Переключил телефон на автоответчик и вернулся в девкину комнату. Блин, уже второй день эту комнату “девкиной” называю.

Тем временем девка успела наладить с шубой контакт. Подкрадывалась, трогала пальцем. Ждала подвоха. Шуба безмятежно лежала.

Увидев Сигизмунда, девка подскочила к нему и начала возбужденно говорить. Одной рукой в шубу тыкала.

Тут шуба зашевелилась. Сигизмунд вздрогнул. Из-под шубы высунулся кобель. Девка хихикнула. Сигизмунд обозлился.

Подскочил, схватил кобеля за ошейник и хвост и выбросил из комнаты. Кобель, впрочем, не обиделся. Тут же вернулся.

Девка еще раз показала на шубу. Обвела пальцем ромбы узора, спросила о чем-то. Видать, узоры ее занимали.

Сигизмунд пожал плечами. Ромбы как ромбы. Леопард с поточной линии.

А девка не унималась. Что-то не давало ей покоя.

Наконец она произнесла длинную фразу, разделяя слова на слоги, после чего встала на четвереньки, выгнула спину и зарычала.

Ага, ясно! Интересуется, из какого такого дивного зверя одежка сия пошита. Вот оно что…

Сигизмунд понял, как ответить. Сперва ужас на лице изобразил. А потом походил на задних лапах, будто медведь, в грудь себя несколько раз стукнул гулко. Словом, гуманоид. Свиреп, ужасен. Вот такого заради твоей шубки, девка, завалили. Поняла?

Да, прекрасно, Сигизмунд Борисович, вечерок проводите. А ведь четвертый десяток разменяли. К утру, глядишь, рогатку ладить начнете. Вы ведь совершеннолетний, вам бинтовую резину без худого слова в аптеке продадут. Вот и воспользуетесь.

Подумалось о том, что сейчас, в эту самую минуту, Наталья, небось, трудится — разные гадости ему на автоответчик наговаривает. “Знаю я, какое у тебя совещание! Водку жрешь, небось, с дружками, вот какое у тебя совещание!”

А вот и не водку, Наталья Константиновна. А вот и не с дружками, разлюбезная. Только хрен догадаетесь, чем ваш бывший благоверный ноне занят.

С помощью сложной пантомимы девка допытывалась у Сигизмунда: нешто он сам, своими руками, такого ужасного ромбического леопардоида завалил? И где подобное водится?

Сигизмунд неопределенно махнул в сторону окон. Там, девка, там. Всё — там. Там и не такие волчары водятся.

— Одно слово, девка, — Охта, — заключил он.

Блаженная покивала с пониманием. И несколько раз погладила его по плечу.

Сигизмунду на миг стало стыдно. Вспомнилась провонявшая химией, пыльное складское помещение, где они с Сашком на пару ящики ворочали…

Дабы девка окончательно подружилась с обновой, Сигизмунд шубу собственноручно на девку напялил. Отступил на шаг, полюбовался. Шуба на девке смотрелась неожиданно хорошо. Для ромбического леопардоида, разумеется.

— Все, — сказал Сигизмунд, — снимай.

И рукой махнул.

Он снова залез на верхнюю полку и выволок остальные свертки.

Полоумная сидела на тахте и моргала. А Сигизмунд, бравый охотник, в жестокой схватке леопардоида одолевший, метал ей на колени одну добычу за другой: во, девка, восхищайся! И крокодила черного для тебя зарубил в реке Фонтанке. Хороший крокодил, с меховой подкладкой, чтобы ноги не мерзли. И антилопу джинсовую в пампасах подстерег. Хорошая антилопа. Вранглер называется. Во тут, на заду, написано, видишь?

Девка, онемев, смотрела. На ее лице даже не восторг застыл — испуг. Будто впервые такую роскошь видела. Свитер с яркими узорами ее едва жизни не лишил.

Вот бы Наталья так к его подаркам относилась. Да и не дарил он ей в последние годы ничего. Не хотелось. Она сама себе все покупала.

В одном из сапогов девка обнаружила свой след. Заволновалась, скомкала, за пазуху сунула. Дался ей этот след. Совсем дремучая.

Наученная Сигизмундом, девка развернула последний сверток и извлекла оттуда трусики и бюстгалтер. Растянула на пальцах, любуясь кружевами. На Сигизмунда вопросительный взор устремила.

