ЗИМНИЕ РАДОСТИ

Короток зимний день, редки встречи в притихшем лесу - тем больше их ценишь. Найти зверя и птицу зимой помогут тебе следы. Следы - это рассказы о жизни леса. Точные и правдивые. Но их еще надо научиться читать, нужно одолеть лесную грамоту. Это не просто, но сколько радости принесет тебе чтение лесных происшествий!

Сказочный зимний лес.

Всю ночь тихо перешептывались деревья: что-то творилось в ночном лесу. Утром стало видно: выпал глубокий снег.

Вместе со снегом набежали и налетели в лес диковинные невиданные существа. Они расселись по пням и сучкам, взобрались на елки и сосны странные молчаливые фигурки, неподвижные, незнакомые, но на что-то очень похожие.

Вылез из сугроба лесной человечек в огромной белой папахе и бурке. Вылез и уставился на побелевший лес! А может, и не на лес, а вот на эту печальную фигурку, похожую... нет, ни на что знакомое не похожую! Обласкало солнце пригорюнившуюся фигурку, и с хвойных ресниц ее закапали слезы...

А тут кто-то бодрый вскинулся на дыбки: то ли зайчик, то ли белочка, то ли собачка. А вот совсем непонятная зверюшка: появилась в лесу вместе со снегом и со снегом исчезнет из леса.

Зверек-оборотень: сделай шаг в сторону - и он вмиг исчезнет, обернувшись простым сучком, запорошенным снегом. Вот птица не птица, зверь не зверь. Шею вытянуло, крылья свесило, того и гляди улетит. А тронь - соскочит зверьком вниз и рассыплется в прах. Останется на снегу легкая вмятина - след неведомого существа.

Белые медведи и белые совы. Белые зайчики стоят столбиками, ушки на макушке, лапки на пузечке: насторожились и замерли. И не спеша бредет средь дремучих снегов белый сказочный слон! Полон лес диковинных птиц и зверей. И нигде таких не увидишь больше, только в лесу и только зимой.

15 д е к а б р я.

И зимой хорошо, и в мороз жарко, были бы спички! Костер запалил, чай вскипятил - пей-отдыхай!

Отправился я в лес с котелком и спичками. Весело на лыжах бегу, весело тарахтят в кармане спички, а за спиной - котелок. Пора и чай кипятить.

И тут веселье мое остыло. С лыж соскочил - и утонул в снегу по пояс. Пришлось сушняк собирать на лыжах, а они в кустах путаются, цепляются, застревают. Еле собрал на костер.

Пальцы, конечно, застыли, не руки, а крюки - спичку даже не чиркнуть. Но приспособился, чиркнул, зажег. Вспыхнули дрова, разгорелись и... стали тонуть! На глазах тонут в снегу - за огонь-то их, как за вихор, не схватишь! И утонули. Вместе с котелком. Я на снегу, котелок под снегом. Зацепил котелок сучком, вытащил, на снег поставил. А он опять стал тонуть - горячий! Налил чай в кружку - кружка стала тонуть. Кружку схватил - обжегся. Пока остужал и пил - чай в котелке замерз.

Ни отдыха, ни удобства. Чай пью стоя на лыжах. Жую хлеб промерзший. Костер чадит и коптит. Слезы на глазах, руки в саже. Разогретый котелок снова в снегу утонул. Да, чтобы и зимой жарко было, мало спичек одних. Нужно еще и умение. И руки, а не крюки...

5 я н в а р я.

Цепочки следов, пересекаясь, соединили в лесу все живое. И стало видно, что каждый житель лесной не сам о себе, а связан со всеми своими соседями. Один зависит от всех, а все зависят от одного.

Начались следы в сорняках, снегири и щеглы нашелушили семян. Нашелушили, напрыгали, наследили и улетели. На птичьи следы прикатил след мышиный: двоеточия, двоеточия, двоеточия. Вот тут мышь на задних лапках сидела, семена грызла. И снова ее двоеточия, но теперь какие-то суматошные и испуганные. И не зря! Рядом с мышиным следом прыжки сороки. Значит, летела над опушкой, увидела сверху мышь, сложила крылья и бумажной стрелкой скользнула на снег. Сложились два следа - и не стало ни одного! Сорока с мышью взлетела вверх.

