А Лесли тем временем стояла под тугими струями горячей воды и тоже прислушивалась, не менее напряженно. Войдет или нет? Решится или побоится? Или даже и не подумает?

С ума сойти! Десятки, сотни мужчин за последние несколько недель выкладывали деньги, и немаленькие, чтобы только посмотреть на ее ноги и грудь, на то, как она бросает в зал клочок блестящей ткани, обливая презрением и их, и их сладострастное восхищение, и их похоть, и их вожделение, источником и целью которого было ее великолепное тело, а он…

Больше получаса простояла Лесли под душем, с минуты на минуту ожидая его появления и в то же время твердя себе, что он не такой, что он рыцарь, дважды кинувшийся на защиту ее чести. И когда наконец-то поняла, что смутным надеждам сбыться не суждено, закрыла воду и завернулась в огромное пушистое махровое полотенце и выглянула из ванной.

Гарри лежал на боку и мерно дышал, вроде бы спал. Она улыбнулась, на цыпочках подобралась к его кровати, нежно тронула губами его щеку и еле слышно шепнула:

— Спокойной ночи. Отдыхай, Гарри.

Излишне, наверное, объяснять, что это легкое прикосновение окончательно лишило его даже надежды уснуть. И когда Лесли наконец уступила усталости и погрузилась в сон, Гарри поднялся, осторожно, чтобы не разбудить, присел на край ее кровати — и смотрел, смотрел, смотрел, впитывая мельчайшие подробности прекрасного лица.

— Богиня, настоящая богиня, — несколько раз тихо произносил он, не в состоянии сдерживать охватившего его восторга и почти что благоговения перед ее красотой.

Настойчивая трель будильника с трудом пробилась сквозь плотную пелену сна. Не открывая глаз, Лесли нашарила рукой обидчика, разорвавшего приятное сновидение, попыталась выключить его… и смахнула на пол. И только этот грохот смог разбудить Гарри, совсем недавно заставившего себя прервать более чем трехчасовое бдение возле нее и улечься.

— О черт, — простонал он, обхватив руками пульсирующую болью голову.

Ему всю жизнь было необходимо не меньше шести часов непрерывного сна. В противном случае организм энергично протестовал.

— Прости, я не нарочно, — пробормотала Лесли, протирая глаза. — Полежи пока. — Она обнаружила, что все еще завернута в полотенце, и на ощупь добралась до ванной, откуда появилась через несколько минут свежая и полная сил и энергии. — Я пойду заводить машину. Собирайся. Нам лучше поскорее убраться отсюда.

Гарри посидел на краю кровати, пытаясь прийти в себя и проклиная ту минуту, когда решил немного вздремнуть. Услышав, как ее каблучки простучали по лестнице, заставил себя подняться и добраться до ванной, надеясь, что холодная вода поможет проснуться. Увы, то, что потекло из соответствующего крана, имело температуру не ниже тридцати градусов.

— Спасибо, хоть мокрая, — пробормотал он.

Но облегчение все же наступило, и Гарри даже вспомнил, что собирался первым занять водительское место. И заспешил. Потер рукой колючую щеку, но быстро отказался от мысли потратить четверть часа на бритье, и вслух сказал себе:

— Черт с ним, лучше потом, на какой-нибудь заправке.

Он поспешно умылся, почистил зубы, натянул джинсы и футболку, сунул ноги в кроссовки, подхватил то, что оставалось из их вещей, и последовал за Лесли.

К его крайнему удивлению, она сидела на пассажирском месте. К удивлению, потому что он уже составил себе представление о ней как о крайне своевольной и привыкшей добиваться своего девушке. Но Лесли, хоть и считала, что ему необходимо больше отдыха, чем позволяла жизнь на колесах, все же уступила его желанию вести машину.

Гарри бросил барахло на заднее сиденье и уселся за руль. Мотор уже работал. Он взглянул на Лесли и шутливо спросил:

— Ну что, штурман, маршрут уже проложен? Она усмехнулась.

— Да, капитан.

— Ну, тогда вперед.

