– Да, я слышала, – кивнула Беренгария. – Монахи мне объясняли. Схизматики утверждают, будто Святой Дух происходит только от Отца, а римский престол полагает, что от Отца и Сына. Так вот, вы, пусть и немного по-другому – верите, вы христианин. А Транкавели не верят ни во что. Нет, они прилежно ходят в церковь на мессы – я сама видела, как старый граф стоял вместе с моим папой на Рождество перед алтарем. Но это только видимость. Фиглярство. Балаганный фарс.

Беренгария умолкла, скорее всего, не желая развивать неприятную для нее тему.

«Все-таки она очень умная, – размышлял Казаков, разгуливая утром по коридору замка Танкреда. – Принцесса моментально заметила то, что в привычном для нее мире я чужак. И полагает, что чуждость происходит из-за разницы в конфессиях и оттого, что я приехал очень издалека… Эх, Беренгария, знала бы ты, насколько издалека!»

Из покоев Элеоноры вышла молчаливая и худощавая мадам де Борж, пристально осмотрела оруженосца, но, как всегда ничего не сказав, отправилась в комнату Беренгарии. Предосудительного замечено не было, да и не будет. Все следы ночного приключения старательно заметены – как же, учены.

«Хотелось бы знать, – подумал Сергей, – каким образом предохраняются здешние дамы? Нежелательная беременность во все времена являлась проблемой… Беренгария общалась с мужчинами четыре года и по сей день не влипла. Значит, что-то есть. Травы какие-нибудь?.. Впрочем, на моих глазах она ничего особенного не потребляла. Или?..»

Казаков едва не взвыл. Если его мысль была правильной, то вывод напрашивался простейший: милейшая Элеонора подставила мессира Сержа столь серьезно, что теперь не выпутаешься! Ладно, можно смириться с тем, что королева-мать запросто использовала никому не известного оруженосца в своих целях. Ведь ясно, как день – его приставили к Беренгарии, чтобы подразнить Ричарда. Львиное Сердце с дамами постельным образом не общается, по крайней мере, сейчас, а Элеоноре требуется наследник. Вернее, гарантия появления наследника. Логическая цепочка выстраивается самая пошлая.

– Полнейшая жопа, – прошептал Сергей на славянском. – Тут и уверуешь, что заразился от Гунтера паранойей. Да нет, не может быть! Слишком хитро и слишком импровизированно. Но все свидетельствует в пользу Элеоноры, а отнюдь не в мою.

«Элеонора знает, что я ни с кем не знаком и приехал из чужой для Европы страны, – напряженно раздумывал Казаков. – Правильно вчера заметила Беренгария – королевам изменяют с горничными. А королям, сколь это не обидно для вашего достоинства, мессир Серж, изменяют с малоизвестными иностранцами, которые теоретически могут благополучно исчезнуть, уехав домой, или внезапно скончавшись. Никакие родственники не станут доискиваться. Пропал – и все тут! Мавр сделал свое дело, мавр может уходить. Нет, не верю! Что, если пойти прямо к Элеоноре и спросить в лоб? Неожиданная атака – лучший способ защиты!»

Казаков вошел в небольшой «предбанник», отделявший спальню королевы от переходов замка, раскланялся с пожилыми камеристками Элеоноры и вопросительно посмотрел на дверь. Дамы расступились. Вероятно, получили указание аквитанской авантюристки впускать мессира Сержа незамедлительно.

– Ваше королевское величество?

Элеонора, облаченная в пышную ночную рубашку, полусидела на постели короля Танкреда, укрытая по грудь шерстяным пледом, и завтракала.

– О! Шевалье! Вы, наверное, еще ничего не кушали! Возьмите с моего подноса яблоко, я все равно так много не съем. Как провели ночь?

– Ночь была замечательна. Принцесса оказалась ко мне благосклонна, – напрямую бухнул Казаков, подчиняясь жесту королевы-матери и присаживаясь на постель в ее ногах. Элеонора только подняла правую бровь.

– Тогда, судя по лицу, вас беспокоит утро?

«Ох, догадлива! Теперь точно ясно, что она все заранее знала и рассчитала! Теперь отступать поздно. И плевать, что Элеонора может запросто устроить мне массу неприятностей…»

– Беспокоит, – еще настырнее продолжил разведку боем Сергей. – Какова же отведенная мне роль, ваше величество? Незаметно уйти в сторону или продолжить задуманную вами игру?

– Расскажите все с самого начала, мессир, – спокойнейшим тоном посоветовала королева-мать. – Все ваши мысли, подозрения и впечатления. Не думайте, что вы меня обидите. Говорите правду.

