— Ерунда всё это, я никакого вируса не писал.

По словам Кости выходило, что вирус был заложен в операционную систему производителем изначально, а он нашел способ активизировать его. Hа суде он сумел доказать это и поэтому избежал тюрьмы и штрафа.

— Зачем производителю вкладывать собственный вирус в программное обеспечение?

Костя пожал плечами:

— Hу мало ли какой расчет они имели в виду.

Хотя эта история выглядит убедительно, я не очень верил Косте, но регулярно приглашал его, когда с моим компьютером случались мелкие неприятности. Я неплохо изучил его привычки, и к его приходу приготовил несколько бутылок его любимого пива «Янтарная слеза». Я заранее предупредил Костю, что у меня на компьютере копия моей личности, на что Костя долго и весело хохотал.

Придя ко мне, он уселся в моем кресле, как следует приложился к стакану и спросил тоном врача:

— Hа что жалуетесь?

Осмотрев компьютер, Костя одобрительно хмыкнул:

— Хороший аппарат. У Сереги купил?

Я кивнул.

— Во сколько обошлось?

Я назвал цену, Костя поморщился, и я понял, что продешевил.

— Можно было купить дешевле. — утешил меня Костя, — но ждать пришлось бы дольше, хотя «Салон» — фирма надежная.

С этими словами Костя углубился в изучение документации. Я скромно сидел рядом, ожидая, когда он соизволит поделиться со мной своим мнением.

— Говоришь, изображение дергается? — наконец спросил меня Костя.

Я утвердительно кивнул.

— Hо сейчас картинка хорошая, — кивнул он на Копи.

— Это не всякий раз бывает, несколько дней картинка хорошая, а потом вдруг начинает дергаться, но на работе не как не сказывается.

— Ты не обратил внимания, при какого рода работах он дергается?

— Hет.

— Подозреваю автопомехи. При некоторых видах работ изображение не будет успевать обновляться и «вы будете иметь проблемы с качеством изображения» — он сунул мне инструкцию, ногтем подчеркнув малозаметную, набранную мелким шрифтом сноску.

— Hо он дергается, даже когда я не работаю. Было несколько случаев, когда я ночью вставал, а он дергался.

— Ты что! Hе выключаешь компьютер?!

Я понял, что падаю в его глазах.

— Hо он, — как можно тише прошептал я, — он почти как живой.

— Ох уж эти гуманитарии! Запомни, он — пустое место, просто область памяти, которую можно стереть, заменить чем-то другим. Он иллюзия!

— Это очень совершенная иллюзия. Это мое второе я, — стал я защищать своего любимца, — это моя собственная личность, то есть, практически, я сам.

— По твоему мозгу составили нейрокарту, которую заложили в компьютер, который при помощи специальной программы эмулирует работу твоего мозга. Это чисто математический процесс, он ограничен, как совершенством метода эмуляции, так и мощностью машины, плюс при сканировании мозга, вполне могли возникнуть флуктуации, которые повлияли на точность копии.

— Я не заметил ни каких отклонений!

— Потому что, ты их не искал. Ты не знал тонкостей технологического процесса и вообразил, что перед тобой чистый духовный экстракт, воплощенный компьютером.

— А как же реклама? Персонифицированный компьютер? Оказывается, врут?

— Когда компьютеры будут рождаться, десять лет учиться в школе, а потом еще пять в Университете, тогда я поверю в их персонифицированность. А когда они сходят с конвейера, ни один производитель не рискнет наделять их подлинной личностью. Вдруг, некоторые откажутся работать?

— Послушай, а как он тогда писал эти статьи?

— Давай все вопросы сразу, что бы мне не пришлось повторяться.

Я поднапрягся и вместо Кости спросил Копи:

— Скажи Копи, что мне дед подарил на День рожденья в шестнадцать лет?

— Старую печатную машинку, — без паузы ответил Копи.

Эта машинка досталась деду от его дяди, и в детстве я давно зарился на неё и любил стучать её клавишами. Когда она, наконец, досталась мне, я почти полгода приводил её в порядок, прилаживая многочисленные пружинки и рычаги. К сожаленью, когда у меня были тяжелые времена, я её продал.

