– Вы мистер Миротворец, – без тени сомнения сказала Лира.

– А ты Лира Сирина.

Мужчина закрыл за собой дверь. Пан принялся с любопытством рыскать то тут то там, аккуратно прикасаясь то лапкой то носом, а чёрный кот вспрыгнул на стул и уселся там, сложив лапы.

– Она лгала нам. И её деймон нас обманывал, – с отчаяньем сказала Лира, – Ну почему???

– Потому, что она хотела тебя убить. Она собиралась заманить тебя сюда, затем убить, а после всё вину свалить на меня.

– Я думала, могу доверять ведьмам, – с плохо скрываемой дрожью в голосе проговорила Лира, – Я предполагала…

– Знаю. Но у ведьм свои дела. Свои козни, свои союзы. Одним можно доверять, другим никак нельзя. Собственно у нас, у людей, так же. Почему бы им вести себя иначе?

– Ну да… Мне следовало это учесть. Но почему она хотела убить меня?

– Я расскажу тебе. Начну с того, что мы любили друг друга. Но это было много лет назад…

– Я догадывалась, – заметила Лира.

– У нас был сын… Ну ты знаешь ведьмины обычаи. После короткого детства на севере ему пришлось вернуться сюда и жить со мной. Что же, он вырос, стал военным… И погиб в бою, сражаясь на стороне Лорда Азраэла… В прошедшей войне.

Лир слушала, удивлённо моргая и затаив дыхание.

– Естественно, его мать обвинила во всём меня, – продолжал Миротворец. Он был болен, или, возможно, был под воздействием наркотиков, так как ему пришлось опереться о край полки, чтобы не упасть. Его глубокий голос был наполнен хрипом и звучал слишком тихо, – Видишь ли, её клан был на другой стороне… Против Лорда Азраэла. И она не оставляла мысли, что в запале боя могла убить своего сына собственными руками. Ведь когда она нашла его тело, в сердце юноше торчала стрела из её колчана. И тогда она обвинила меня в том, что я воспитал его в том духе, благодаря которому он стал на сторону Азраэля. И ещё она обвинила тебя, поскольку среди ведьм был слух, что ты – одна из причин, благодаря которым эта война началась.

Лира в бессилии опустила голову. То, что она услышала, было просто ужасным.

– Нет, нет, словно оправдываясь, прошептала она, – я тут не при чём…

– Ну тут ты не совсем права. Хотя твоей вины и нет, ведьма Елена, кстати, не одна придерживалась этого мнения… Она могла убить тебя своими руками, но она хотела подстроить это таким образом, будто это дело моих рук. Одновременно наказание понёс бы и я.

Он прервался и присел на стул. Лицо его было пепельно-бледным, да и дышал он явно с трудом. Лира заметила стакан и фляжку с водой. Налив немного в стакан, она поднесла его мужчине. Тот принял воду, не в силах говорить, поблагодарил девочку кивком головы и, медленно выпив воду, продолжил рассказ:

– Она хотела обманом заманить тебя и сделать так, чтобы меня нашли под воздействием наркотиков возле твоего тела. Так бы меня автоматически обвинили в твоём убийстве. От такого позора я бы до конца своих дней не отмылся. Она, небось, сделала так, чтобы ты оставила за собой следы, так ведь? За тобой кто-нибудь мог бы прийти сюда, разве не так?

Лира осознала, осознав, что её самолюбие несколько задето. Как же она была наивна! Мисс Гринвуд и Доктор Полстед вовсе не были дураками. Едва выяснится, что она исчезла, пройдёт совсем немного времени, и её исчезновение свяжут с именем оксфордского алхимика. А уж привратник, без сомнения, запомнил, как она искала адрес в Джерико по справочнику. Как она могла быть так глупа в то время, как она вовсе не дура!?

Она сокрушённо покачала головой.

– Ну не стоит себя винить, – успокоил её Миротворец, – Она была просто чуть-чуть опытнее тебя. Лет, эдак, на 600. Мне кажется, ей просто не повезло. За столько лет в этом подвале я надышался всевозможных испарений и по этому оказался не так чувствителен к наркотику, который она мне подсыпала в вино. И проснулся раньше времени.

– Мы почти попались в её ловушку! – воскликнула Лира, – Но лебедь… Интересно, откуда он там взялся?

– Это остаётся для мен загадкой.

