Теперь стрелка можно было рассмотреть подробно. Полноватый, с залысинами, краснолицый человек лет тридцати. Чисто выбрит, взгляд скучный и какой-то отсутствующий. Судя по одеянию, совсем недавно поднялся с кровати и сбрызнул утреннее похмелье хорошим вином – на рубашке расплылось розовое пятно. Нахальный лучник воровато стрельнул глазами по приблизившейся лодке и вынул из тула новое белооперенное древко.

Беренгария, благо море с утра не слишком волновалось, встала, опираясь на руку сэра Мишеля.

– Сударь! – не особо поднимая голос, но в то же время ясно и раскатисто обратилась она к человеку на корабле. Тот услышал ее и лениво посмотрел вниз. – Вам не кажется, что столь недружелюбными действиями вы лишь роняете свое достоинство в моих глазах и перед вассалами английского короля, которые имеют честь меня сопровождать?

– Соблаговолите убраться с глаз долой, – медленно, не без презрительного раздражения произнес человек. Его томящийся взгляд блуждал по редким облачкам. – Не мешайте бить рыбу навзлет.

– Мессир, посмотрите на меня внимательнее! – стальным голосом посоветовала Беренгария. – Тогда, надеюсь, вы поймете, на какую рыбу охотились.

Мессир посмотрел. Выражение его лица вначале сменилось на удивленное, а затем на слащаво-галантное.

– Ваше высочество! – толстяк бросил лук и, хотя это выглядело нелепо из-за ночной рубашки, склонился в куртуазнейшем поклоне. – Ох, простите! Мне показалось, будто вас похитили и я, не разобравшись, вступился за благородную девицу!

Врал он замечательно, импровизируя на ходу. Впрочем, на лице лысоватого типчика играла снисходительно-глумливая улыбка, дававшая понять, что он ничуть не раскаивается.

«Кто это еще такой? – подумал Казаков, незаметно рассматривая незнакомца. – Ясно, что большая шишка, раз принцесса его знает… Забавы, однако, у дяденьки самые предосудительные».

– Не изволите ли подняться к нам? – человек подошел к фальшборту и теперь пожирал хитрыми глазками Беренгарию. – Я приглашаю вас и ваших спутников на завтрак. Если последует отказ, я буду крайне огорчен, ваше высочество. Вы сделаете меня грустным, а когда я грущу…

– Вы начинаете стрелять из лука по первой попавшейся мишени, – жестко продолжила Беренгария, перебивая. – Вы же рыцарь, мессир! Я требую от вас, как от рыцаря, извинений!

– Прошу простить, – толстяк прижал правую ладонь к сердцу. – Если бы я знал, что в лодке находитесь вы, на тетиву легли бы свежесрезанные розы! Итак, вы принимаете приглашение?

– Ничуть, – Беренгария оскорбленно поджала губы, явно недовольная извинениями брюхатого мессира. – А еще пожалуюсь жениху.

– Извольте, – вздернул плечи ее собеседник. – В таком случае разрешите откланяться. Меня ждет трапеза, а столь важное дело я никак не могу откладывать.

Он снова раскланялся и, тяжело спустившись по лесенке, канул во чрево корабля.

– Едемте дальше, мессиры, – все еще злым голосом сказала Беренгария. – Крайне неприятный случай, что ни говори. Я и раньше слышала, что этот холеный боров развлекается подобным образом. Хвала Деве Марии, он меня узнал, иначе кто-нибудь из нас обязательно получил бы стрелу.

– Да кто это был? – не выдержал Казаков.

– Король Франции! Его величество Филипп-Август Капетинг, чтоб его горячка скрутила! Их монаршей милости из-за вечно дурного настроения приспичило пострелять из лука! Не понимаю, как человек благороднейшего воспитания и происходящий из лучшей семьи Европы может позволять себе подобные забавы!

– Из лучшей семьи, поэтому и позволяет, – проворчал под нос Казаков, отгребая вместе с сицилийским рыбаком от коричневого борта нефа. – Ваше высочество, забудьте. Короли – они люди особенные.

– И вы, сударь, это говорите будущей королеве? – куда более непринужденно рассмеялась Беренгария. – А вот скажите, тяжело ли сидеть на весле? Можно мне попробовать?

