Сразу же после появления на свет Алексей получает целый ряд титулов и званий. Командир Финского гвардейского полка, 51-го Литовского пехотного полка, 12-го Восточно-Сибирского стрелкового полка, а также вносится в списки всех гвардейских полков и войсковых частей, состоящих под командованием царя, а также полков конногвардейцев, гвардии кирасир Ее Величества царицы-матери, уланских гвардейских полков Ее Величества царицы Александры Федоровны и 13-го Ереванского пехотного полка царя. И, что немаловажно, Алексей становится атаманом[9] всего казачьего войска.

Мальчик, похоже, достоин столь ранней чести. Через три дня после его рождения царь пишет в дневнике: «3-е августа вторник. […] Аликс чувствовала себя очень хорошо, маленький Алексей тоже. Удивительно спокойный ребенок, вообще почти никогда не плачет…»

Царь лично отвечает на бесчисленные телеграммы, витиеватый стиль которых отражает культуру пославших их стран:

«Бесконечно счастлив представившейся возможности принести Вашему Императорскому Величеству и Ее Императорскому Высочеству свои верноподданнические поздравления с величайшей радостью рождения Его Императорского Высочества государя престолонаследника Цесаревича.

принц Чакрабон Сиамский».

«Сердце разрывается на части от радости, поздравляя Вас, мой Повелитель! Пусть благословит Аллах новорожденного.

Чингисхан».

«Да не отвергнет великий господин моего искреннего выражения радости и самого сердечного поздравления со счастливым днем, когда провидение послало Вам сына. Да благословит Его бог, послав счастье и долгие лета на радость Вашего Величества и могущественной Российской империи. Преданный Вашему Императорскому Величеству престолонаследник Персидского трона

принц Мохаммед Али Мирза».

Через двенадцать дней — крестины новорожденного. По канонам православной церкви родители крестника не могут присутствовать на церемонии. Согласно древним представлениям мать в течение сорока дней после рождения ребенка считается «нечистой», и родители во время этого религиозного обряда не могут становиться между Богом (в лице священника) и крестником.

Поэтому ребенка несет фрейлина, княгиня Голицына, уже привыкшая к этой роли, так как до этого крестила четверых великих княгинь. Ввиду весьма преклонного возраста благородной дамы, и, следовательно, слабости, принимаются особые меры предосторожности, чтобы с драгоценной ношей не случилось чего-нибудь. Резиновые подошвы на туфлях предохраняют от скольжения, а подушка с младенцем не доверена одним лишь трясущимся рукам. Прикрепленная к ней лента обвивает шею фрейлины.

Царь, оставшийся с царицей во дворце, записывает в дневник впечатления того торжественного дня: «И [24] августа среда. Знаменательный день крещения нашего дорогого сына. Утро было ясным и теплым. К 9 ч. 30 мин. вдоль дороги волнуется море готовых отправиться в путь золоченых карет, гвардейцев, гусар и казаков. Без пяти десять процессия трогается с места […]. Крещение началось в 11 ч. Позже узнал, что маленький Алексей вел себя очень спокойно […]. Главными крестными были мама [царица-мать Мария Федоровна] и дядя Алексей [великий князь Алексей Александрович]. Ольга, Татьяна[10] и Ирина[11] вместе с другими детьми впервые принимали участие в официальном выезде и отлично выстояли все долгое богослужение. После церемонии я должен был принять дипломатов, а затем состоялся большой обед […]. Позже погода испортилась и полил дождь […]».

Часть торжественной процессии была видна царице из окна: карета с престолонаследником, запряженная восьмеркой украшенных белых лошадей, по бокам восемь всадников в белом, на головах треуголки, на ногах высокие черные сапоги — все согласно придворному церемониалу царицы Екатерины Великой, — позади форейторы в украшенных золотом и серебром головных уборах и обшитой галунами форме; сверкает на солнце золотое шитье ливрей, в которые одеты кучера в коротких панталонах до колен и белых чулках. Затем гофмейстер царицы и княгиня Голицына, в традиционном шитом серебром русском придворном наряде с драгоценной ношей на руках: ребенок в специальной длинной кружевной рубахе и обязательной (для отпрыска правящего царя) накидке «рожденного в пурпуре» на вытканной серебром и золотом подушке. Княгиню сопровождают двое вельмож, которым поручено нести отороченную горностаем мантию царевича.