Они проделали первые сто миль за полтора часа и даже не заметили этого. Потому что, пожалуй, впервые за все время их знакомства разговаривали. Не обсуждали, что необходимо сделать, где остановиться, чего поесть и сколько это стоит, а беседовали. О том, что нравится ей, а что ему, кто какие фильмы любит, книги, музыку. И очень быстро обнаружили, что их вкусы практически совпадают. Так же, как и чувство юмора, ироничное, даже немного циничное.

— С тобой так легко разговаривать, — заметил Гарри, — словно с хорошим приятелем.

Он, однако, умолчал о том, что за те часы, что провел на краю ее кровати, ни разу не подумал о ней как о приятеле, только как об очень красивой и даже… даже в высшей степени желанной женщине. О да, надо признать, что впервые после расставания с Дженни в нем пробудилась чувственность — то, что долгие годы Гарри искренне считал безнадежно утраченным.

— Это потому, что ты мне нравишься, — спокойно ответила Лесли и сделала вид, будто не заметила, как ее спутник вздрогнул. — И ты хороший собеседник. Образованный, эрудированный, начитанный. Никогда бы не подумала, судя по тому угрюмому зануде, с которым мне пришлось провести первые сутки.

— Зануде?! — возмутился было Гарри, но тут же вспомнил, как непрерывно брюзжал, захотел извиниться, но подумал получше и вместо этого заявил: — Зануде? Да ты еще понятия не имеешь, что такое настоящий зануда. Дай срок, и я тебе продемонстрирую.

Лесли неудержимо расхохоталась. Через минуту, вытерев слезы и переведя дух, она вдруг воскликнула:

— Боже, ты только посмотри, какой восход! Вот это чудо!

Гарри кинул быстрый взгляд направо, притормозил, свернул на обочину.

— Выходи, разомнем немного ноги и полюбуемся. Кто знает, когда еще доведется такое увидеть?

Лесли выскочила из машины, потянулась, глубоко втянула носом уже раскаленный воздух.

— Господи, красота-то какая! А пахнет как приятно…

— Да ничем не пахнет, — возразил Гарри, потянув в свою очередь носом.

Не-а… — Лесли прищурилась и начала вглядываться вперед, в ту сторону, откуда донесся нежный, почти неуловимый не то цветочный, не то фруктовый аромат. — Что-то он мне напоминает, но никак не вспомню…

— Скоро город, наверное, это барбекю или гриль из какого-нибудь ресторана, — предположил Гарри, но она возмутилась и в шутку хлопнула его по руке.

— Да ну тебя! Что за прозаичное заявление!

Налюбовавшись вволю одним из самых роскошных зрелищ, которыми природа так щедро позволяет нам наслаждаться совершенно бесплатно, они продолжили путь и на протяжении ближайших минут убедились в том, что ни один из них не ошибся.

Сначала они проехали ферму, где возле дома росло около десятка апельсиновых деревьев, чей аромат уловила Лесли, а потом и придорожное кафе, возле которого мрачного вида мексиканец жарил ребрышки.

— Вот видишь, — с торжеством воскликнул Гарри, — я был прав! Хочешь, остановимся и перекусим?

— Ты голоден?

— Не особенно, но от такого не отказался бы. А ты как?

Лесли уже готова была согласиться, но вовремя вспомнила, почему они снова в дороге, да еще в столь ранний час.

— Нет, Гарри, боюсь, нам лучше воздержаться и не заезжать в такие заметные места. Нас обязательно запомнят. Перекусим попозже, ладно?

Он сильнее нажал на педаль газа, и они промчались мимо соблазна, не поддавшись ему.

— Я почти уважаю себя за такую силу воли, — сообщил Гарри, кинув тоскливый взгляд в зеркало заднего вида.

— Почему почти? Я лично потрясена ею до глубины души. Никогда бы не подумала, что голодный мужчина в состоянии устоять перед умопомрачительными ароматами жареного мяса.

— Ага! Ты тоже голодная!

— Точно, — призналась Лесли. Она достала карту и изучила ее. — До города чуть больше десяти миль. Заедем в самый центр, оставим машину у какого-нибудь супермаркета и пешком дойдем до ресторана.

Гарри вздохнул.

— Надо признаться, мне не очень-то нравится эта игра в разбойников и полицейских. Я крайне законопослушный гражданин, даже в детстве всегда был на стороне стражей порядка.