– Можно, только ладони попортите…

Сэр Мишель, слушая эту беседу, попеременно краснел и бледнел. Принцесса обязана разговаривать о модах, драгоценностях, новых стихах трубадуров, на худой конец – о политике, но вовсе не проситься сесть к веслу!

Экскурсия по гавани продолжалась. Беренгария, обрадовавшись как деревенская девчонка, которой к Рождеству подарили золотой ливр, указала на скромный корабль под наваррскими стягами и сказала, что там квартирует ее дядя – младший брат короля Санчо. Вокруг шныряли плоскодонки торговцев, доставлявших на крестоносные суда свежие фрукты, мясо и необходимые в походе товары, начиная от гребешков и заканчивая дешевыми шлюхами-волчицами. Большинство французов готовилось сойти на берег, чтобы поучаствовать в торжественной мессе, проводимой в кафедральном соборе столицы. Правила этикета в то же время обязывали дождаться еще одно действующее лицо предстоящего спектакля – английского короля. Его парус уже был хорошо различим в северо-восточной стороне.

– Можно попросить вас, шевалье, и ваших оруженосцев об одном одолжении?

Беренгария, судя по виду, говорила вполне серьезно.

– Все, что угодно вашему высочеству, – сэр Мишель, благодаря заложенному с младенчества дворянскому воспитанию, не мог отказать даме, попроси она о чем угодно. – Чем могу служить?

Принцесса замялась, что ей было отнюдь не свойственно. О подобных вещах она могла свободно говорить с отцом, любимой няней или добродушной королевой Элеонорой, но вот открыться малознакомому, хотя, без сомнения, скромному и благородному рыцарю ей было тяжело. Беренгария не могла трубить на каждом углу о недостатках и пороках своего жениха, но в то же время принцессе настоятельно требовалась помощь.

– Видите ли, сударь… – осторожно начала наваррка. – Мой будущий муж, Ричард, человек… Как бы вам сказать? Увлекающийся. Я с ним виделась всего один раз в жизни, когда он приезжал в Беарн полтора года назад. Я знаю, что…

Тут Беренгария столь смущенно приостановила свою речь, что сэру Мишелю пришлось ее подбодрить:

– Может быть, его величество вас не любит? Маменька мне говорила, будто подобное часто случается между будущими супругами.

– Это неважно, – неожиданно разозлилась принцесса. – Главное, чтобы Ричард меня уважал! И я тоже хочу заслужить его уважение. Судно короля скоро войдет в порт. Если я встречу его на лодке, может быть, он поймет: невеста ждет его и счастлива увидеть. Вы поможете мне, шевалье? Я буду вам признательна до смертного часа.

– Так, – рыцарь самым решительным манером развернулся к гребцам и занимающемуся созерцанием окружающей природы Гунтеру, восседавшему на руле. – Давайте ко входу в гавань. Серж, если ты устал, я сяду на весло, а ты займешь беседой даму.

– Замечательно, – пробормотал Казаков, быстро меняясь местами с сэром Мишелем. – Займись делом, благородный дон.

Довольно долго, до времени, пока все колокольни Мессины не начали отбивать третий литургический час[8], лодка крутилась у каменных пирсов и выстроенного в виде башенки с огромным факелом на вершине маяка. Сергей, употребляя все свои познания в норманно-французском, разговаривал с Беренгарией, принцесса беспрестанно поправляла выговор оруженосца и пыталась научить его принятым в обществе острым мыслям, основанным на игре слов, Гунтер отсыпался, а Мишель жевал купленные у лодочников апельсины и ждал новой встречи с Ричардом. Предыдущее рандеву с Львиным Сердцем закончилось не слишком удачно: рыцарь не любил вспоминать осеннюю нормандскую дорогу и то, как ему пришлось защищать старого короля Генриха от излишне ретивого принца.

Наконец громадный, тяжело идущий корабль, украшенный белым знаменем с красным прямым крестом, помпезно рассек серо-голубые воды Мессинского залива. Простенькое суденышко, принадлежавшее рыбаку, поползло вслед и, описав широкую дугу, пошло наперерез, двигаясь к борту огромного нефа. Над носовой фигурой английского корабля в самой что ни на есть горделивой позе стоял высокий светловолосый человек в красном, с тремя золотыми леопардами, плаще.