– Только то, что существует правило “я – начальник, ты – дурак”, – ответил Эдуард Гершелевич. – И никак иначе. Считается, что раз он – начальник, то знает и понимает всё лучше, чем его подчинённые. Есть, конечно, подхалимы…

– У нас тоже, – поморщился Лин, – но дело не в этом. Я, к примеру, не с состоянии понять первопричину этого сумасшествия. В чём дело?

– Деньги, – коротко ответил врач. – Всё они, проклятые. Ответ на все вопросы.

– Понятно. В этом плане мы от вас не сильно отличаемся ответил Пятый, – а скажите, пожалуйста…

Прекрасные вечера и чудесные дни. Никаких допросов и побоев. Только спокойные, неспешные беседы вечерами, закаты и сон. Что ещё было нужно?…

– Слишком рано, – мрачно сказал Эдуард Гершелевич. – Он всё ещё болен.

– Он может вставать на ноги и этого вполне достаточно. Они вам так ничего и не сказали. План “откровенность за откровенность” провалился с треском. Я возвращаю их обратно. Сегодня же.

– Может, завтра?

– Сегодня.

– Поймите правильно, но не долеченная ангина в девяноста девяти процентах случаев даёт осложнения на сердце. Вы его убьёте.

– Это уже не ваша забота. Вы своё дело сделали.

– Я не призываю вас к тому, чтобы вы жалели его, но, как я понял, он вам нужен. Если вы отправите их обратно сейчас, он просто не выдержит нагрузки. Вам нужен ещё один труп для вскрытия?

– Повторяю, это не ваше дело. Чтобы совесть вас особо не мучила, могу сказать, что новый состав надсмотрщиков предупреждён о том, что этих двоих доводить до кончины не рекомендуется… Вы просили, чтобы я больше не ставил вас на подобную работу?

– Да, конечно. Я – человек сентиментальный, старый, – Эдуард Гершелевич вымученно улыбнулся. – Не скрою, мне их жаль. Знаете, как бродячих собак. Идёшь иной раз по улице…

– Не продолжайте. Я постараюсь, чтобы вас больше не привлекали к выполнению таких заданий. Возвращайтесь к своей работе и постарайтесь поскорее забыть о том, что вы здесь наблюдали. Чем скорее, тем лучше. Всего хорошего.

Снова машина. Дорога обратно. Они молчали, не в силах произнести ни слова от охватившего их отчаяния. К тому же они боялись говорить, могли лишь обмениваться скупыми, короткими мыслями. Когда их вели к двери, Пятый остановился и посмотрел на небо… словно стараясь запомнить, как оно выглядит, он будто хотел впитать небо в свою душу… конвоир подтолкнул его и он покорно, опустив глаза, пошёл вперёд. Теперь он не боялся – небо вернулось к нему. “Попрощался?”, – услышал Пятый у себя в голове голос Лина. “Нет, – ответил он, – наоборот”. Двери сомкнулись за их спинами.

Снова четвёртый подземный. Снова зал. Вот только…

– Ты гляди, Гришук, это к тебе клиенты пожаловали! – раздался голос за их спинами, когда они шли мимо дверей “тимов”. – В восьмёрку? – спросили конвоира.

– Туда, – подтвердил тот. – Кто принимает?

– Гриша примет, он там за главного, – ответили откуда-то из-за спин. – Может, этих пока в “тим” сунуть, чтоб под ногами не путались?

– Открывай, – распорядился конвоир. Щёлкнул замок. – Лежать, – приказал кто-то невидимый, – ишь, какие… левые, что ли?…

Люди ушли, голоса затихли.

– Лин, – тихонько позвал Пятый, – ты как?

– Пока нормально, – усмехнулся в ответ рыжий, – но ты не волнуйся, это мы скоро поправим…

– Слушай, где они таких набрали? – спросил Пятый, имея в виду новых надсмотрщиков. – Они же ни хрена не боятся!

– Это точно, – Лин зевнул, – давай пока поспим, что ли, а то скоро – в зал, чует моя душенька.

– Моя – тоже, – поморщился Пятый. – Мы попробуем бежать, Лин? Или не поверим и продолжим здесь загибаться, как раньше?

– Кому не поверим? – не понял Лин.

– Эдуарду. Он говорил, что у нас выйдет…

– Ты там, во дворе, только на небо смотрел? – спросил Лин. – Или и по сторонам тоже?