След хоть и кончился, а цепочка событий тянется. Кинулся на сороку тетеревятник и вместе с ней упал в снег. А потом сел на межевой столбик и стал сороку ощипывать. Занят сорокой, не смотрит по сторонам, не знает, что столбик этот - пограничный лисий знак. Когда бы мимо ни бежала лиса, а непременно к нему свернет и пометит. И сейчас свернула. И увидела ястреба. А тот спиной к лисе, сорокой занят.

Лиса за кустами, пеньками, стволами подкралась к столбу. Кинулась и хоть схватить не схватила, а напугала. Ястреб взвился, а сороку оставил. Лиса и тому рада.

Потянулся лисий след дальше в лес. Остались под столбиком белые перышки. Еле заметные...

15 я н в а р я.

Холодина! Слипаются ресницы, слипаются ноздри. Вдохнешь - зубы стынут. Стекленеют уши, пальцы скрючило - пуговицы не застегнуть. На солнце можно в упор смотреть: не светит оно, а засыпает землю мелким толченым стеклом. И снег визжит под ногами, как рассерженный поросенок.

На ручье полынья - черная водомоина. И пар над ней, как у раскрытого рта, - ручей дышит...

От теплого дыхания ручья выросли на льду цветы. Махровые венчики с тычинками и лепестками. Белые и холодные. Мертвые цветы зимы.

20 ф е в р а л я.

У меня запели лыжи! Я бежал по замерзшему озеру, а лыжи пели. Хорошо пели, как птицы. Все притихло вокруг. Озеро молчит, лес молчит. Даже петухи в деревне молчат. А лыжи поют...

И хорошо так поют - песню за песней. И песни, как ручейки, переливаются и звенят.

Но ведь не лыжи же, в самом деле, распелись, куда уж им, деревянным! Подо льдом кто-то поет, прямо у меня под ногами.

Уйди я - и подледная песенка так бы и осталась загадкой. Но я не ушел. Я лег на лед и свесил голову в черный провал у берега. Вода в озере села, и лед навис, как лазоревый потолок. Где навис, а где обрушился, и из темных провалов курчавился пар. Но ведь не рыбы же пели там птичьими голосами!

А песня звенит. Не спеть такую ни лыжам, ни рыбам и не сосулькам. Такую может спеть одно существо на земле - птица!

А птицы подо льдом не живут.

Я стукнул лыжей по льду - песня смолкла. Я постоял тихо - песня зазвенела опять. Тогда я подпрыгнул и закричал. И тотчас из провала выпорхнула темная... птичка!

Подледная птичка села на край пролома и трижды пригнулась, словно бы поклонилась.

- Здравствуй, певунья! Здравствуй, оляпка - водяной воробей!

Оляпка ничего не ответил. Он умел только кланяться и приседать. И еще петь: даже зимой, даже подо льдом!

Он юркнул под лед, и снова зазвенела его подледная песня. Что из того, что зима? Подо льдом ни ветра, ни ястреба, ни мороза. Тихо, черная вода, зеленый полумрак. Если погромче свистнуть, все зазвенит: эхо замечется, стукаясь о ледяной потолок, увешанный звонкими сосульками. А у камней сколько угодно водяных "шитиков" и жуков, - чего бы оляпке не петь!

...А нам бы чего не послушать.

29 ф е в р а л я.

У всех день рождения - радость. А у клестят - беда. Что за радость вылупиться зимой? Мороз, а ты голышом. Один затылок пухом прикрыт.

У всех птенцов родители как родители, детей летом выводят, когда тепло и сытно. Одним клестам законы не писаны. Угораздило их высидеть клестят зимой, да еще двадцать девятого февраля! Что за день рождения, который бывает один раз за четыре года? Прямо хоть плачь: ни зелени, ни гусеничек; снег, холод...

А родителям хоть бы что! Вот папа-клест - сидит себе на елке и песни поет. А у самого пар из клюва. Будто трубку курит.

Только вижу, что сами клестята живут и не тужат!

Клестята кашу едят. Хороша каша из еловых семян!

Каши наедятся - и спать. Снизу гнездо - как пуховая перинка, сверху мама - как перяное одеяльце. А изнутри каша греет. Елка клестят баюкает, ветер им песни мурлычет.

Немного дней прошло - выросли клестята. Ни горлышки не застудили, ни носы не отморозили. Да такие толстые, что в гнезде тесно. И неугомонные: чуть из гнезда не вываливаются.

И все, наверное, от маминых забот и от еловой каши.

А еще от яркого солнышка и морозного ветра.

Так что день рождения - всегда счастливый день.

Пусть даже зима и мороз. Пусть даже двадцать девятого февраля. Все равно!