Во сне все светилось, как от волшебной пыльцы: переливалась перламутром чайка, сапфирово сверкали волны, и, казалось, сам воздух был наполнен крошечными льдинками-блестками. Красиво. Эрика вытянула вперед собственные руки, осмотрела их, будто видела впервые. Перчатки валялись на дне лодки, там же был и ферлундский меч, и новехонький арбалет с серебряной инкрустацией, и полный колчан болтов. Арбалет был меньше предыдущего, но казался мощнее. Точно такой же был у Геральта, когда он приехал в Каэр Трольде. Золотистая пыльца осела на темный ствол, и растаяла, как прошлогодний снег.

Эрика зарядила арбалет, прицелилась. Выстрелила. Перламутровая чайка с плеском рухнула в воду. Островитянин покачал головой:

— Чайки — души погибших моряков, бить их попусту — большой грех.

— Мой сон, что хочу, то и делаю, — отмахнулась Эрика. — Захочу — и тебе промеж глаз всажу, чтобы не умничал.

— Не всадишь, — рулевой не испугался угрозы. — Иначе кто тебя до Ундвика довезет?

Позади заворочалось что-то большое, лохматое. Лодка закачалась. Ард тоже изменил цвет — черная шерсть отливала синим, зеленым и фиолетовым, как вороново крыло; рыжие лапы и морда золотились и искрились на солнце. Эрика блаженно откинулась на лавку. Сон был прекрасен: не мешал даже хмурый лодочник. В небе сияло солнце, сквозь белоснежные пуховые облака проступали разноцветные блики, а золотая пыльца хороводами вилась в солнечных лучах.

Из радужного забытья Эрику вырвал сильный толчок. Чья-то рука потрясла ее за плечо.

— Приплыли, — прогудел над ухом чей-то голос. — Просыпайся, госпожа.

Золотой пыльцы вокруг больше не было, только глубокая синь моря, серые скалы и разноцветная галька на берегу, куда причалила лодка.

— Это место тихое, — зачем-то добавил лодочник, бросив взгляд на высокое раскидистое дерево, нависшее над скалой, что, в свою очередь, нависала над берегом. — Сирен тут не бывает. Если пойдешь на запад, берегись открытых мест.

Эрика на негнущихся ногах выбралась из лодки, не забыв захватить с собой перчатки, арбалет и заплечный мешок, в котором оказались сухари, солонина, фляга с питьевой водой и сушеные фрукты. Ремень на мешке был узкий, и не будь стеганки и кольчуги, надавил бы плечо.

Когда лодочник попрощался и отчалил от берега, девушка обхватила голову руками и привалилась спиной к холодному камню. Ард ошивался рядом, вынюхивая что-то между камней.

Память услужливо подбросила вчерашний… (а вчерашний ли?) вечер, натопленную комнату, мягкую кровать, бутылку медовухи и Иорвета. Что было сном, а что явью, Эрика все еще различала с трудом, но подслушанный разговор эльфа и ведьмака определенно сном не был. На ладонях отчетливо виднелись следы от ногтей.

— А арбалет я, скорее всего, утащила у Геральта, — вслух подумала девушка, досадливо поджав губы. Обокрасть ведьмака под действием неведомых грибов было не то чтобы стыдно, но довольно-таки унизительно. Геральт поймет, но осадочек останется. — Надо же, и еды захватить не забыла. Вспомнить бы еще, на кой черт мне сдался этот остров.

Ард подошел к хозяйке, мазнул мокрым носом по щеке и запыхтел, намекая на то, что пора в путь.

— Говорят, здесь завелся великан, — пробормотала Эрика, поднимаясь на ноги. — И пропал сын ярла Хьялмар с дружиной. Это все, конечно, очень прискорбно, но кто бы мне сказал, что здесь забыла я… Неужели при всей своей фантазии я не умудрилась выбрать менее мучительный способ самоубийства?

Ард понимающе вдохнул — мол, назад хода нет, значит, идем вперед.

***

Деревню покинули недавно, месяц назад или чуть больше: ветер не успел обтрепать крыши бревенчатых домиков, а на грядках виднелись остатки неубранного урожая.

Эрика коротким прыжком перебралась от одной тени к другой, прижалась к отсыревшим бревнам спиной, и выглянула туда, где должна была быть пристань.

Из воды серо-коричневыми клыками торчали скалы. Над порванным парусом потерпевшего бедствие корабля реял бело-синий флаг; кругом валялись ящики, сундуки, веревки, сети. Одинокий ялик болтался у причала, и судя по всему, был цел. Эрика как раз намеревалась добраться до него и уплыть с Ундвика обратно на Ард Скеллиг, но постыдилась собственного малодушия. И не напрасно: над клыкам-скалами разнесся душераздирающий вопль. Ард глухо зарычал.

Крылатая дева взлетела над морем, крича и кружась. За ней поднялись еще четверо.

Слишком много. Эрика положила ладонь на пристегнутый к поясу арбалет. Она успела бы застрелить одну или двух, но остальные мигом бы ее обнаружили. Нет, крылатый противник девушке был не по силам.

Обойдя покинутый дом сзади, Эрика столкнулась с покойником. Молодой островитянин лежал на камнях, обильно политых бурой, уже давно засохшей кровью. Воин в цветах клана ан Крайт глядел в небо остекленевшими глазами, сжимая одной рукой щит, а другой топор. Что или кто его убил, сказать было трудно. Ард осторожно обнюхал покойника, обошел камень, втянул ноздрями воздух. Как объяснить собаке, что искать надо живых, Эрика не знала. А потому положилась на Арда и его чутье, в конце концов, он ее еще ни разу не подвёл. Пес поднял хвост как флаг, взмахнул им, и, вперив нос в каменистую тропку, порысил в сторону гор.

