Когда Атта напилась, Рис со своими спутниками занял очередь, ожидая, когда освободится столик в популярной таверне. Очередь занимала всю длинную, извивавшуюся вокруг ствола лестницу, ведущую к главному входу. Последние лучи заходящего солнца окрасили небо в алый и золотой, поблескивали на листьях валлина, сияли на цветных стеклах окон гостиницы. Люди, ожидавшие своей очереди, пребывали в хорошем настроении. Окончив дневной труд, они предвкушали обильный ужин и вечер в компании друзей.

— А я слышала о гостинице «Последний Приют» от Золотой Луны, — возбужденно тараторила Мина. — Она рассказывала, как они с Речным Ветром чудесным образом перенеслись сюда с помощью голубого хрустального посоха, и как они встретились с Героями Копья, и как Теократ упал в огонь и обжег руку, а посох излечил его. А потом пришли солдаты и…

— Я помираю с голоду, — заныл Паслен. — А очередь совершенно не двигается. Мина, вот если бы ты смогла перенести нас к дверям…

— Нет! — строго прервал его Рис.

— Но, Рис…

— Давай побежим, кто быстрее! — воскликнула Мина.

И, прежде чем монах смог остановить ее, она уже сорвалась с места.

— Я пойду приведу ее, — предложил Паслен и, увернувшись от Риса, побежал за девочкой.

Добравшись до лестницы, Мина проскочила мимо негодующих завсегдатаев. Кендер, пытаясь поймать ее, только увеличил сумятицу. Рис поспешил вдогонку, пространно извиняясь по пути. У самой двери он схватил Паслена за воротник, но Мина была шустрее и проскользнула внутрь гостиницы.

Добродушные горожане разрешили им пройти без очереди. Рис понимал, что нельзя потворствовать плохому поведению, что сейчас следует выбранить девочку и кендера и отвести их в конец очереди. Но, по правде говоря, он слишком устал, чтобы читать мораль, у него не было сил выслушивать возражения и нытье. Проще было пустить все на самотек.

Лаура, хозяйка гостиницы, была очень рада снова увидеть Риса. Обняв его, она заявила, что он может снова приняться за работу, если хочет, и пригласила их с Пасленом оставаться в гостинице столько, сколько они пожелают. Лаура стиснула кендера в объятиях и была очарована Миной, которую Рис туманно представил как сироту, с которой они познакомились по пути. Лаура сочувственно поцокала языком.

— Что за вид у тебя, дитя мое! — воскликнула хозяйка, в ужасе разглядывая заляпанное грязью лицо девочки, спутанные волосы и изорванную, покрытую пятнами одежду. — И эти лохмотья! Милосердные Боги, какая поношенная рубашка — словно марля!

Она с упреком посмотрела на монаха.

— Я знаю, что вы, старые холостяки, ничего не понимаете в воспитании маленьких девочек, но ты мог бы, по крайней мере, позаботиться о том, чтобы она купалась время от времени! Пойдем, Мина, дорогая. Мы с тобой сейчас как следует поужинаем, примем горячую ванну и отправимся спать. И я позабочусь о твоей одежде. У меня где-то спрятаны старые платья моей племянницы Линши. Думаю, они тебе будут как раз.

— А ты расчешешь мне волосы перед сном? — попросила Мина. — Моя мать каждый вечер расчесывала мне волосы.

— Какая ты милая, — улыбнулась Лаура. — Конечно, я расчешу твои косы — какие прекрасные волосы! А где твоя мама, Мина? — спросила она девочку, уводя ее наверх.

— Она ждет меня в Доме Богов, — торжественно сообщила Мина.

Это заявление на миг выбило женщину из колеи, но затем выражение ее лица смягчилось.

— Ах, мое милое дитя, — мягко произнесла она, — как трогательно, что ты себе это так представляешь.

Паслен уже нашел столик и обсуждал с официанткой сегодняшнее меню. Рис огляделся в поисках Герарда, но обычный стол шерифа был пуст. Кендер со счастливым видом набросился на огромную тарелку свинины с капустой. Рис поел немного, а остальное отдал Атте, которая презрительно фыркнула при виде вареных овощей, но с жадностью проглотила мясо.

Рис настоял на том, чтобы в качестве платы за еду и жилье помогать на кухне. Весь вечер он высматривал Герарда, но шериф так и не пришел.

