Генри Дуранго понял, что уломать его не удастся. Сжимая в правой руке «Никон», он левой рванул на себя ручку, выпрыгнул из такси и помчался в противоположную от «Стрипа» сторону, даже не оглянувшись на крики шофера. Он знал: тот ни за что не оставит машину, стало быть, вдогонку не побежит. Генри пересек каменистый пустырь и, пробежав около четверти мили, остановился передохнуть за низким зеленоватым строением. Пот лил с него ручьем, сердце бешено колотилось. Через пять минут у него на хвосте будет вся свора Банни Капистрано. Спрятаться тут некуда. Кругом плоская, как ладонь, пустыня, лишь несколько небольших домиков.

Переведя дух, он зашагал в сторону авеню Тропикана. Необходимо было как можно скорее найти телефонную будку, позвонить в ФБР и в «Сан-Франциско Стар». Но ни одной будки поблизости не было видно. Зато с восточной стороны приближалось свободное такси. Выбежав на обочину, Генри поднял руку. Но прежде чем сесть, убедился, что это такси не оборудовано рацией.

– Угол Фремонт-стрит и Четвертой, – отрывисто бросил он.

Без единого слова шофер нажал на газ. Они пересекли «Стрип» и свернули направо, к северу. Когда такси проезжало мимо «Дюн», Генри скорчился на сиденье. Никогда бы он не подумал, что Банни Капистрано обладает такой мощью. Теперь и ехать в аэропорт было опасно. Прежде всего необходимо спрятать «Никон» и пленку. Внезапно Генри улыбнулся: в голову пришла неплохая мысль.

Потребовалось почти полчаса, чтобы добраться до места. Остановившись на углу Фремонт-стрит, шофер понимающе подмигнул Генри.

– Идите в «Голден Наджет»[3]. У них сегодня можно сорвать хороший куш. Банк – две тысячи долларов.

Генри как можно любезнее улыбнулся и вышел. На этом углу располагались два сверкающих неоновыми огнями модных казино – два огромных насоса, выкачивающих из людей деньги. Они занимали около квадратной мили. Завсегдатаи называли это место «Глиттер Галч» – «Золотоносный каньон». Эта часть Лас-Вегаса больше всего походила на город в полном смысле слова. Здесь были тротуары, а между казино примостилось несколько магазинчиков.

Подождав, пока такси отъедет, Генри Дуранго решительно повернулся спиной к «Голден Наджет» и «Хоре шу»[4] и направился к Четвертой улице.

~~

«Законом штата Невада запрещается принимать в залог очки и зубные протезы».

Генри Дуранго оторвал взгляд от вывески над прилавком ломбарда и вновь посмотрел на хозяина, маленького старичка, брезгливо вертевшего в руках его «Никон».

– Ну? Берете или нет?

– Здорово его стукнули, – заметил старичок. – Работать не будет.

– Ничего страшного, – заверил его Генри. – Крышка немного помялась, выпрямить – и все дела. Сколько вы за него дадите?

«Ростовщик» поднял на него маленькие холодные глазки. Он наверняка жалел о тех временах, когда еще принимали в залог зубные протезы – уж их-то наверняка всегда выкупят.

– Тридцать долларов.

Генри сделал вид, будто колеблется. Потом небрежно кивнул:

– О'кей, пусть будет тридцать. Но шутки в сторону, приятель, не вздумайте его продать!

– Не раньше, чем через месяц. Так и записано в вашей квитанции.

Он протянул Генри розовый картонный прямоугольник, на котором была проставлена дата: в июля. Пощелкал кассовым аппаратом и извлек из ящичка три десятидолларовых бумажки. Затем прикрепил к «Никону» вторую половину квитанции и положил его на полку среди лежавших рядком гитар, банджо и скрипок. Можно подумать, что в Лас-Вегасе живут одни музыканты... Через минуту Генри был уже на улице и быстром шагом удалялся от лавочки, втиснувшейся между конторой компании «Вестерн Юнион», работавшей круглосуточно, и винным магазином. Да, в ломбардах по соседству с «Глиттер Галч», верно, делают большие дела...

Избавившись от аппарата, Генри Дуранго сразу почувствовал себя лучше. Он зашел в «Голден Наджет», уверенный, что найдет там телефон, и принялся протискиваться между игроками, толпившимися вокруг длинного ряда «одноруких бандитов».