Таких жутких ущелий девушке встречать еще не доводилось. Скалы взмывали вверх, как штормовые волны, шпилями касаясь облаков, сжимая узкую — едва разойдутся два всадника — тропу с обеих сторон, будто тисками. Каждый нечаянно задетый камешек отдавался протяжным эхом, прятаться было негде — голые скалы и редкие кусты. Эрика замедлила шаг, и Ард тоже остановился, отчего-то припав к земле.

Над Ундвиком разнесся страшный рокочущий гул, от которого задрожала земля. Мелкое каменное крошево перед девушкой запрыгало, как от землетрясения. Леденящий душу рёв пробрал до самых костей — низкий, утробный. Так реветь мог только кто-то очень, очень большой.

Эрика вжалась в скалу, не рискуя даже дышать. Арду повезло больше — он удачно втиснулся между облезлым кустом и камнем, и был почти незаметен.

Из-за скалы показался великан. Он был и вправду очень большой, и к тому же очень страшный. Синюшная высушенная кожа, сплюснутое лицо, всклокоченная бородища, кривые желтые зубы и налитые кровью недобрые глаза. Владыка Ундвика был горбат и длиннорук, как гротескная обезьяна, но, по-видимому, обладал некими зачатками интеллекта: на ногах штаны, обшитые дощечками, на плечах подобие накидки из разномастных шкур. Великан был достаточно далеко, чтобы не заметить ни Эрику, ни Арда, но достаточно близко, чтобы можно было хорошо рассмотреть его самого. Странно, но страха не было — видимо, весь вышел еще на борту погибшего “Атропоса”. Девушка завороженно смотрела, как великан берет из громадной бочки куски сырого мяса и швыряет в воздух, а сирены их подхватывают с отвратительным визгом. Хлопали крылья, топали огромные великаньи ноги, свистел над ущельем ветер.

Великан скрылся из виду, уводя за собой сирен. Эрика заставила себя оторваться от гладкой скалы, и громко задышала. Ард подошел к ней, виновато опустив хвост, но дождавшись одобрительного хлопка по крупу, вернулся к следу.

На выходе из ущелья их поджидал стоящий на сваях корабль — унылого вида громадина, сбитая вкривь и вкось из широких досок. Ард сунулся было к посудине, но быстро передумал, вернувшись на след. Если в корабле и был кто-то живой, лезть туда по доброй воле Эрика ни за что бы не стала. То ли предчувствие, то ли инстинкт самосохранения гнали ее за Ардом прочь из ущелья, в сторону вересковой пустоши.

Им повезло не встретить ни сирен, не великана до тех пор, пока пес не замер над участком вытоптанной земли и не принялся, поскуливая, рыть ее лапой. Эрика присела рядом. Так и есть — свежие следы сапог и длинные борозды, как будто за собой что-то волокли. Не нужно было быть ни ведьмаком, ни скоя’таэлем, чтобы вычислить направление следов.

Только когда под ногами потемнела земля, Эрика заметила, что солнце зашло. На западе еще алело небо, но в пустоши, со всех сторон окруженной горами, смеркалось. Не хотелось ни есть, ни спать, только пить. Ночевать все равно было негде, не посреди поля же, на радость сиренам и великану.

— Давай, Ард, ищи, — Эрика поторопила собаку. Ард послушно потрусил вперед, перескакивая через камни и колючки. Девушка пошла за ним, и чуть не споткнулась о лежащий в траве меч. Запахло мертвечиной — слабо, но ощутимо. Три или четыре трупа, брошенная лодка, расколотый надвое щит. Ни цветов, ни лиц уже было не разобрать.

Ард вильнул хвостом, оббежал вокруг лагеря, покрутился на месте и снова взял след.

Эрика рванула за ним, не чувствуя усталости. Может, дело было в грибах, а может, в нежелании оставаться на открытом пространстве, зная, что поблизости бродит великан и летают сирены? След петлял и терялся меж камней, кустов и низкорослых деревьев. Наконец Ард замер у поваленного бревна, истыканного стрелами. Кто-то в кого-то стрелял, но кто и в кого? Эрика медленно обошла бревно, и обнаружила дохлого накера. Из него тоже торчала стрела, прямо из пасти. Лучник, кем бы он ни был, был очень хорош.

Впереди показались островерхие крыши, чернеющие на фоне синего вечернего неба. Еще одна заброшенная деревня: молчаливые дома, распахнутые настежь двери, разбросанные вещи. Эрика подозвала Арда, присела на завалинку у покосившегося сарая, вытащила из заплечного мешка хлеба и солонины. После еды захотелось отдохнуть, но что-то подсказывало, что в разоренной деревне могут обитать не только накеры.

Еще немного вверх, обогнуть валун, обойти заросли колючего кустарника… Если бы не луна, выползшая на небо из-за отрогов скал, Эрика споткнулась бы не раз и не два, но в голубоватом сиянии тропа виднелась как на ладони, тропа и мертвец на ней, застреленный все тем же неведомым лучником. Арда покойник не заинтересовал, зато привлекло что-то у камней. По виду предмет напоминал охотничий рог на цепочке, и Эрика, не придумав ничего лучше, повесила его на шею. Впереди была пещера, на земле перед ней — множество следов, часть из которых точно не была человеческими. Позади был великан, сирены и накеры. Эрика решила, что лучше идти вперед, чем назад, и шагнула под каменные своды, в кромешную темноту.