.— Это неудивительно, — заметила Лаура, вернувшись в кухню, чтобы все проверить и сделать приготовления на завтра. — Недавно на улице Богов произошли беспорядки. Нет-нет, не волнуйся, ничего серьезного. Жрецы Саргоннаса и Реоркса переругались, и дело едва не дошло до драки. Кто-то забросал тухлыми яйцами Храм Гилеана, а на стенах Храма Мишакаль появились непристойные рисунки и мерзкие надписи. Волнения усиливаются. Скорее всего, шериф в городе, говорит с людьми, пытается их успокоить.

Рис слушал этот рассказ с тревогой. Он старался убедить себя в том, что стычка между Богами не имеет никакого отношения к нему и его спутникам, но сам понимал, что дело в Мине. Он вспомнил Зебоим и Чемоша, пытавшихся переманить юную Богиню к себе. Какую бы сторону она ни приняла — Тьмы или Света, она нарушит Равновесие между Добром и Злом и чаша весов сместится в ту или иную сторону.

— Какой прекрасный ребенок, — сказала Лаура, наклоняясь, чтобы поцеловать девочку в лоб, — они с Рисом зашли взглянуть на нее, прежде чем отправиться на покой. — Однако она говорит странные вещи. Какое живое воображение! Представь себе, она сказала, что еще вчера вы были в Устричном!

Рис, благодаря судьбу, отправился в кровать, приготовленную в соседней комнате. Атта как раз устраивалась на ночлег у его ног, когда пронзительный вопль заставил его вскочить с кровати. Он зажег свечу и поспешил в комнату Мины.

' Девочка металась на постели, размахивая руками. Широко раскрытые янтарные глаза смотрели куда-то вдаль.

— …ваши стрелы, капитан! — кричала она. — Прикажите своим людям стрелять! — Она села, в ужасе глядя на что-то, видимое лишь ей.

— Множество убитых. Свалить всех в кучу… В Провал Беккарда. Стреляй в наших людей. Это единственный путь, глупец! Неужели ты не понимаешь? — Она дико вскрикнула: — За Мину!

Рис обнял девочку, пытаясь ее успокоить. Она отбивалась, колотя его кулаками.

— Это единственный путь! Единственный путь к победе! За Мину!

Внезапно она, утомившись, упала на кровать и еще раз пробормотала, уткнувшись в подушку: «За Мину…»

Рис оставался в комнате до тех пор, пока не убедился, что девочка снова спокойно спит. Он попросил Маджере благословить ее и вышел.

Монах долго лежал без сна, пытаясь вспомнить, где слышал название «Провал Беккарда» и почему при этих словах его охватил ледяной ужас.

— Куда ты сегодня пойдешь? — спросил Паслен у Риса, набивая рот омлетом с картошкой и пряностями.

— В Храм Маджере, — сообщил Рис.

— А где Мина?

— Она на кухне с Лаурой, учится печь хлеб. Присмотри за ней. Побудьте здесь еще час, а потом приходите ко мне в Храм.

— И монахи нас впустят? — усомнился Паслен.

— В Храм Маджере впускают всех. А кроме того, — Рис протянул руку и прикоснулся к золотому кузнечику, приколотому к рубахе кендера, — Бог даровал тебе свой талисман. Ты будешь почетным гостем.

— Правда? — Паслена охватил благоговейный трепет. — Это очень любезно со стороны Маджере. А что ты скажешь вашему Аббату насчет Мины? — с любопытством спросил он.

— Правду, — ответил Рис. Кендер уныло покачал головой.

— Ну, желаю тебе удачи в этом. Надеюсь, монахи Маджере не будут на тебя очень сердиться за то, что ты немножко побыл монахом Зебоим.

Рис мог бы объяснить другу, что монахи способны опечалиться или расстроиться, услышав о его ошибках, но никогда не рассердятся. Но кендер вряд ли сразу поймет это, а вдаваться в подробности не было времени. Монах спешил в Храм, желая попросить прощения за свои грехи и обратиться за помощью к тем, кто мудрее его. Он с нетерпением ждал возможности найти покой и отдохновение в благословенной тишине, располагающей к размышлению и созерцанию.

Тем не менее Рис не забывал о Герарде и, проходя по главной улице города, в прохладной тени валлинов, покачивавших крупными листьями, остановился поговорить с каким-то стражником.

Рис спросил, где можно найти шерифа, и ему сообщили, что Герард, скорее всего, находится на улице Богов.