— Не твое дело, мужик, — резко отозвался я. — Говорю тебе, ваши обложаются — и все тут.

— Так-так-так, — покачал головой мой соперник и залыбился, — ты мне становишься интересен, парень. Ставлю сотню на наших.

Ага, клюнул, толстая морда!

— Сотню чего? — спросил я на всякий случай.

— Сотню штук, — презрительно пояснил он. — Сотню против твоих пятидесяти — если они у тебя имеются, конечно, — что наши ваших обдерут.

Я сделал вид, что усиленно размышляю. У меня было при себе сто пятьдесят тысяч — вчерашняя премия, которую я утаил от Светки, и потому имел все основания принять вызов, брошенный мне красномордым. Тем более, что наши все равно выиграют — по крайней мере, я все еще верил в чудо.

— Идет! — заявил я.

— Отлично, — красномордый от удовольствия закряхтел, потер потные ладони и еще больше покраснел, — пари заключено. Господа, — он обратился к своим друганам, — вы будете свидетелями сделки.

Мой сосед продолжал с остервенением дергать меня за рукав, остерегая от безумного решения, но при последних словах красномордого резко переменил свои намерения.

— Раз дело принимает критический оборот, я тоже буду свидетелем, — заявил он решительно.

Красномордый уничтожающе зыркнул на него, но противиться не стал.

— Итак, сотня против полтинника, — подвел итог он. — По рукам?

Я покачал головой.

— Сто пятьдесят против ста пятидесяти, — небрежно бросил я. — Играем на равных.

— Ух ты! — ахнули хором друганы красномордого, а мой сосед-динамовец едва не задохнулся от волнения.

Красномордый еще больше выкатил зенки и с минуту смотрел на меня, как мне показалось, даже с каким-то проблеском уважения. Потом зашептался со своими корешами. Те состроили кислые рожи, но авторитет атамана быстро сломил их сопротивление. Ага, клянчит у них бабки! — догадался я.

— Плакали ваши денежки, — шепнул мне на ухо сосед и сам чуть было не разрыдался. — Эх, была не была, даю от себя двадцатку, если наши победят!

В результате переговоров красномордый собрал нужную сумму.

— Клади деньги в общую кучу, — сказал он мне.

Я вынул три новенькие пятидесятки, но отдавать ему не спешил.

— Кто будет держать всю сумму до конца матча? — спросил я. — Тебе я не доверяю, твоим корешам тоже.

— Я подержу, — предложил мой сосед-динамовец, — я нейтральное лицо и к вашим разборкам касательства не имею.

Красномордый просверлил его взглядом и, скрепя сердце, сунул ему свою ставку. Я, в принципе, не против был такого посредника и в свою очередь передал ему кровные свои бабки. Тот тщательно пересчитал деньги и подытожил:

— Все правильно, ровно триста тысяч.

— О'кей, — сказал красномордый и, осклабившись, повернулся ко мне. — Ну и лопух же ты, парень. Накрылись твои сто пятьдесят штук медным тазом.

— Не каркай, — огрызнулся я.

Красномордый ухмыльнулся и подмигнул своим дружкам. Те радостно заморгали в ответ и начали рьяно крутить пальцами у свих висков, явно намекая на мою дырявую крышу. Ну это мы еще посмотрим, у кого крыша течет!

Раздался свисток, и третий, завершающий, период начался.

Если говорить начистоту, то в хоккее я ни бум-бум, то есть ни капельки. Ни правил, ни кого из игроков как зовут, ни специфического хоккейного сленга

— ни о чем таком я понятия не имел. Да и зачем мне это? Ежели кто кому шайбу влепит, так это и круглому идиоту ясно будет, а большего мне знать было незачем.

Игра протекала напряженно, но никто уже не сомневался в исходе матча. Красномордый притих и больше не орал, все его внимание было сосредоточено на поле. Меня колотило от возбуждения и неизвестности (с каждой уходящей минутой я все меньше и меньше верил газете), а мой сосед-динамовец громко шмыгал носом и с сочувствием косился на меня, не смея поднять глаза на игровую площадку.

Когда до финального звонка оставалось пять минут, красномордый хлопнул меня по спине и беззлобно заявил:

— Ну-с, парень, плакали твои денежки. Зелен ты еще в такие игры играть, ну да ничего не попишешь: уговор есть уговор. Готовь бабки, посредник.