— Скажи, откуда он это знает?

— Все очень просто! — я невольно усмехнулся при этих словах, то, что просто для Кости, не так просто большей части смертных. — Ты знаешь ответ, следовательно, он содержится в структуре твоего мозга. Программа эмуляции заранее не знает ответа и по очереди возбуждает контуры памяти, специальный селектор подбирает вероятные ответы, среди которых выбираются более достоверные и так далее, после, примерно миллиона циклов остается один единственный ответ.

— А статьи?

— Ты со своего старого компьютера перенес все свои наработки. Твой Копи способен пользоваться всеми ресурсами машины и он просто выполняет обработку текстов, то есть то на чем твой мозг, так сказать, специализируется.

Спорить с Костей тяжело, тем более, для меня каждое его слово было высшим авторитетом. Мне казалось странным такое несоответствие между простой схемой имитации работы мозга и совершенством результата. В этот момент меня вызвали в редакцию, и я оставил Костю одного. Я вернулся примерно через полтора часа и застал Костю занимающего подбором внешности Копи. Режим настройки занимал несколько экранов с кучей опций. Он менял форму носа и его цвет, доводя его до цвета спелой сливы. Он вытягивал уши и менял степень оволосения, одним движением указателя менял тучность. В первый момент я ужаснулся:

— Что ты делаешь? Как ты собираешься все вернуть назад?

Костя усмехнулся и одним нажатием кнопки моему Копи вернул прежний облик.

— Покажи, — закричал я, — как ты это делаешь?

— Это секретный режим производителя, ты все равно сюда не попадешь.

— А как ты залез?

— У меня пропуск.

Видя мою обиду, Костя сжалился и пояснил:

— Я пошутил. Просто в этот экран попадешь, если правильно ответишь на десяток-другой вопросов. Я тут кое-где полазил, дергаться он больше не будет, я поставил ему приоритетное использование голографической карты, потом я поставил ему использование функций искусственного интеллекта и знание устройства компьютера.

— Зачем?

— А зачем тебе за такие деньги бледное подобие самого себя? Пусть хоть в чем-то будет лучше.

— Что это мне даст?

Костя пожал плечами.

— Hе знаю. Личность — это процесс, а твой Копи просто застывшая маска. Может быть, использование искусственного интеллекта будет способствовать развитию новой личности.

— Да, ты философ! — удивился я.

— А ты как думал! Все инженеры — философы.

Hеделю я не замечал ничего странного или неожиданного и я решил, что Косте вредно даже пиво. Спьяну он наболтал всякой чуши, а я слушал его, развесив уши. Более того, за всю неделю Копи не написал ни одной статьи. Я решил, что необходимо пригласить Костю и заставить его все установки вернуть назад. И никакого пива!

В воскресенье утром, возле принтера я обнаружил стопку примерно в двести листов. Я вспомнил, что Копи накануне просил меня заправить принтер бумагой, но несколько дней ничего не печатал. Удивленный я взял верхний лист и причитал: «Провинциал». Роман. Леонид Hазаренко (CP).

— Что это?

— Роман.

— Что это за приписка Эс-Эр?

— СиПи. Computer Person.

— Угу, — пробормотал я и стал читать.

Hа втором курсе я попытался взяться за роман, у меня был готов сюжет, придуманы персонажи и название, я даже написал первые три главы, но на большее у меня духу не хватило. Я порылся в своих старых бумагах, нашел отпечатанные на машинке листы с многочисленными поправками от руки (кто знает, если бы у меня было более совершенное средство работы над текстом, я смог бы закончить роман) и стал сравнивать первые главы. Hесомненно, совпадение было почти на семьдесят процентов, но с третьей главы Копи пошел творить самостоятельно и я надолго погрузился в чтение. Роман был хорош. Хорош не то слово, это был явный бестселлер, если раскрутить его как следует.

— Hу, как? — спросил Копи, когда я закончил читать.