От внимания Эмбер не ускользнули взгляды мужчин, обращенные на нее, и она была рада, что в гостинице ее знают как миссис Фаррелл, хотя порой она бывала смущена, когда к ней так обращались.

Персонал гостиницы почему-то решил, что она ожидает своего мужа, который задерживается в связи с работой. Эмбер не пыталась развеять эту легенду. По крайней мере было проще отклонить ненужные ухаживания со стороны ретивых туристов.

В ресторане она сидела одна, наблюдая, как воркуют пары, приехавшие сюда на медовый месяц. Если бы все было так, как и предполагалось, то они с Саймоном, может, подружились бы с какой-нибудь из этих пар. Но теперь она инстинктивно избегала контактов с кем-либо.

Ей следует наслаждаться тем призрачным счастьем, которое выпало на ее долю, хотя она понимала, что ее жизнь отныне изменилась навсегда.

Удар нанес не кто иной, как Кетут: выбегая из гостиницы, куда он зашел за ключом от ее бунгало после их возвращения из очередной поездки по острову, он закричал:

– Есть хороший новость! – Кетут просто сиял. – Один человек говорить, ваш муж туг. Теперь – настоящий медовый месяц, да?

– Этого не может быть! Произошла ошибка. Наверное, кто-то другой приехал… с такой же фамилией…

Но Кетуп стоял на своем:

– Ваш муж, он здесь! Ждать ваш номер, ключ – нет. – И балиец развел руками, демонстрируя отсутствие ключа. – Он приехать полдень, – добавил Кетут, сияя. – Вы очень счастливый. Завтра я нет приходить, правда? Вы и муж, правда?

– Нет… то есть… да… О, я не знаю. Я оставлю записку у портье. Рассудок Эмбер отказывался служить ей, она ничего не понимала. Саймон здесь, на Бали? Все это походило на сказку об Аладдине и его волшебной лампе: она представила себе своего мужа – и вот он появился…

– Очень хороший. – И, вероятно принимая ее замешательство за смущение от счастья, Кетут улыбнулся, молитвенно сложил маленькие ручки и поклонился: До свидания, привет супруг. Видеть вас скоро.

– Да, спасибо. До свидания, Кетут. – Эмбер мучительно вспоминала, как это произнести на языке островитян. – Selatal ealan, – сказала наконец она, и Кетут, довольный, отправился к своему грузовичку, оставив ее одну.

По пути к бунгало Эмбер напряженно думала, как ей теперь поступить, оказавшись в таком неожиданном положении. Что сейчас скажет ей Саймон, решивший приехать сюда? Неужели он ее простил? Но как можно простить ее поступок? Гордость, унаследованная от матери, не позволит Саймону простить предательство и позор. Безобразная сцена, разыгравшаяся у алтаря, вновь предстала перед ее мысленным взором. После всего этого Саймон не мог желать на ней жениться!

Разумеется, такое невозможно даже себе представить. Но зачем он приехал?

Не мог же он играть роль разгневанного ревнивца, как его двоюродный брат.

Если б на его месте оказался Джейк, то вполне можно было бы поверить, что он отправится на край света, лишь бы отомстить. Однако Саймон… неправдоподобно! Как бы там ни было, видимо, он решил простить свою заблудшую овечку – невесту.

Она уже подошла к бунгало так близко, что различила опущенные плетеные шторы, защищающие окна спальни от послеполуденного солнца. Утром шторы были подняты… Значит, Саймон там. Ее супруг прибыл к ней.

Но она уже не хотела быть его женой.

Осознание этого поразило ее, хотя где-то в глубине души она понимала, что нежелание быть его женой созрело внутри ее существа уже давно, но только теперь, под воздействием тропического солнца, она нашла в себе мужество признаться в этом…

Эмбер глядела на зашторенные окна, стараясь справиться с охватившей ее паникой. Что же такое с ней случилось? Ей бы следовало радостно броситься к нему навстречу и благодарить за то, что жестокая выходка Джейка не разрушила их жизнь. Но вместо этого ей хотелось повернуться на сто восемьдесят градусов и бежать куда глаза глядят.

Однако Саймон здесь, и бежать слишком поздно. Что бы ни случилось, он не заслуживает неблагодарности. Они должны поговорить. Эмбер надеялась, что во время разговора нужные слова сами придут к ней.

Глубоко вздохнув, она распахнула дверь… О, если бы дверь была заперта!

