалось видеть, как искрит электрическая розетка при включении утюга, - знайте, это постарался мой брат. Он управляет силой искрения. Работа вредно отразилась на его здоровье. Брат практически полностью потерял зрение.

Судьбы других лазников оказались немногим лучше. Но каждый работал сколько мог.

Из года в год мы добивались изысканной потертости, совершенствовали гармонию вещей. Невероятными усилиями создавали мы то, что принято называть домашним уютом. Из внесенных в людское жилище сверкающих, безликих, пахнущих производством предметов мы в сжатые сроки мастерили обстановку так называемого домашнего очага. Не позволяя распадаться семьям, делали человека добрее и благоразумнее.

Если не считать чрезмерной продолжительности жизни, такое существование следовало признать сносным. Что мы и делали на каждом новом заседании.

Так бы нам, лазикам, жить и жить, но тут нагрянула беда. Кто мог предположить, что мы, всепроникающие и вездесущие, окажемся беззащитными перед... перед... Я не хочу произносить это слово.

У людей появились средства на всякий случай и даже такие, для которых в природе случаев не предусмотрено. О эти чистящие порошки! О моющие средства, политуры и мастики! А чего стоят эти высокопарные названия "Лоск", "Эра", "Аэлита"... Плюнуть хочется.

Кое у кого складывается превратное мнение, будто мы стали жертвами новомодных соединений. Как бы не так. Лазиков голыми руками не возьмешь. Мы вязнет в пастах, продираемся сквозь слои эмульсий, то и дело спотыкаемся на антистатиках и выходим сухими из дезодорантов. Все это пустяки. Произошло нечто гораздо худшее: людям удалось лишить нас доступа к рабочему месту.

А без работы мы вырождаемся.

У каждого народа своя судьба. Наш звездный час позади. Гибнет некогда великая цивилизация.

Без нас все труднее жить людям. Они разгуливают по вылизанным квартирам, затевают перестановки, измышляют невиданные расцветки и неслыханные конструкции. Но ни один из них не в состоянии понять, что растущий душевный дискомфорт - дело его собственных рук. Блага цивилизации меньше всего способны восстановить нарушенную гармонию.

Мы еще существуем. Нас можно повстречать у внутреннего порожка дверей, откуда трудно вымести мусор. Там мы находим себе кое-какое пропитание и развиваем скудную деятельность. Приводим в порядок кладовки и чуланы, возимся в сараях и на антресолях, совершенствуем внешний вид предметов, которые выпали из поля зрения хозяев. По правде говоря, это почти безработица. Дни лазиков сочтены. Смешно подумать: когда-то мы мечтали уйти из жизни!

Нас остается все меньше. Еще десяток-другой лет - и люди поймут, наконец, чего лишились, и вспомнят с печалью о незаметных тружениках, терпеливых создателях домашнего уюта.

Вот увидите, так оно и случится.