Румянец вспыхнул на ее лице от непривычных мыслей и ощущений, но девушка всецело сосредоточилась на обследовании пострадавшего и оказании помощи. Рана находилась в верхней части плеча – парню повезло! Здесь не было никаких жизненно важных органов. Джесси приподняла его тело, чтобы посмотреть, сквозная ли рана. И снова удача. Не придется копаться в его плече в поисках пули. Внимательно осмотрев обе раны, Джесси сделала вывод, что стреляли в спину – ран сзади оказалась меньше, чем впереди. Она покачала головой, и ее губы презрительно скривились при мысли о людях, расположившихся у амбара.

– Вот собаки, стреляют в спину! – сказала вслух.

Обильно наложив мазь и молясь при этом, чтобы не случилось воспаления, она старательно забинтовала плечо и снова выпрямилась, размышляя, как перетащить раненого на ближайшую к нему кровать. Он был крупнее отца, а того Джесси передвигала с трудом, когда лежал в горячке после укуса змеи. Ей стало страшно тащить и переворачивать раненого – его раны снова начнут кровоточить. Не видя другого выхода, она решила как можно удобнее устроить его на полу.

Джесси отодвинула его ноги от двери и подтащила поближе к своей кровати. Так, если придется открыть дверь тем людям, они не увидят его. Потом решила для собственной безопасности, на случай, если он окажется опасным типом, снять с него ремень с револьвером. Встав на колени рядом с молодым человеком, она разглядела пуговицу на брюках, которую нужно было расстегнуть, чтобы снять ремень. Помедлив долю секунды, со вновь вспыхнувшими щеками, она очень осторожно отстегнула ремень кончиками пальцев. Приподняла раненого сначала с одной стороны, потом с другой, пока не вытащила из-под него ремень с оружием, который бросила на постель, отпрыгнув, как будто беспомощный собирался ее укусить. Несколько секунд Джесси пристально смотрела на незнакомца, пытаясь понять, почему она краснеет, а пальцы становятся такими неловкими – стоит прикоснуться к нему.

Так и не разобравшись в новых ощущениях, Джесси взяла подушку с кровати родителей, положила ему под голову и накрыла лоскутным одеялом, которое мать сшила, пока они путешествовали в фургоне. Довольная делом своих рук, с ощущением усталости после всех волнений, страдая от болезненных ушибов, она перешагнула через своего пациента, отодвинула ремень с револьвером поближе к стене и улеглась на свою кровать, сняв шляпу. Наверное, следовало оставить ее на голове, но сейчас единственное, чего ей хотелось, – это отдохнуть. Она заслонила рукой глаза, сомкнула веки и погрузилась в сон.

Через некоторое время Джесси внезапно проснулась и резко села на кровати с бешено бьющимся сердцем – ей нельзя было засыпать! В хижине царила темнота, свеча, очевидно, догорела и погасла. Девушка не двигалась, ожидая, пока глаза не привыкнут к темноте. Слабый лунный свет проникал сквозь ситцевые занавески на окнах. Собравшись проверить, что делают те люди у амбара, Джесси спустила ноги с кровати, но наступила не на твердый пол, а на того раненого, что лежал рядом с кроватью.

– Ох! Какого черта! – донесся недовольный возглас.

Джесси отдернула ноги и снова забралась на кровать. Кто это? Ах да, раненый из погреба. Он очнулся, тупо подумала Джесси, еще не совсем пришедшая в себя ото сна. Решив украдкой проверить, что с ее пациентом, она свесилась с кровати, но как только рука коснулась повязки на плече раненого, ее запястье сжали железные пальцы, мгновенно стянули с кровати, и она оказалась на том мужчине.

– Кто ты, и где, черт побери, я оказался? – чуть ли не сердито сказал он ей на ухо.

Неожиданное потрясение при падении прямо на лежавшего рядом с кроватью мужчину превратилось в гнев из-за его неизменно грубого обращения с ней: уже третий раз за вечер он или больно хватал ее, или швырял наземь, или то и другое вместе.

– А ну-ка, отпусти меня сейчас же, а то я тебя застрелю, и стрелять буду не в плечо, имей в виду, – прошипела Джесси.

