— Вы общались с мужем на повышенных тонах?

Какое-то время она молчала.

— Да.

Дрю кивнул, записывая.

— Он вам угрожал? Оскорблял?

— Нет, никаких угроз не было. Мне кажется, один раз он назвал меня хладнокровной сучкой, но подробностей я не помню, кроме того, что я испытала облегчение при мысли, что скоро вернусь домой.

Дрю сделал соответствующие записи.

— Думаю, я поговорю с Колетт и разыщу Жоржа, когда мы вернемся в Новый Орлеан в течение ближайших нескольких дней.

Казалось весьма странным, что Жорж, старый слуга Жана, исчез сразу после смерти хозяина, а Колетт, проработавшая на Кювье пару месяцев, осталась.

Солье оторвался от своих записей и посмотрел на Лайлу. Она молча подарила ему в ответ испытующий взгляд. Теперь она уже не нервничала и, казалось, окончательно овладела собой.

— У вас остались какие-нибудь документы от фирмы отца?

Лайла призадумалась.

— Возможно, на чердаке и остались какие-то его старые бумаги. Я видела, как Жан вывозил отсюда целые ящики папиных документов.

— Мне бы хотелось на них посмотреть, — заметил Жан, продолжая что-то записывать.

Лайла выглядела крайне уставшей, и у него не хватило твердости продолжать распросы.

— Мне кажется, на сегодня достаточно.

— Я подумала, — продолжила Лайла, нервно покусывая нижнюю губу, — что мне надо послать записку миссис Готье с просьбой найти время поговорить насчет Бланш. Но если я назову ей свое имя, она откажется от встречи.

Дрю кивнул, понимая, что она говорит правду.

— А что, если вы, Дрю, предложите ей встретиться с вами? Думаю, ей ваше имя неизвестно.

— Хорошо, — согласился он. — Я отправлю сегодня ей записку с просьбой встретиться завтра. Мы посетим ее вдвоем, но после этого нам придется возвратиться в Новый Орлеан, чтобы успеть к предварительным слушаниям.

Лайла улыбнулась.

— Не беспокойся. Когда мы найдем Бланш, никакого предварительного слушания не понадобится.

Оставив Дрю в библиотеке, Лайла поспешила наверх, на чердак, отчаянно пытаясь найти там хоть что-нибудь, что подтвердило бы ее невиновность. Взойдя по ступенькам до третьего этажа, она открыла дверь и вошла в темное помещение.

Наощупь она нашла фонарь, висевший на продольной балке крыши и коробку спичек на полке около входа. Лайла поспешила зажечь фонарь. Вскоре свет высветил помещение и хранившееся в нем собрание былых семейных сокровищ.

Она подошла к маленькому окошку и открыла его. В комнату ударил луч света и поток свежего воздуха, заглушивший запахи моли и пыли.

Она скрылась здесь, чтобы начать поиски в одиночку, прежде чем Дрю ее хватится. Вдоль стен стояли сундуки. В углу — старый платяной шкаф и портрет ее матери.

Потрясенная количеством этого старого барахла, Лайла прошлась вдоль батареи сундуков и, открыв первый из них, увидела знакомые ей с детства вещи. Она стерла пыль с крышки второго сундука и, открыв его, увидела то, что когда-то принадлежало ее матери. Немного помедлив, с любовью поглаживая мамины шелковые платья, она удивилась тому, что отец их не выбросил. Перебирая одежду, Лайла наткнулась на брошь из слоновой кости, которую так любила носить ее мать.

Она сразу же прицепила ее себе на ворот, с намерением никогда не расставаться с этим воспоминанием.

Поборов острое желание зарыться в эти сокровища, Лайла открыла третий сундук. Хотя она и не была уверена в том, что именно здесь стоит искать.

После беседы с Дрю она чувствовала себя абсолютно опустошенной и отчаявшейся. И именно поэтому она сразу же поспешила на чердак в поисках улик, способных спасти ее жизнь. Она чувствовала безысходность, и ей просто необходимо было хоть что-нибудь предпринять, что помогло бы избавить от унижения публичным судом.

Если Дрю и обвинитель узнают, что ей стало известно о других женах Жана накануне его смерти, и как они ругались по этому поводу, ее жизнь не будет стоить и ломаного гроша.