— Не суетись, мужик, еще не вечер, — пресек его я. — До конца матча четыре минуты.

Он заржал, морда его из красной сделалась багрово-синюшной.

— Да ты что, серьезно, парень? Самое малое две шайбы нужно твоим отыграть, чтобы бабки перекочевали в твой карман. Ты…

Есть!!! Шайба в воротах «Спартака»! За три минуты до конца матча динамовцы сравняли счет.

Стадион взорвался от воплей и визга, а потом разом умолк. Наступила тревожная тишина, лишь позади я слышал яростное сопение красномордого. Краем глаза я взглянул на него, и мне показалось, что его лупоглазые зенки вот-вот вывалятся у него из орбит.

На двадцатой минуте динамовцы влепили вторую банку.

Тут-то с моим соседом справа и приключился припадок. Он вдруг завизжал, как поросенок при виде ножа, вскочил на сидение и начал отплясывать, корча рожи красномордому и улюлюкая на манер индейцев племени гуронов. Потом бросился ко мне на шею и, рыдая от счастья и пуская слюну, полез лобызаться.

— Как мы их, а? Во-о-о как мы их!! Ух, как мы их! В пух и прах мы их! Это ж надо ж, а? — орал он мне в самое ухо.

Исход матча был предрешен. Стадион ревел так, что лед на поле вот-вот был готов потрескаться. А я… а что я? Плевать я хотел на матч, и на «Спартак» с «Динамо» в придачу. Главное для меня — сто пятьдесят штук, которые я сумел оторвать благодаря дедморозовскому презенту. А все остальное трынь-трава.

Все, финальный свисток! Наша взяла, братва, утер-таки я нос красной морде!

Я едва сдерживался, чтобы не заорать. Жаль мне стало красномордого, ему и так, поди, не сладко живется с такой-то рожей, а тут я еще масло в огонь подолью своим поросячьим визгом. Нет, выиграл так выиграл, а в рожу харкать проигравшему мы не обучены.

Он аж, бедняга, почернел от горя. Сникли и его друганы, оба в раз. Один лишь мой сосед-динамовец продолжал куролесить да глумиться над поверженным врагом. Я цыкнул на него, и он стих.

— Что ж, произведем расчет, мужики, — сказал я как можно спокойнее.

— Ну и фрукт же ты, парень, — прохрипел красномордый, волком глядя на меня.

— Это с какой же стати? — завопил вдруг один из его дружков. — Я на это свои последние гроши выложил, а тут какой-то шкет их прикарманить норовит! Протестую.

— Аналогично, — поддакнул второй. — Не имеет никакого права наши денежки карманить. В морду ему.

— Заткнитесь, оба! — рявкнул красномордый. — Сволочи вы, больше никто. Я вам ваши бабки верну, как условились, так что вы при своих останетесь, а вот я действительно крупно погорел. Вот дерьмо собачье, — выругался он напоследок.

— Игра есть игра, — пожал я плечами.

— Игра есть игра, — кивнул он. — Эй, посредник, вручи-ка ему его выигрыш. Пускай подавится.

Как же, подавлюсь я, жди больше. Не на того напал, придурок лупоглазый, я эти денежки сберегу и Светке своей даже под пыткой не расколюсь.

Посредник снова вскочил и с торжествующей улыбкой вручил мне триста тысяч рублей.

— Поздравляю, от всей души, — сказал он, восторженно пялясь на мою персону. — Утерли-таки нос кое-кому, а кому именно, я говорить не стану. Это и ежу понятно.

— Умри, зануда, — гаркнул на него красномордый, а потом обратился ко мне. — Пересчитай, не верю я ему. Скользкий тип.

— Да разве я ворюга какой, — обиделся мой сосед справа и опасливо покосился на меня.

Я пересчитал. Десятки не хватало. Я пересчитал еще раз. Так и есть, десятку как языком слизнуло.

Тут уж я рассвирепел.

— Ты что же, гнида, своих обдираешь? — накинулся я на него. — Гони бабки, говорю, не то кишки повыпускаю!

— А я еще помогу, — вставил красномордый зловеще.

Сосед-динамовец позеленел и заклацал зубами от страха.

— Да как же… да не может быть… да вы не думайте… это случайность…

Он судорожно зашарил руками по карманам и вдруг выудил откуда-то десятку. Мою десятку.

— Вот она! — заорал он. — Я же говорил! Здесь она, родимая, никуда не делась! Просто завалилась под подкладку.