– По сторонам – тоже, – признался Пятый. – Там лес, рыжий. А в лесу всегда можно укрыться, я же знаю…

– Ты сравнил! То – Окист, а это… подумать страшно. Хотя, где наша не пропадала! Уж больно мне не хочется лезть в машину… нет, правда. Ты же знаешь, технику я люблю, но не такую, из-за которой гибнут люди. Я…

– Лин, остановись, – попросил Пятый. – Не начинай, и так тошно. Спи, пока есть время, ведь потом сам жалеть будешь…

– Буду, – согласился Лин, – а как же! Но сейчас я не хочу спать, я хорошо выспался там, где мы были, поэтому…

– Тихо, – предостерегающе сказал Пятый, – кто-то идёт.

Человек прошёл мимо двери и они, как по команде, облегчённо вздохнули.

– Пронесло, кажется, – прошептал Пятый.

– Всё отлично. Люблю новизну, – подытожил Лин.

И один, и второй прекрасно представляли, что несла эта новизна… Только думать об этом не хотелось. По крайней мере – пока не хотелось. Может, это было правильно, кто знает.

– Попробовать стоит. Всё равно, терять нам уже нечего, – Лин говорил тихо, едва слышно. В “тиме” сейчас царила тишина, все спали. – Ты помнишь, что нам советовал тот… забыл, как звали… а, вот – Эдуард Гершелевич.

– Помню… ты думаешь, получится? – в усталом голосе Пятого звучало безразличие. – По-моему, мы там просто ляжем, как и остальные.

– Какая разница – там или здесь?… Всё едино.

– Что верно, то верно. Я как подумаю, что придётся опять тащить этот ящик – мне дурно становится. Сил нет, понимаешь, рыжий? Нет сил. Совсем.

– Понимаю, у меня то же самое. Попробуем, была – не была. Может, получится.

– Когда? – Пятый немного оживился и Лин сразу же воспрял духом – последнее время его стало пугать состояние друга – отрешённое, заторможенное.

– Давай сегодня же, – решил Лин. – Ты помнишь, что мы видели на улице?

– Да, естественно… – Пятый задумался. – Значит, так… Двор, ворота, КПП… что ещё?… А, вот! Вышки эти, по углам. К ним подходить близко нельзя – засекут, станут стрелять. Попробуем через ворота, не мудрствуя лукаво. Главное – чтобы не пристрелили на выходе, а потом… прорвёмся, как этот учил.

– Хорошо. Допустим, мы поднялись наверх… а дальше?

– Посмотрим, что сейчас загадывать, – Пятый лёг и отвернулся к стене. – Спи, Лин, пока можно… скоро придут…

– Да знаю я, – Лин тоже лёг, стараясь не обращать внимания на холод. Уснули они мгновенно, усталость брала своё. Это продолжалось уже шесть лет, и за эти шесть лет они изменились очень сильно – как внешне, так и внутренне. Ими руководствовало теперь лишь одно – отчаяние. Иначе бы они и подумать не посмели о том, что решили сделать теперь.

– Подъём! – надсмотрщик по имени Никита, которого сотоварищи звали просто Кит, стоял у двери “тима”, не подозревая ничего дурного. Он даже удивиться не успел тому, что произошло дальше. На него, не успевшего ничего сообразить, с двух сторон бросились те самые странные “рабочие”, номера пятый и седьмой. Действовали они на редкость слаженно и организованно – через три секунды надсмотрщик, лёжа на полу, имел возможность услышать только быстро удаляющиеся шаги этих двоих. Пошевелиться он не мог, почему-то не получалось.

– Суки, – прохрипел он им вслед, – это вам отдельно зачтётся!…

Лин и Пятый беспрепятственно поднялись на первый наземный этаж – на лестнице не оказалось никого. Пока Пятый беспомощно озирался в поисках блокиратора, Лин успел выглянуть за дверь, ведущую на улицу. В караулке тоже не было людей – Лин и Пятый пока и предположить не могли, что этот пост временно снят. Пока им везло, но они даже не осознавали этого везенья. Пятый отыскал наконец нужную кнопку – где-то внизу раздался одновременный щелчок закрывшихся разом замков.

– Хреново, – Лин, отвернувшись от двери, посмотрел на Пятого. – Ни одной машины…

– И что дальше? – спросил Пятый. Он всё ещё стоял рядом с панелью управления, придерживая кнопку рукой. – Решили – значит надо делать…