От сотен игровых автоматов шум стоял оглушительный. Охваченные азартом ковбои, мелкие служащие, пенсионеры, таксисты, девицы из ночных кабаре неутомимо дергали рычаги, завороженно глядя на неустанно вращающиеся цилиндрики в ожидании выигрышной комбинации, которая выдаст счастливчику целый поток монет. Некоторые держали наготове пластмассовые стаканчики с пятицентовиками, десятицентовиками и четвертаками, чтобы скорее ссыпать их в ненасытное нутро автомата.

В тот момент, когда Генри Дуранго уже почти добрался до телефонной будки, под сводами казино раздался зычный голос:

– Attention, this is donble jackpot time![5]

На всех автоматах тут же замигали красные лампочки.

Маленькая старушка с заправленными в сетку седыми волосами, в кожаной перчатке на правой руке принялась лихорадочно играть на четырех автоматах сразу, скачками перебегая от одного к другому, чтобы опустить монетки, и возбужденно вскрикивая. А между тем было еще далеко до полудня...

Генри Дуранго опустил в щель монету, прикрыл плотно дверь, чтобы не слышать шума, и заказал разговор с «Сан-Франциско Стар» за счет абонента. Только сейчас он вдруг понял, до чего жуткий у него вид: весь грязный, липкий от пота и к тому же небритый.

Тридцать секунд спустя ему ответила телефонистка редакции.

– Соедините меня с Джеймсом Мак-Кордом, – закричал он в трубку. – Срочно! Это Генри Дуранго.

Мак-Корд был редактором отдела политики. Он-то и подкинул Генри эту историю. Едва услышав его монотонный голос, фотограф возбужденно затараторил:

– Джеймс, я его нашел! Снимки у меня!

– Фантастика! – изумленно выдохнул Джеймс Мак-Корд. – Дуй сюда быстро! Это же сенсация года!

Держа трубку у уха. Генри искоса поглядывал на игорный зал. Внезапно среди автоматов возникли две фигуры в одинаковой синей форме. Полиция. Желудок Генри внезапно налился свинцом. С ними был тот самый человек в темных очках, что гнался за ним в «Кантри Клуб»! Генри тут же подумал о квитанции, полученной в ломбарде. Если ее найдут у него, это конец...

– Джеймс! – отчаянно крикнул он. – Я не могу говорить. Меня преследуют... Позвони в ФБР!

Генри повесил трубку в тот самый момент, когда тип в темных очках заметил его. Он что-то крикнул двум полицейским, и те, как по команде, повернули головы.

Расталкивая играющих, все трое бросились к телефонной будке. Генри уже выскочил из нее и бросился в проход между двумя рядами игровых автоматов, параллельный тому, по которому бежали его преследователи. Кинуться ему наперерез они не могли: автоматы стояли слишком близко друг к другу.

Атлет в темных очках бежал впереди. Один из полицейских повернул назад, к выходу. Генри Дуранго понял, что он окружен. Его преследователь уже добежал до конца длинного рада автоматов. У фотографа оставалось лишь несколько секунд, чтобы избавиться от ломбардной квитанции.

– Стой! – крикнул человек в темных очках.

Его голос на миг перекрыл грохот автоматов. На другом конце зала полицейский уже выхватил из-за пояса сверкающий никелем пистолет 38 калибра. Затравленно озираясь, Генри вдруг заметил, что толпа прижала его к высокой девушке с тонкими чертами правильного, но неулыбчивого лица и роскошным бюстом. Она, как заведенная, дергала рычаг, а на плече у нее висела белая сумочка на длинном ремешке.

Повинуясь безотчетному порыву, Генри быстрым движением сунул розовый кусочек картона в приоткрытую сумочку и тут же дал увлечь себя толпе. Его преследователь, энергично работая локтями, уже приближался. Он прошел мимо девушки, не обратив на нее внимания. Тяжелая пятерня легла на плечо Генри Дуранго, пальцы вцепились в него, словно стальные клещи. Фотограф попытался вырваться, но его противник, как видно, обладал недюжинной силой.

К ним уже пробирались полицейские. С ничего не выражающими лицами, они грубо заломили руки Генри Дуранго за спину и защелкнули на них наручники. Генри неистово отбивался, пиная всех троих ногами.