Какое-то время Лайла испытывала искушение рассказать Дрю о том, как она узнала о существовании Мариан и Николь вечером накануне смерти Жана. Но страх сковал ее, ибо если адвокат сейчас сомневался в невиновности своей подзащитной, узнав эти дополнительные сведения, он окончательно поверил бы в то, что она преднамеренно убила мужа.

И, тем не менее, вчера ночью в библиотеке, где было так уютно, она едва не рассказала ему всю правду. Она чувствовала сердцем, что правду надо сказать, однако, вспоминая, что именно Дрю приложил руку к разорению отца, продолжала молчать.

Звук шагов прервал ее размышления. Лайла подняла глаза и увидела, что в дверях стоит тот, о ком она только что думала.

— А я гадал, куда вы делись?!

— Не беспокойтесь, я не могла далеко уйти, я у вас на коротком поводке, — съязвила она.

Дрю улыбнулся.

— Рад видеть, что вы об этом помните.

— Некоторые уроки лучше забывать, — парировала Лайла.

— Но ты ведь не станешь этого делать, — напомнил он ей.

Она не ответила.

— Мои родители прислали нам приглашение на ужин, — сообщил Дрю. — Ты могла бы пойти со мной?

— Иди один.

Ей не хотелось вмешиваться в чужую жизнь.

— Но ведь они пригласили нас обоих, — продолжил Солье. — Впрочем, я Могу и здесь остаться, если ты не хочешь.

— О, господи, Дрю, — не выдержала Лайла. — Я уверена, что они просто хотят побыть с тобой и им ни к чему видеть у себя обвиняемую в убийстве.

— Абсолютно неверно, — упорствовал адвокат. Я просто хочу, чтобы ты отужинала с моей семьей.

Она удивленно посмотрела на него. Конечно же, он приглашает из элементарной вежливости. Но, тем не менее, ей этот жест понравился.

— Хорошо, пойдем, — ответила она, зная заранее, что будет чувствовать себя там неловко. Она уже много лет не видела его родителей, и теперь ей придется знакомиться с ними заново, и это сейчас, когда на ней лежит такое пятно!..

— Ты уверен, что они хотят меня видеть? — снова спросила Лайла.

— Да.

— Хорошо, — ответила она. — Быть может, они привыкли развлекать убийц…

Дрю рассмеялся.

— Уверяю тебя, ты первая.

— Ты нашла что-нибудь? — спросил он, наблюдая за тем, как она копается в сундуке.

— Ничего. Кое-что из личных вещей моей матери.

— Тебе помочь?

Конечно же, ей хотелось все сделать самой. Но работа предстояла немалая, и она не стала отказываться от его помощи.

— Было бы неплохо, — ответила она и почувствовала какую-то особую теплоту, когда снова посмотрела на него. Что может быть в нем такого, что так ее привлекает? Особенно если учесть, что она винит его в обмане своего отца.

Первое, что она отметила, так это внимание, с которым он всегда ее слушает. Когда она говорит, он всегда смотрит ей в глаза с таким видом, будто кроме ее слов его ничто на свете не волнует. Зачастую он даже повторяет ее слова, тем самым давая понять, что он все запоминает.

Дрю Солье знал, как расположить к себе женщину, и это пугало Лайлу, поскольку доселе ни один мужчина не мог произвести на нее впечатления. Но, быть может, он обращался подобным образом со всеми, и она не является исключением?

— С чего мне начать? — спросил Дрю, разглядывая заваленный старым хламом чердак.

— Почему бы тебе не начать с того сундука, что около меня?

Присев на пол рядом с Лайлой, Дрю открыл сундук. Пыль заплясала в воздухе, когда он вытащил ленту, которую когда-то она выиграла за первое место по правописанию.

— За эту награду я соревновалась с Тони Малотти.

— Если я все правильно помню, он так и не простил тебе поражения. Мальчишки постоянно дразнили его за то, что он проиграл девчонке.

Лайла улыбнулась.

Солье продолжал поиски все в том же сундуке, в то время как подзащитная открывала другой.

— Пока что мне удалось обнаружить только личные вещи, — сказала она со вздохом. — Хотелось бы, конечно, сохранить кое-что на память. Но если произойдет худшее, они мне не понадобятся. И у меня нет места хранить их до тех пор, пока судьба моя не определится…