— Хорошо. Мне нравятся твои волосы, как они есть.

Она ухмыльнулась от удовольствия и провела пальцами по своим коротким завиткам. Так они сидели, выпивали, улыбались и им было хорошо.

— Знаешь, — сказала она, рисуя смешные рожицы на запотевшей столешнице. — Я ведь почти ничего о тебе не знаю.

— Да нечего особо и знать.

— Я имею в виду откуда ты и где рос. Что-нибудь в этом роде.

— Ну… Я родился в Джорджии. В маленьком городке Темплтоне. Мои родители приехали в Нью-Йорк, когда мне было четыре года. Жили в Гарлеме. Мой отец был дворником, мать служанкой. У меня есть сестра на два года моложе меня и брат, который младше на четыре. Я живу вместе с ним. Наши родители помогли нам поступить в колледж. Ну… мой брат вылетел оттуда через год. Мы тоже работали, но мы не смогли бы учиться в колледже без помощи родителей.

— Они живы?

— Нет. Мой отец умер пять лет назад. Мать умерла в прошлом году.

— Мои родители тоже умерли. Значит, ты живешь со своим братом? Какая у вас квартира?

— Неплохая. В хорошем квартале. Четвертый этаж без лифта. Пять комнат. Все комнаты конечно небольшие, но у нас с братом отдельные спальни. Фиксированная плата за квартиру, это тоже хорошо. Там жила вся наша семья. Я вырос в этой квартире. Под кухонным окном есть маленькая площадка. Не балкон и не терраса, а просто крыша мансарды, которая ниже этажом. Мама выращивала там герань. Там всегда солнце.

— Чем занимается твой брат?

— Мой брат? Он активист одной общественной организации. Она финансируется из городского бюджета, но у нее есть и государственные и федеральные фонды. Они занимаются тем, что подыскивают летом работу для подростков, ведут вечерние классы и тому подобное. Мой брат преподает историю движения за освобождение негров. Он очень увлечен всем этим. Я все время предлагаю ему вернуться в колледж, чтобы закончить образование и получить степень, но он отнекивается, ссылаясь на то, что слишком занят.

— Похоже, что так и есть.

— О, он занят будь здоров. Два года назад ему разбили голову во время беспорядков. Сейчас его только что выпустили под залог.

— За что?

— Он обругал полицейского во время демонстрации.

— А твоя сестра тоже живет в Нью-Йорке?

— Нет. Она вышла замуж за врача и переехала в Лос-Анджелес. Он открыл свой офис в Уаттсе.

— В Уаттсе? Там больших денег не заработаешь.

— Ты совершенно права. Но они этого хотели. Моя сестра работает вместе с ним медсестрой. Она специально закончила курсы медсестер, чтобы помогать ему.

— У них есть дети?

— Пока нет. Но она пишет, что они собираются.

— Клара! — позвала Элен.

Теперь к выпивке были поданы соленые орешки. Гарри Теннант взял пригоршню и отправил ее в рот. Элен наблюдала за ним, улыбаясь.

— Когда тебя что-то задевает, ты это заедаешь?

— Точно, — кивнул он.

— Ты когда-нибудь был женат, Гарри?

Как будто она коснулась его курчавых волос Диснеевской волшебной палочкой со святящимися искорками на конце! Он воспрял духом, глаза его заблестели, появилась улыбка — грусть как рукой сняло.

— Боже мой, — взволнованно сказал он, наклоняясь через стол. — Нет, я никогда не был женат. Но однажды я был обручен. Айрис Кейн. Ты ее знаешь?

— Это певица?

— Верно. Теперь она знаменита. «Плаза», «Американо», Лас Вегас, клубы для белых. Ее показывали по телевизору. Я слышал, она готовит свое собственное шоу. И снимается в кино.

— Она красавица.

— Красавица? Венера! Еще чернее, чем я, но настоящая Венера. Тебе обязательно надо с ней познакомиться. Она удивительный человек. Это все говорят. О, как я ее люблю. Очень люблю.

Он отпил большой глоток из своего стакана, но не смог успокоиться.

