Девушка обхватила руку капитана, притянула к себе, подняла вверх голову. И остолбенела.

Его глаза – пустые, спокойные и невидящие – смотрели прямо сквозь нее.

Стоян шагнул мимо. Его рука вяло выскользнула из кольца ее рук и, мотнувшись, повисла вдоль туловища.

– Что с вами? Не молчите! Мне страшно! – наклонившись вперед, вскричала девушка. И, поскольку капитан не отвечал, набросилась на его спутника:

– Что вы с ним сделали? Отвечайте!

– Не сочтите за труд, – легонько подпрыгнув и помахав отсутствующей шляпой, пропел толстячок.

Он схватил Эол за руку и с неожиданной силой поволок за собой. – Здесь недалеко. Соблаговолите…

– Да как вы смеете? Что вы себе позволяете, жалкий идиот? – отбивалась она, пытаясь высвободиться.

– Соблаговолите сюда! Здесь больше света, – толстяк впихнул ее в кают-компанию и прикрыл за собой дверь.

– Только прикоснитесь ко мне! – Эол ухватила стул и выставила перед собой.

– Зачем же так? – гнусная ухмылка искривила рот насильника.

Он двинулся боком и встал спиной к световой панели, что освещала всю комнату:

– Зачем же так нервничать?

Толстяк распрямился и вытянул перед собой пухлые руки. По их взмаху длинная тень вырисовалась на полу и коснулась ступней Эол.

Холодные обручи обхватили их.

Толстяк воздел руки над головой.

Тень скользнула выше по ногам девушки, наполняя их могильным холодом.

Не в силах сдвинуться с места, Эол с замершим криком на устах с ужасом смотрела на подбирающуюся черную фигуру на ослепительном белом фоне и серую тень на полу.

Тень поднималась все выше вдоль тела девушки и холод сковывал его.

– Будь ты проклят! – немеющими губами выдохнула девушка, и голова ее бессильно упала на грудь.

Капитан Стоян грузно сел на взвизгнувший под его тяжестью диван, или ему только показалось, что диван взвизгнул?

Сощурился до рези в глазах, до слез.

Не помогло. Вместо командной рубки перед ним по-прежнему маячил небрежный эскиз комнаты – карандашный набросок на второсортной бумаге с кое-где едва проступающими серыми пятнами.

Серые пятна на пульте – неопределенного цвета разводы вместо кнопок.

Серые пятна стен, пола и потолка, – выгнутые, все они легли на плоский лист желтоватой бумаги, неведомо как закрепленной прямо перед его лицом.

Куда бы он ни смотрел, везде – только этот лист с грубо обозначенной мебелью, полустертыми линиями контуров предметов, без мелких деталей.

– Погано выполненный набросок!

Он дознается, чьи это штучки, кто морочит ему голову! Что-то он только что хотел? Ах да, – подойти к штурвалу. Но зачем?

– Не помню.

Думается с трудом, вернее, не думается никак.

Нужно сосредоточиться, собраться с мыслями, подойти к штурвалу!

Вымученное желание не обросло ассоциациями – слова вдруг потеряли всякий смысл. Отпечатанные на желтоватой бумаге кроваво-красные буквы покачивались перед глазами.

– До чего бездарный рисунок!

Стоян двинулся к пульту,… не поднимаясь с дивана, не передвигая ногами и не оглядываясь по сторонам – бездумно и бесшумно.

Ему достаточно было чуть наклониться вперед, – и комната уже скользила навстречу. Ноги его сами несут или, наоборот, движется мебель? Все возможно. Он этого не знает и это его не заботит.

– Шумит в голове, постоянно шумит в голове. Где же пульт? Где штурвал?

Он прошелся вдоль стен и включил повсюду свет.

– Нужно, чтобы было светло. Больше света. Свет – это хорошо.

Люди сторонятся и не узнают его. Их явно что-то беспокоит. А! Видимо, не достает улыбки и слов типа:

"Все в порядке."

– Сделано.

Так, пульт прямо перед ним – плоский и размазанный по листу бумаги, нелепый, как и все в этой комнате. Не разобрать ни надписей под кнопками, ни самих кнопок – все смешано в серой куче.

– Не видно и не надо!