Еще мгновение краткого напряженного ожидания, пока она осталась как бы пригвожденной к нему: одной рукой мужчина крепко держал за запястье, другой прижимал к себе. Что делать, если он не отпустит ее? А если отпустит? И откуда взялась у нее такая смелость? Неужели смогла бы действительно стрелять в него?

Незнакомец отпустил Джесси так же внезапно, как и схватил. Она скатилась с него на пол и сразу же почувствовала придавившую тяжесть его тела, потому что он уселся на нее верхом. Девушка лишь успела издать испуганный писк, когда те же грубые руки сгребли ее рубашку и приставили к горлу нож. Джесси почувствовала, что глаза вылезают из орбит, сердце рвется из груди, а дыхание прерывается.

– Я спрашиваю тебя, мальчишка! Кто ты, и где я нахожусь? Где мой револьвер? Не из него ли ты собирался в меня стрелять – моего собственного револьвера? – голос звучал низко и хрипло, но не так слабо, как можно было ожидать после всего, что этот человек перенес.

Джесси лихорадочно сглотнула слюну, пытаясь смочить пересохшее горло, чтобы заговорить, пока он не прирезал ее.

– Я… я – Джесси, – пробормотала она, решив отвечать на его вопросы с самого начала, – ты в моем доме, а твой револьвер лежит у меня на кровати.

Сразу же давившая тяжесть исчезла, был убран и страшный нож, Джесси тут же перекатилась на бок и подтянула колени к подбородку. Ей казалось, что сейчас ее вырвет. Несколько раз пришлось судорожно сглотнуть. Джесси закрыла лицо руками. Наконец и дыхание, и желудок пришли в норму. Она не имела представления, что незваный человек рядом делал, но это ее нисколько не интересовало. Он оказался таким же плохим, как и те люди. Девушка возненавидела себя за то, что нежно гладила его по лицу, – надо было вместо этого дать ему несколько хороших пощечин. И непременно бы это сделала, если бы знала, что он такой неблагодарный и бессердечный.

Однако Джесси быстро села, услышав его шаги: человек прошел мимо нее, не останавливаясь, и приблизился к двери. Затем она услышала звуки, определить которые сначала не могла, но потом догадалась, что он закладывал пули в револьвер. Почему-то Джесси была уверена – пули предназначались не для нее. И, кроме того, подумала она, я для него просто ребенок, не убивает же он детей. По крайней мере, хотелось бы надеяться, что это так.

Едва различая в темноте очертания фигуры незнакомца, Джесси наблюдала за ним, стараясь догадаться, что тот собирается делать. Когда он стал отодвигать засов, она сообразила, что нельзя позволять ему выходить из хижины, несмотря на то, как этот негодяй с ней обошелся. Открытая дверь – это верная смерть для нее и для него. И кроме того, у нее тоже были вопросы, на которые хотелось бы получить ответ: ведь не появись он здесь, она не оказалась бы в таком затруднительном положении.

– Если ты откроешь дверь, нам обоим конец, – спокойно произнесла Джесси.

Рука мужчины замерла на засове. Он обернулся и пристально посмотрел на нее. И Джесси не отвела взгляда.

– Значит, они еще там, – на вопрос это не было похоже, но девушка почувствовала, что следует ответить.

– Да, они там. И уверены – ты где-то поблизости.

– Проклятье! – он огляделся в полутьме хижины, заметил кровать родителей.

– А где твои?

– Умерли.

– Они…? – парень махнул рукой, имея в виду тех людей, что находились снаружи.

– Нет. Мои родители умерли до того, как эти сюда заявились.

– Так значит, ты здесь совсем один?

– Был один, пока ты не появился. Теперь у меня народу больше, чем надо.

– Да, похоже так оно и есть, – ответил человек, медленно проведя рукой по волосам.

Джесси не сводила глаз с парня, который сделал несколько шагов по направлению к ней, сидящей на полу. Она заметила, что он шел медленно и неуверенно. Наверное, был еще слаб. Добравшись до нее, уселся – почти упал на пол – и оперся спиной о кровать. Опустил левую руку, а правую положил на согнутое колено. Джесси заметила испарину на лице раненого и услышала тяжелое дыхание. Он откинул голову назад и закрыл глаза.