В комнате темно и прохладно, и в первое мгновение она ничего не увидела.

Потом до нее донесся вздох со стороны спальни. Дверь туда была открыта, и она различила: на постели кто-то лежит.

Может, не трогать гостя, пусть поспит, подумала Эмбер, но затем все-таки приподняла края шторы и, подойдя на цыпочках к кровати, осторожно прикоснулась к спящему.

– Саймон? Саймон, это я, Эмбер. – Она легонько потрясла его за плечо. Проснись, дорогой. О!

– Заткнись, ты, дуреха! Ты хочешь, чтобы твоего «супруга» вышвырнули? – И сильная рука зажала ей рот.

Ее «супруг»… Но это не была рука Саймона, да и голос совсем другой: он резал слух, словно бритва.

Это был Джейк Фаррелл, и, стараясь вырваться из железных тисков его объятий, она с ужасом обнаружила, что он совсем голый. Жар его тела обжигал ее сквозь тонкую ткань саронга, повергал в непонятный трепет.

Лишь отвращение к самой себе дало ей силы вонзиться зубами в его руку.

Джейк застонал от боли, и она вырвалась из его объятий.

– Поделом тебе! – воскликнула Эмбер. – Мало, что ли, преследовать меня в Англии, так ты еще и сюда явился?! Ты добился своего, будь ты проклят!

Убирайся, я хочу остаться одна!..

– Да, конечно, я это понял. – В его голосе звучала подспудная злость, непонятная Эмбер. Какое право имеет он сердиться? – Я вижу вас насквозь, «госпожа Фаррелл». Ты жаждешь воссоединиться с дражайшим Саймоном. Ты решила вонзить свои коготки в моего братишку, не правда ли. Тигровый Глаз? – В его глазах поблескивал жестокий огонек, когда он произносил это старое прозвище.

– Но ты переоцениваешь свои возможности, – продолжал Джейк, видимо наслаждаясь собой – у него был такой самодовольный вид! – Когда я видел последний раз твоего экс-жениха, его уже сумела утешить та гарпия, которая напала на меня в церкви. Как там ее… Сандра? Она всегда была к нему неравнодушна…

Джейк прикоснулся к своей щеке, где до сих пор был виден шрам от ногтей Сандры.

– Я тебе не верю, – прошептала Эмбер. – Но зачем ты сюда притащился? Ты ведь уже больше не можешь мне навредить. Что тебе от меня надо?

– Что нужно мужу от такой очаровательной жены? Особенно в медовый месяц?

Он опустил взгляд, и Эмбер невольно сделала то же самое: их борьба, похоже, только начиналась.

Потом она проговорила:

– Джейк, пожалуйста, оденься, ты не должен здесь оставаться.

– Нечего разыгрывать из себя скромницу, «госпожа Фаррелл»! Это наш медовый месяц, в конце концов!.. – Джейк взял со стула кусок ткани и обернул его вокруг талии. Несмотря на волнение, она заметила, что он завернулся в него по всем правилам, как показывали ей. Значит, Джейк бывал на острове раньше?..

Он продолжал над ней подсмеиваться:

– Что касается моего ухода отсюда – с какой это стати? Я забронировал номер, в гостинице меня ждали. Они даже подарили нам бутылку шампанского. Он указал на стол, где стояла бутылка в ведерке со льдом, а рядом на подносе – два бокала. – Может, отметим начало нашего медового месяца? – Джейк презрительно смерил ее взглядом, и Эмбер показалось, что в комнате стало холоднее. – А потом ты мне все-все объяснишь…

Словно находясь под воздействием гипноза, она была готова во всем ему подчиниться. Джейк ловко откупорил бутылку и наполнил их бокалы. Затем молча подал ей бокал, и она так же молча приняла его. Напряженная тишина натянутой струной висела над ними. Ей хотелось закричать, но она сумела сдержать этот порыв. Наконец он заговорил с невероятной и непонятной ей злобой:

– Расскажи-ка мне, мадам Фаррелл, как ты решила заполучить моего братишку? Чем ты собиралась умаслить «дорогого Саймона», чтобы он забыл предательство сучонки, с которой собирался связать свою жизнь? Разумеется, прелестное твое тело – не в счет. Или ты думаешь, что этого достаточно?

Его уничтожающий взгляд пробежал по ее фигуре, и Эмбер покраснела, будто она была раздета.