Хэнк уже собрался вылезти наружу, как взгляд его упал на некое пятно вдали по левой стороне дороги. Он пригляделся, но привлекший его внимание объект находился слишком далеко. Еще минут двадцать усиленной работы, и вот уже с уверенностью можно было сказать, что это — здание. Не предаваясь излишним размышлениям о том, чем бы оно могло оказаться, утомленный парень схватил спортивную сумку и заставил себя бежать.

Расстояния на пустых и плоских поверхностях всегда обманчивы, и Хэнк убедился в этом на собственном опыте. Спустя четверть часа он вынужден был перейти на быстрый шаг, а проклятое сооружение, казалось, не приблизилось даже на сотню ярдов. Скоро уже он плелся, даже не глядя вперед, просто механически переставляя сначала левую ногу, потом правую, и снова левую, и снова правую…

И все же счастье почти всегда улыбается упорным и настойчивым. Так что и Хэнк Сандерс в конце концов был вознагражден за все страдания и муки этого дня. Здание оказалось мотелем!

Он вошел внутрь и сразу оказался в тепле. Просторный холл слабо освещался настольной лампой, стоящей на регистрационной стойке. Но для него, проведшего последние два часа практически в полной темноте, свет показался настолько ярким, что заставил прищуриться.

— Господи, да вы же, похоже, совсем замерзли! — приветствовал его приятный голос, обладательницы которого разглядеть пока не удавалось.

Впрочем, сейчас Хэнка не могли заинтересовать даже самые прекрасные и обольстительные красавицы с самыми что ни на есть музыкальными голосами.

— Пожалуйста, номер с ванной и обогревателем. И большой бокал бренди, если найдется, — то ли прокаркал, то ли прохрипел он, уронив на пол сумку.

Хэнк пошарил в кармане, бросил на стойку двадцать долларов и протянул руку, в которую незамедлительно вложили ключ.

— По коридору направо, пожалуйста, вторая дверь, номер четыре, — ответил все тот же милый голос. — Бренди, к сожалению, у нас нет. Но если вас устроит виски…

— Вполне, — буркнул гость, зажал в кулаке ключ и, пошатываясь, направился к указанной двери.

Не прошло и пяти минут, как он лежал в большой ванне, до краев наполненной горячей водой. Боже праведный, ему еще за все двадцать два с половиной года жизни не доводилось испытывать такого блаженства! Какое же это ни с чем не сравнимое наслаждение — согреться и расслабиться после почти пяти часов, проведенных под открытым небом на пронизывающем ледяном ветру практически без одежды. Да еще чуть ли не волоча на себе этот проклятый драндулет!

Тут Хэнк резко сел, расплескав немалое количество воды. Как же это он мог забыть о машине? Надо же было дойти до такого состояния, чтобы даже не поинтересоваться, есть ли тут поблизости мастерская, или гараж, или просто механик — что или кто угодно, способный позаботиться о его брошенном на шоссе автомобиле.

Он уже собирался вылезти из ванны, но усталость буквально схватила его за горло и помешала.

Ну ничего, лишние полчаса, а то и час ничего не решат, подумал Хэнк, прикрывая глаза и снова расслабляясь. В конце концов за то время, что прошло с момента поломки, мимо прошел только один автомобиль. И если даже проедут еще несколько, едва ли кто-то в здравом рассудке позарится на его развалюху. А может, лучше вообще подождать до утра? Завтра все равно придется решать насущные проблемы.

И все-таки мысль о покинутом «додже» не давала покоя. Если он лишится этого, пусть и непрезентабельного, но все же средства передвижения, то перспективы поспеть к свадьбе вовремя станут весьма и весьма туманными. Особенно учитывая нынешнее состояние его кошелька.

Можно, конечно, в любой момент позвонить Стеф и рассказать о своем затруднительном положении, но…

Нет-нет, только не это! Мистер Гриффите хоть и отнесся к нему на удивление хорошо как при их первой, так и при последней встрече, но едва ли одобрит в качестве зятя растяпу, который не в состоянии самостоятельно пересечь страну. Он беспредельно изумил Хэнка, когда не отказался повидаться с ним и выслушать сбивчивую просьбу позволить жениться на его младшей дочери. И еще больше — когда, улыбнувшись, дал свое милостивое согласие. А ведь Хэнк не скрывал ни того, чем занимается, ни своего незавидного финансового положения.