Казаков и сказал правду. Попытался в четких и коротких фразах обрисовать коварнейший замысел аквитанки. Любая женщина, которой рассказали бы такое о ней самой, всерьез оскорбилась бы, но Элеонора лишь расхохоталась, да так, что пролила прозрачное желтоватое вино из серебряного стаканчика себе на рукав.

– Боже мой! Мессир Серж, я вас недооценила! Признаться, перед тем, как обустраивать эту интрижку, мне непременно следовало посоветоваться с вами! Возьмите быстрее бокал, иначе я все разолью…

Казаков взял и допил. Он не видел тут ничего смешного.

– Вы абсолютно правы, сударь, – уже позначительнее сказала королева-мать. – Я вас использовала. Удивительно, вы один из немногих, кто осмеливался бросить мне обвинение в лицо… Нет-нет, я не сержусь. Да, я хотела, чтобы Ричард, увидев вас с Беренгарией, взревновал. В конце концов, он король и весьма хорош собой, а принцесса вдруг отдает предпочтение безродному оруженосцу с непримечательной внешностью. Мы с наварркой вместе придумали этот план. Надеялись, что Ричарда проймет хотя бы посвященное вам лэ, которое Беренгария спела на состязании менестрелей. Получилось плохо – у моего сына голова забита совсем другим, этого я не учла. Безденежье, заботы об армии, Бертран де Борн… Впрочем, это только мои дела. Вы полагаете, что я намеренно оставила вас возле спальни Беренгарии? Да, каюсь, есть грех. Но учитывайте, что я женщина, пусть и постарше вас обоих лет на сорок. В возрасте Беренгарии у меня была масса любовников, не считая холодного и постылого мужа. Вчера вы Беренгарии понравились, и я сочла необходимым приблизить вас к принцессе. В противном случае она обязательно кинулась бы искать приятеля на стороне – знаю я наваррок… Еще неизвестно, чем бы все кончилось. А сейчас я видела и знала все. Вы, мессир Серж, ошиблись дважды. В ваших предположения о возможном наследнике и вашей участи.

– Поясните, ваше величество, – попросил Казаков, оставаясь настороженным. Если королева лгала ему в глаза, то, надо признаться, делала это на редкость умело.

– Наследник должен быть по крови только Плантагенетом, – без тени улыбки сказала Элеонора. – Кровь столь же свята, как и таинства Церкви. Не бойтесь, Беренгария от вас не понесет. Это секреты исключительно женские. Хотя в вашем возрасте следовало бы о них знать… Извините за неприятные слова, но, по-моему, лежащие за Польшей и Венгерским королевством русские земли справедливо полагаются варварскими. Вы не догадываетесь о самых простых вещах! Во-вторых. Никто не собирается травить вас цикутой или подстерегать с кинжалом в темной арке. Конечно, при условии, что вы будете скромны и молчаливы. Но вы же дворянин? И потом, разве вы хотите опорочить Беренгарию? Она была с вами мила и… э-э… гостеприимна. Вы наверняка питаете к принцессе дружеские чувства…

– Если не ошибаюсь, ее уже опорочили в глазах высшей знати, когда я постоянно таскался за ней прошедшей ночью, – неуверенно ответил Казаков.

– Пустяки! – отмахнулась Элеонора. – Обыкновенное светское ухаживание, и не такое случается. Удивительнее было бы другое. Вообразите, красавица Беренгария сидит в одиночестве и скучает! Хотя Ричард постоянно любезничает с Бертраном де Борном, за принцессой никто не осмелился бы приударить – дворяне опасаются вспыльчивого нрава Ричарда, вдобавок он еще и король, скудоумный, но могущественный… Вас я выбрала потому, что вы совершенно не знаете наших порядков и могли сделать все, как надо. Ведь сделали? Чудесно!..

– …Но обидно, – нахмурился Казаков и, взяв без дозволения королевы-матери кувшин, плеснул себе еще вина.

– Гм. Понимаете ли, мессир, я точно также незнакома с обычаями света вашей страны. И предполагаю, что они серьезно отличаются от принятых во Франции или Аквитании. Я должна загладить вашу обиду? Чем? Если я предложу вам золото, это выйдет еще оскорбительнее… Придумала! Мое предложение нисколько не ущемит вашу честь, и даст возможность выйти из невысокого звания оруженосца. Хотите, я найду вам покровителя? Очень влиятельного человека? Он уже в возрасте, пользуется уважением при многих дворах. Если угодно, я попрошу его дать вам рыцарское посвящение.