– Я очень ценю вашу помощь, – с чувством откликнулась она.

Джек окончательно онемел. Какую еще помощь? Его работу? Неужто Лео пообещал обслужить их бесплатно? Быть этого не может. Джек тупо уставился в окошко, прикидывая, о чем бы поговорить с монахиней.

– Я учился в католической школе. У нас преподавали сестры.

– В самом деле?

– В колледже Воплощенного Слова. А потом у иезуитов, – голос его зазвучал по-мальчишески, словно Джек и сейчас ходил в эту школу. – Потом год провел в Тулане, но так и не решил, чем заняться. В смысле, что мне подойдет. И бросил.

– Со мной было то же самое. Год провела в Ньюкоме.

– В самом деле? – Непонятно отчего Джек почувствовал облегчение.

– Сперва я училась в монастыре Святого Сердца.

– Я знавал девочек, которые учились там, – подхватил Джек. – Только, наверное, еще до вас. Разве что одну вы могли знать, Морин Муллен.

– Да нет, вроде не знаю.

– Она кончила – а, да – в семидесятом. Сестра Люси предпочла не сообщать, в каком году она поступила в школу.

На вид ей было около тридцати. Никак не больше тридцати. Она моложе Морин.

– Я чуть было не женился на ней – на Морин Муллен.

– Да?

– Ну, не знаю. Все вроде как ждали этого. Ее семья, моя семья. На меня это вроде как давило. К тому же я заглянул в будущее, и мне не понравилось то, что я там увидел. Так что я свалил по-быстрому.

Монахиня поглядела на него с улыбкой. Потом она вновь уставилась на дорогу и сказала:

– Со мной произошло примерно то же самое. Мы уже были почти помолвлены, когда я вдруг очнулась.

– Да неужто?

– Мои родичи и его уже обсуждали дату свадьбы.

– И вам показалось, что на вас давят?

– Не то слово! Я хотела только одного: положить всему этому конец. Я понимала, что вовсе этого не хочу – быть замужем, ходить в клуб и так далее. В общем, я тоже «свалила», как вы говорите. Довольно далеко убежала от них, а?

Вытянув левую руку, поудобнее облокотившись на спинку сиденья, Джек изучал профиль своей спутницы. Нос и в самом деле просто изумительный. Господи, а нижнюю губку так и хочется укусить! Не такой изящный, тонко очерченный носик, как у Хелен, но все равно – прелесть, да и только! А темные волосы даже красивее. Вообще-то Джек просто обожал рыжие волосы, но Хелен зачем-то сделала завивку.

– А что было с парнем, которого вы бросили?

– Нашел себе другую. Он известный врач, невролог.

– В самом деле? А Морин вышла замуж за уролога.

Сестра Люси ничем не походила на монахиню, она казалась богатой девушкой. Под льняным пиджаком на ней была надета свободная блузка в золотистую и белую полоску. Так, навскидку, одежка ее стоит по меньшей мере сотни три баксов. Вот бы спросить ее, с какой стати она ушла в монастырь.

И стоило Джеку подумать об этом, как, к его изумлению, монахиня глянула на него и спросила:

– Почему вы выбрали эту профессию?

– Не то чтобы выбрал. Я помогаю своему зятю, временно помогаю. Мужу сестры то есть.

– А какую работу вы бы предпочли? Джек заерзал на сиденье.

– На такой вопрос сразу и не ответишь. Мне в жизни мало что нравилось, а рассказывать – умрете от скуки. – Он примолк на минутку, прикидывая, стоит ли ей обо всем поведать, но язык у него так и зудел, и он не удержался: – Пожалуй, было одно интересное дельце – то, которым я занялся, когда бросил Морин. Этим я вам не наскучу.

– И что же это за дельце? – поинтересовалась она, не отрывая взгляда от дороги.

– Я воровал драгоценности.

Вот теперь она посмотрела на него. Джек готов был встретить этот взгляд: на лице – усталое, даже разочарованное выражение, зато улыбка – само обаяние.

– Вы вламывались в чужие дома?

– В гостиничные номера. И я не вламывался – я открывал дверь ключом.

На миг воцарилось молчание. Монахиня сосредоточенно рулила, обгоняя на скорости 70 миль в час преградивший ей дорогу трейлер.

– Вы сказали: драгоценности. Вы что же, больше ничего не брали?