— Да не волнуйся ты так, сынок, — хлопнув его по плечу, проговорил великий Гриффите, — деньги — дело наживное. Пристрою тебя в какой-нибудь фильм, и ты сам удивишься, как быстро все наладится. Внешность у тебя вполне подходящая, фигура хорошая. Думаю, вестерны самый лучший для тебя жанр. По крайней мере, поначалу. Да, точно. У тебя отличная фактура. Станешь вторым Клинтом Иствудом. Что, соблазнительно? А что касается твоего нынешнего занятия, так ему любой нормальный мужик только позавидует. Весь день торчать на вышке да в бинокль на девочек пялиться, а при случае и подержаться за них… — Он мечтательно вздохнул и прибавил: — Эх, был бы я лет на сорок помоложе…

Хэнк потянулся и открыл глаза. Он еще и сейчас, спустя месяц после разговора, не переставал удивляться тому, какой замечательный, все понимающий и сердечный человек великий Энтони Гриффите, перед которым трепещут крупнейшие деятели и авторитеты Голливуда. А какая у него дочь!

Несмотря на горячую воду, он вздрогнул, вспомнив томные глаза, страстные поцелуи и жаркие ласки Стефании. Она приходила к нему в бунгало каждую ночь, и они без устали предавались любви чуть ли не до рассвета — иногда на его кровати, а то и на берегу океана под лениво колышущимися пальмами и внимательным взглядом луны.

Стефи, Стефи, богиня секса, колдунья наслаждения! Чего бы только он ни отдал, чтобы оказаться сейчас рядом с ней, в ее объятиях! Только вот, увы, отдать-то ему, к величайшему сожалению, и нечего. Все богатство — немногим больше шестисот долларов, спортивная сумка с бритвенными принадлежностями, небольшим запасом белья да единственным хорошим костюмом и оставшаяся на неизвестном шоссе развалюха, давно не заслуживающая гордого звания автомобиля.

Мысли эти подстегнули молодого путешественника к окончанию приятных процедур. Нечего расслабляться, а то и это потеряешь! Он быстро вымылся и вышел из ванной, обмотавшись большим пушистым полотенцем.

На тумбочке у кровати стоял стакан, больше чем наполовину наполненный обещанным ему виски. Хэнк довел напиток до привычной концентрации, плеснув немного воды из сифона, заботливо поданного вместе со спиртным, сделал глоток и медленно опустился на кровать.

Жар быстро покатился вниз, к желудку, а оттуда растекся по всему телу. Руки и ноги стали как ватные, веки вдруг словно свинцом налились. Но он не поддался, не уступил искушению мягкой постелью, а заставил себя умыться ледяной водой и одеться. Потом вышел в коридор и подошел к стойке регистрации.

— Мисс! Будьте добры…

Молодая женщина, внимательно смотревшая телевизор, вздрогнула и подняла глаза.

— О, это вы! Чуть не напугали меня. Не слышала, как вы подошли. Ну как, согрелись?

— Да, благодарю. Виски было очень кстати.

— Приятно слышать. Вечер сегодня и правда прохладный.

Хэнк возмущенно фыркнул.

— И это вы называете прохладным? Да я чуть не закоченел! Если бы не ваш мотель, то не знаю, пережил ли бы я вообще эту ночь. Моя машина сломалась еще днем. По этому чертову шоссе никто не ездит. Я толкал ее черт знает сколько часов, пока не заметил вдали это строение. Тогда забрал вещи и пошел пешком.

— Не может быть! — поразилась его собеседница. — Как же вам не повезло, что вы оказались на этой дороге! Всего в полумиле отсюда проходит большое шоссе. Там день и ночь идут тяжелые грузовики.

— Да уж, действительно, — усмехнулся Хэнк. — Кстати, о моей машине. Нет ли тут неподалеку мастерской или просто механика? Я оставил ее где-то там… — Он махнул рукой в ту сторону, откуда пришел.

— Ближайший город в полутора милях отсюда. Там есть две мастерские, но они уже закрыты. Можно, пожалуй, попробовать позвонить Джонни… Джонни Гарднер — местный мастер на все руки, а уж в машинах так просто с закрытыми глазами разбирается. Но он недавно женился, так что не знаю, отпустит ли его супруга среди ночи…