— Элен, что с нами происходило я просто не могу описать. У нас был свой собственный мир. Я работал днем, а вечером приходил домой, где ждала она. Бог мой, как мы веселились. Всего не расскажешь. Мы были как одно целое. Знаешь, мы иногда ссорились просто для того, чтобы помириться. Это было так замечательно. Она была моею жизнью… Много всего можно вспомнить. Пикники и наши дни рождения. Она подарила мне эти часы, видишь? А я купил ей меховое манто. Мы болтали о соседях и покупали вместе продукты, ходили в «Аполло» и танцевали. Напивались вместе, и она пела для меня. Только для меня. Занимались любовью. Мы всегда…

— Вы жили вместе?

— Недолго. Совсем недолго…

Он успокоился, и лицо его вновь помрачнело. Клара принесла еще выпивку.

— За счет заведения, — сказала она.

— Я просто не знаю, что будет дальше, — проговорил он печально. — Я стараюсь не загадывать вперед больше, чем на один день. Но я продолжаю мечтать и надеяться, что она вернется ко мне. Мне ничего больше не остается, потому что без нее я — ничто.

— Она вернется, — сказала Элен, стараясь подбодрить его.

Он опять отодвинулся в самый дальний угол кабинки и улыбнулся ей. Затем стал водить своим стаканом по влажной поверхности стола. Он был похож на потерявшего нить игры шахматиста.

— Знаешь, когда чего-то очень сильно хочешь, начинаешь делать разные глупости. Я не верю в Бога. Но я дал себе обет, что не дотронусь до другой женщины, если Айрис вернется ко мне. Я пообещал, что не буду напиваться, баловаться наркотиками и курить. Не буду ходить на танцы. Не буду ругаться. И тому подобное.

Она сочувственно кивала головой, думая о множестве подобных зароков и обещаний, которые она давала в надежде получить что-нибудь очень желаемое. Но бог оставлял без внимания ее молитвы — если только это не означало, что ответ был отрицательным.

— Как вы расстались? Поссорились?

— О нет, — возразил он. — Ничего подобного. Мы просто расстались. Мы расстались.

Он замолчал и посмотрел на нее как-то странно.

— Видишь ли… Я должен кое в чем тебе признаться.

— Что такое, Гарри?

— Я чувствую себя белым человеком.

— Что?

— Да. Я думаю в этом все дело. Мои родители были очень работящие и меня воспитали таким же. Я работаю с тех пор, как себя помню. Сначала разносил продукты и продавал газеты. Я никогда не голодал, и у меня всегда была крыша над головой. Я исправно посещал школу. Я поступил в университет. Я нашел хорошую работу в бизнесе белых — маркетинг, реклама, служба информации. Конечно, случались и неудачи. Со всеми это случается. Но поступив в колледж, я стал думать, что все дело в плохих манерах. Мои родители учили меня быть вежливым. Говорить мягко. Потом, когда я начал работать, со мной вообще ничего плохого не случалось. Я был точно таким же, как любой белый парень, который посещал те же пресс-конференции, приемы и ланчи. У нас были одинаковые приколы, одинаковые заботы. Найти лучшую работу, заработать побольше денег, встретить женщину. Все одинаковое. А все эти расовые штучки — я понимаю их умом, но не могу их почувствовать. Черт, я знаю, что есть голод, репрессии и унижения. Я знаю это, но почему-то не могу почувствовать. Просто не могу. Я шоколадный мальчик Бэббит. Читала?

— «Шоколадный мальчик Бэббит»?

— Нет, просто «Бэббит». Это роман Синлера Льюиса.

— Нет, никогда не слышала.

— Ну… я хочу сказать, что я не против истэблишмента. Я просто хочу быть частью его.

— Но это совсем не так уж плохо.

— Мой брат так не думает. И моя сестра тоже. И Айрис Кейн так не думала.

— Поэтому вы и расстались?

— Да. Она была и по-прежнему остается очень активной в этих делах. Бесплатно поет на собраниях. Жертвует свои деньги. Участвует в демонстрациях и маршах. Я не мог делать всего этого. Я пытался делать это ради нее, но она это поняла. Во мне просто этого не было. И нет. Когда я смотрюсь в зеркало, я не вижу черного человека. Я вижу белого человека с темной кожей. У меня есть моя работа и кое-что я могу в ней.

— Я знаю, что можешь.

— Но я принадлежу… Я хочу сказать, что не принадлежу своему народу. Чего-то во мне не хватает. И я понял в чем дело — я просто совсем не черный.

— Здорово!