– Все птицы, – заметил Панталеймон, забравшись к девочке на плечо, – С самого начала! Вначале скворцы, потом голуби, и, наконец, лебедь, они все нападали на деймона ведьмы.

– А мы его пытались спасти от них, – хмыкнула Лира.

– Они нас защищали! – не унимался Пан.

Лира перевела взгляд на алхимика. Тот в согласно кивнул.

– Но мы думали, что это… просто… Что он их просто разозлил чем-то, – продолжала рассуждать Лира, – Мы не думали что это значит что-то особенное.

– У всего есть значение, но надо только уметь его увидеть, – сказал Миротворец.

Поскольку несколько часов назад Лира сказала почти то же самое Пану, сейчас она могла с жаром поспорить на эту тему.

– И что же это значит, по-вашему? – немного смущённо спросила алхимика Лира.

– Что-то из этого касается тебя саму, а кое-что касается этого города. Будешь искать – найдёшь значение. А теперь тебе уже надо уходить.

Превозмогая боль, мужчина приподнялся и прислонился к маленькому окошку. До лиры доносились возбуждённые голоса с улицы, звуки сирен. Похоже, кто-то, наконец, нашёл тело ведьмы.

– Можешь выскользнуть через двор на задней стороне этого дома, – добавил Себастьян Миротворец, – И дальше двигайся в той стороне вдоль металлургического комбината. Тебя никто не заметит.

– Спасибо, – поблагодарила его Лира, – Мистер Миротворец, а вы и правда превращаете свинец в золото?

– Ну, разумеется, нет. Никто этого сделать не сумеет. Но если люди считают тебя таким глупцом, который пытается это делать, на то, чем ты на самом деле занимаешься, они не обращают внимания. Проще говоря, они просто оставляют тебя в покое.

– И чем же вы на самом деле занимаетесь?

– Не сейчас. Может быть, в другой раз расскажу. Тебе пора.

Он показал им, как выйти наружу. Рассказал, как открыть ворота на металлургическом комбинате к проходу возле канала, а затем закрыть с другой стороны. На этом пути им следовало двигаться вдоль дороги на Валтонский Колодец, а оттуда всего за десять минут пешком можно добраться до школы, до окна в кладовку и до уроков латыни.

– Спасибо вам, – обратилась к Миротворцу Лира, – Я очень надеюсь, что скоро вам полегчает.

– Спокойной тебе ночи, Лира, – ответил алхимик.

Пять минут спустя, в Университетском Парке, Пан произнёс: «Послушай».

Они остановились. Где-то в глубине окутанных тьмой деревьев слышалось пение птиц.

– Соловей? – попробовала угадать Лира, но они не знали наверняка.

– Может и так, – задумчиво произнёс Пан, – Значение… знаешь, может быть…

– Да. Будто бы птицы и весь этот город…

– Защищают нас? Разве такое возможно?

Они некоторое время стояли в тишине. Погружённый в тишину город окружал их со всех сторон, единственным звуком был голос птицы. Но они не могли его понять.

– Вещи обычно имеют иное значение, не то, которое кажется явным на первый взгляд, – хотя в голосе Лиры не было уверенности, она продолжила, – Так ли это? Ведь алтарь это не обязательно столешница… Значения перемешиваются, у одной вещи может быть много значений.

– Но порой ведь кажется, что так и есть, – заметил Пан, – Что весь город смотрит на нас. То есть то, что мы чувствуем, это просто часть общего смысла, да?

– Да! Именно так. Должно быть так. Не полный смысл, ведь во всём, что есть, скрыто гораздо больше, чем видно на первый взгляд. То, о чём мы, возможно, даже не подозреваем… Как все эти знаки и значения алетиометра. Ведь чтобы их понимать нужно так глубоко погружаться в смысл всего… В вещи, которых ты порой и не ожидаешь найти. Но то, что мы понимаем, это часть общего смысла, тут сомнений нет.

Их город, город, которому принадлежат они сами, был одним из проявлений смысла этих слов: защита, дом.

Спустя совсем короткое время, пробравшись внутрь через окно кладовки с незапертой щеколдой, они наткнулись на недоеденный яблочный пирог, оставленный на мраморной столешнице.

– Нам везёт, Пан, – сказала Лира, поднимаясь по лестнице с пирогом в руках, – Вот тебе ещё один знак.