Величие процессии впечатляет — впервые со времен Петра Великого крестят сына правящего царя! За золотой каретой чинно шествует императорский гофмейстер с золотым скипетром в правой руке, за ним церемониймейстер с императорским жезлом и другие члены Государственного Совета в сопровождении гофмаршала на коне и генерал-адъютанта «свиты Его Величества». Звучат фанфары герольдов, шествующих попарно торжественным маршем, следом едут кубанские казаки в вышитой золотом парадной форме, в высоких папахах, «кубанках», с длинными шашками наголо. За ними скачет гвардейский корпус кирасир в белых мундирах и сверкающих на солнце шлемах. Замыкает процессию конный эскорт.

Князь Роман Петрович вспоминает об этом торжестве, в котором принимал участие восьмилетиим мальчиком вместе со своими родителями, великими князьями: «Одетый в белый матросский костюм, я со своими сестрами ожидал в вестибюле родителей. […] На отце был парадный мундир, а на маме — «русский наряд», украшенный, как и ее кокошник, драгоценными камнями. У парадной лестницы ждали закрытые кареты и ландо с лакеями в сияющих золотом праздничных ливреях. Когда мои родители садились в карету, кучер поднял вверх кнут — это выражение почтения, оказываемое своим господам придворными кучерами. Помню также, сколько труда доставил лакеям длинный, отороченный соболями шлейф моей матери. […] Мы, дети, ехали в ландо. За нами — барон Шталь и Коцебу.

У Большого Петергофского дворца нас с родителями разлучили и передали придворному чиновнику, одетому в вышитый золотом мундир с орденской лентой через плечо и белые узкие панталоны. Тот отвел нас наверх в большую комнату, где уже находились наши троюродные братья и сестры, «Константиновичи» и «александровичи». […] Вскоре после этого к нам присоединились дочери царя — Ольга, Татьяна и Мария. Мы толпились у окон, наблюдая за военными и придворными, выстроившимися у парадной лестницы.

Для нас, детей, это было волнующее зрелище. Вдруг прозвучала военная команда — солдаты взяли на караул, слуги заняли свои места, и с правой стороны медленно подъехал целый ряд великолепных золоченых экипажей. Среди них выделялся один особенно большой, напоминавший мне огромный сосуд из золота. Когда эта внушительная карета медленно остановилась у парадной лестницы, через большие окна я смог рассмотреть огромную белую подушку на коленях у пожилой дамы. Одна из дочерей царя воскликнула: «Смотрите, с ними Алексей!»

Когда новорожденного внесли во дворец, мы бросились к двери, чтобы рассмотреть его вблизи, но, к нашему разочарованию, дверь была закрыта. Поэтому нам ничего не оставалось, как и дальше восхищаться видом на военный парад из окна. Тем временем престолонаследника окрестили в дворцовой церкви Петергофа. Одним крестным был дядя царя, великий князь Алексей Александрович[12], другим (между прочим) — император Вильгельм II. Вынужденные очень долго ждать окончания церковной церемонии, мы использовали отсутствие нашей гувернантки для несдержанных и шумных игр…»

Во время крещения в церкви присутствовали также представители зарубежных династий: Людвиг Баттенберг, представлявший короля Эдуарда VII Английского (еще одного крестного), принц Генрих Прусский от лица крестного отца, императора Вильгельма II, а представителем короля Кристиана IX Датского (отца царицы-матери Марии Федоровны, урожденной принцессы Дагмар) был его внук Кристиан. Когда же наступает момент крещения, крестника к купели несет царица-мать, одна из двух главных крестных.