Укладываясь спать, мы старались поплотнее прижаться друг к другу. Так ненадолго удавалось удержать тепло. Однако неуютно было в нашем логове, надо признаться...

Все молчали. Даже обычной «спокойной ночи» никто никому не сказал. В таких условиях это пожелание прозвучало бы подобно насмешке. Потом, окончательно осознав, что не уснуть, мы сели и стали глядеть на огонь. Толя сказал как-то очень тоскливо:

— Плохо, когда нет магазина...

Мы с Лешей промолчали, внутренне с ним горячо согласившись. Поерзав, Коваленко попросил Алексея:

— Включи свет, что ли... А то совсем темно стало...

Алексей на эту просьбу никак не отреагировал. Тогда Коваленко ее уточнил:

— Люстру, пожалуйста.

— Да он выключатель найти не может,—ответил я за Лешу.

— Не в этом дело, — присоединился к игре Алексей, — пробки перегорели.

Хорошо все же, что люди, когда им тоскливо, могут шутить. И дело даже не в качестве шутки, а в принципе. Раз человек шутит, значит, еще не все потеряно. Значит, есть еще силы, и, значит, осталась надежда. Кажется, даже теплее немного стало...

Выждав, снова легли. Надо попытаться уснуть.

Вокруг густая, кромешная тьма. Дождь в траве шелестит. Огненные языки нет-нет да и высовываются хищно в щели меж бревнами.

Когда-то и эти бревна были деревьями...