Другие девицы просто таращили на него глаза и ни о чем таком не спрашивали. Их так и трясло от возбуждения, они хотели знать, было ли ему страшно, что было бы, если б хозяева проснулись и увидели его. Джек не стал врать:

– Если б там лежали деньги, я бы не устоял перед соблазном. Взял бы, конечно. – Он не признался, что наличные всегда «лежали там».

– Вы грабили только богатых?

– Какой смысл грабить бедных? Это не окупается. Талоны на еду мне вроде ни к чему.

Не глядя на него, монахиня ответила:

– Побывали бы вы в Центральной Америке. Там грабят бедных. Грабят и убивают.

На этом разговор оборвался. Чуть позже Джек догадался спросить:

– Долго вы там жили?

– Без малого девять лет. Я иногда приезжала в Штаты, в Карвиль, на учебу. Карвиль – замечательное место для тех, чье призвание – помогать прокаженным. Сестры Святого Франциска именно этим и занимаются. Нам всем приходится раз в несколько лет приезжать в Карвиль подучиться, узнать, что нового появилось в этой области.

– Сестры Святого Франциска?

– В честь Франциска названо несколько орденов. Он и впрямь был святым. Немного сдвинутый, но это не страшно. Наш орден – сестры Святого Франциска Стигматов.

О таком ордене Джек в жизни не слыхал. Хотел было пошутить – дескать, ряса у вас в ордене подходящая, – но воздержался.

– Ваша миссия была в Никарагуа?

– Наш госпиталь «Саградо Фамилия» – «Святого семейства» – был поблизости от Хинотеги. Знаете, где это? На берегу озера, очень живописное место. Только госпиталя больше нет, все кончено.

– Вы медсестра?

– Не совсем. По сути дела, я занималась медицинской практикой без диплома. Под конец врачей у нас не осталось. Наших никарагуанских врачей «исчезли», одного за другим. И гибель нашего госпиталя оставалась лишь вопросом времени. Мы не поддерживали ни ту, ни другую сторону, но мы знали, кто из них хуже. «Их исчезли».

Ладно, насчет этого можно спросить и попозже.

– Стало быть, теперь вы вернулись домой?

– Пока не знаю, – задумчиво ответила она. Потом взглянула ему прямо в глаза: – А вы, Джек? Вы перестали воровать драгоценности?

Ему понравилось, как легко она произнесла его имя, будто давно с ним знакома.

– Ага. Нашел себе другую работенку. По части сельского хозяйства.

– Правда? Стали фермером?

– Скорее батраком. В государственном исправительно-трудовом лагере. «Ангола», штат Луизиана.

Монахиня улыбнулась, на ее щеках проступили обворожительные ямочки.

– По шоссе до Батон-Руж, потом по Шестьдесят первому шоссе почти до самой Миссисипи, сворачиваете к реке – и вы у главных ворот. Въезжаете в ворота и едете вдоль белой металлической ограды. Сквозь окна автобуса мы тогда толком ничего не разглядели – из-за проволоки на стеклах, но с виду очень похоже на ранчо, если б только не вышки с часовыми.

– Значит, вы и вправду сидели в тюрьме?

– Без малого три года. С интересными людьми познакомился.

– Ну и как там было?

– А вот этого, сестрица, вам лучше не знать.

– Святой Франциск тоже сидел в тюрьме, – задумчиво проговорила она. Затем быстро глянула на Джека и спросила: – Что вы испытывали? Каково это – совершить преступление, попасться, оказаться взаперти?

– Об этом просто стараешься забыть. – Никто ему раньше не говорил, что Франциск отбывал срок. Но сейчас Джеку больше хотелось поведать о самом себе: – По-моему, я правильно отношусь к таким вещам: нечего зря угрызаться, а то и заболеть недолго.

Монахиня улыбалась. Джек понимал, что эта улыбка мало что значит, но не удержался от ответной улыбки. На душе полегчало. Он даже прикидывал, не остановиться ли им по дороге, выпить по чашечке кофе. Милая такая, общаться с ней – одно удовольствие. А кофе выпить с похмела не помешает. Однако, едва дослушав его предложение, сестра Люси нахмурилась и ответила, что на это нет времени.

– В нашем деле одно хорошо – можно не торопиться, – принялся уговаривать ее Джек. – Вы уж не обижайтесь, но, когда бы ты ни приехал за покойником, он тебя все равно дождется.