И тут Сигизмунда прошиб холодный пот. Недооценил он девку. Нерадиво измерял, видать, глубину девкиного безумия. Потому как стало сейчас очевидно, что такой предмет, как трусы, видит она в своей жизни впервые. И теперь ждет от С.Б.Моржа, что объяснит он ей, растолкует, как этой штукой, значит, пользоваться.

Была бы сейчас на месте юродивой девки Светочка…

А тут… Все равно как дитё или животное.

В принципе, валялись дома порножурналы. Там во всех подробностях. И трусики, и бюстики, и прочие прибамбасики.

Но опять-таки, что-то останавливало. Не мог он юродивой порножурнал сунуть. Мол, смотри, девка, и учись.

А ведь, неровен час, придется ее обучать тампаксом пользоваться. Тампакс — вещь вообще загадочная и непостижимая. Нет, об этом лучше не думать.

Сигизмунд чувствовал, что морда у него уже пылает.

— В общем, так, — сказал он решительно. — Смотри и запоминай. Показываю один раз, повторять не буду.

Он взял из рук девки трусы и приложил к ней. Бантиком вперед.

— Вот это сюда одевается. Поняла?

Девка тупо смотрела на бантик.

— Ноги в дырки просунешь, ну, разберешься.

Взял у нее из рук бюстгалтер.

— А это, девка, надевается сюда. На сиськи. Для красы и удобства, чтоб не болтались. Поняла?

И случайно — не хотел, а вышло, — обеими ладонями ухватил ее за те самые сиськи. Правильные у девки оказались сиськи. Не будут такие болтаться.

Странное дело, она поняла, что он случайно. Не обиделась. И поползновений никаких не сделала.

Сигизмунд убрал руки, побагровел — даже уши запылали — буркнул:

— Да ну тебя совсем…

И ушел в кухню — курить.

Пока курил, в мысли некстати бравый боец Федор затесался. Какой однажды аналогичный конфуз с Федором получился.

А было так. Прощался Федор с шуриновой тещей — кем там она Федору приходится. Солидная дама. Дело в том самом Ботове происходило, в Череповецком районе.

И вот обнимает Федор шуринову тещу, а руки на автомате — хвать! — аккурат ее за сиськи. Четким отработанным жестом. Как патрон в ствол дослал. Ать!

— И чувствую, — задумчиво рассказывал Сигизмунду Федор, — что делаю что-то не то… “Спокойно, — говорю ей, — спокойно, Марь-михална, эта я, того…” А сам потихоньку руки прочь, прочь…

Шуринова теща Федору ничего не сказала, а вот шурина, кажись, по морде отходила…

Фу ты, ну что это такое…

Совсем расстроился Сигизмунд. Кликнул неунывающего кобеля и пошел с ним гулять.

Когда Сигизмунд вернулся, юродивая встретила его торжественно. Была в шубе, сапогах, джинсах, свитере. Наверняка потела, но терпела — приятное ему сделать тщилась.

— Это, девка, хорошо, — сказал ей Сигизмунд. — Но шубу ты все-таки сними.

И снял с нее шубу. На вешалку повесил. И показал, чтоб сапоги тоже сняла. Под вешалку поставил.

Девка показала на все это пальцем и спросила немного растерянно:

— Миина?

— Мина, — заверил ее Сигизмунд. — Замедленного действия.

Девка тяжко задумалась. Потом повторила еще раз:

— Миина?

И на себя показала. Он просто кивнул. Не дура, сама допрет. Ей главное время дать.

И только ложась спать, сообразил вдруг, что в первый раз подумал про девку — “не дура”. А может, и вправду не дура она вовсе. Только вот кто?

— Нет, вы мне, Сигизмунд Борисович, так объясните: где этот Обводный относительно Охты находится? Я так не понимаю… Что значит — фанерный комбинат? Как туда добираться-то? Транспорт там какой-нибудь ходит?

Боец Федор, недоумевая, водил пальцем по маловразумительным картам в справочнике “Петербург На Столе—95”. Карты были, вроде, подробные, с улицами и переулками, но разрозненные. Установить необходимую Федору связь между искомым объектом и Среднеохтенским проспектом, где непосредственно проживал боец Федор, никак не удавалось.

Федор проживал на Охте. И все маршруты прокладывал непосредственно от Охты. Не умел иначе. Вследствие конкретности мышления.

Слово “Охта”, повторяемое Федором на все лады, выводило Сигизмунда из себя. Они сидели в офисе фирмы “Морена” неподалеку от Сенной. Пушка недавно возвестила полдень. Близился обеденный перерыв. Людмила Сергеевна уже налаживалась включить филлипсовскую кофеварку — дар Сигизмунда фирме.