Его рука помнит расположение клавиш управления полетом корабля.

Координаты: три – два – три – Z, два – четыре – восемь – X, ноль – ноль – один – Y. Курс – на созвездие Ментея, к звезде Тэнне… Пуск!

– Сделано.

Теперь можно упасть в кресло и расслабиться:

"Так все делают."

Капитан рухнул в кресло пилота и застыл в неудобной позе, так и не прикоснувшись к штурвалу.

Впрочем, в этом теперь и не было необходимости.

Автопилот самостоятельно выводил "Витязь" на заданный Стояном курс.

"Странностей предостаточно" – и не вслух, вроде, подумал Влад.

– Н-стей, н-стей, н-стей, – удаляющимся эхом откликнулось пунцовое небо. Почти затихнув вдали, косноязычное, оно шепотом отзывалось на каждый последующий шаг. Не один Влад, – батальон владов не в ногу ступал по песку. Стоило одному споткнуться и остальные спешно и вразнобой проделывали то же самое.

От всего этого можно было сойти с ума!

Подрагивающий волнующийся воздух. Зыбкие миражи, стекленеющие при прикосновении. Сколько таких зеркально гладких озер с тенистыми пальмами по берегам и травами из литого стекла осталось позади?

Третий день пути. Стараясь не облизывать потрескавшиеся губы, юноша присел на корточки и вынул старый компас. "Пора выверить направление. 30 градусов на северо-восток. Так. Есть."

Оглянулся назад на вереницу полуприсыпанных следов – 45 градусов. "Опять забрал вправо."

Не побороть этого вечного стремления блуждать по кругу.

Установил новый азимут – бархан с двумя горбами.

"Все. Вперед. Рассиживаться больше нету повода."

Выпрямился и вымученно глянул на взметнувшийся в трех шагах искристый фонтан с разноцветными разводами, – ни дать ни взять – радуга в водной пыли. Но это лишь игра света в стекле.

У него не осталось ни одной капли воды. Ни одной бутыли, – ни полной ни пустой.

Облизал губы пересохшим от жажды языком, ссутулился, чтобы разгрузить плечи с тянувшим назад полупустым ранцем и побрел дальше. "Из устава космодесантников: через тернии к звездам. Что касается терний, это точно где-то недалеко отсюда".

Отдаленный тонкий свист, плавно загрубевший до рокота, завершился неестественно затянувшимся вздохом. Влад с неохотой оглянулся, попутно не без ехидства рассуждая:

– Так, теперь звуковые галлюцинации. Им-то во что материализоваться?

Они материализовались в потрепанную и обшарпанную колымагу на воздушной подушке. За отблеском ветровых стекол не разобрать, сидит ли кто в кабине? Да и есть ли эта самая кабина или ее заменяет десятитонный слиток дурного вкуса?

Хмыкнув, юноша отвернулся от миража.

Строенный щелчок за спиной обернулся тремя тонкими и длинными стрелами, преградившими путь.

"Экая навязчивая галлюцинация!"

Он наклонился и провел пальцем по оперению самой крайней из них, вызволив на свет незамысловатую мелодию. Раз, другой и третий.

Он размышлял. Ему не требовалось оборачиваться, чтобы узреть постные физиономии трех каргенян. Зачем они здесь, понятно. А вот как разыскали его в протянувшейся на сотни верст безжизненной долине?

Ушел он незаметно, ночью, когда добропорядочный каргенянин и носа не высунет из своего простеклянного дома. За трое суток несколько раз изменял направление в надежде затеряться в песках. Да и ветер, заметающий следы, был его надежным союзником.

– И, все-таки, они меня нашли. Песчинку в бескрайней пустыне. Перекати-поле, что с ветром бесследно скользит вдоль барханов. Нет, это выше моего понимания! – Влад не заметил, как заговорил почти стихами.

Расстроенный, он откинул ногой только что возникшую на песке остекленелую змею – плод его сердитой фантазии и расстроился еще больше. "Кретин!

Тупица! Надо же быть таким болваном?!"

Перед его взором пронеслась вереница стеклянных озер с пальмами, беседками для отдыха и… даже не хотелось вспоминать, чего еще сотворил он мимоходом за эти трое суток.