Глава XV
Не успел Бирюков мысленно проанализировать содержание своего разговора с Жемчуговой и Мамаевым, в кабинет, как всегда, стремительно ворвался возбужденный Голубев. Широким жестом Слава положил на прокурорский стол упакованный в прозрачный целлофановый пакет спецназовский нож, плюхнулся на стул и выпалил:
– Вот, Игнатьич, еще один вещдок!
– Где подобрал? – в тон ему спросил Бирюков.
– Люба Борщевская неделю назад нашла в лесопосадке и по случаю хорошего настроения презентовала находку участковому Кухнину.
Антон осторожно вынул нож из пакета. Рассматривая буро-коричневое пятно у рукоятки, нахмурился:
– Под настроение Люба не наплела байку?
– Кухнин уверен, что нет. Кэгэбэшница, говорит Анатолий, была почти трезвой. В таком состоянии она байки не сочиняет.
Голубев пересказал содержание разговора Кухнина с Борщевской. Словно подводя черту, вздохнул:
– Наше предположение о том, что в рукопашной сошлись Потехин с Русланом, подтверждается дополнительными показаниями.
– С Кухниным обсуждали ситуацию? – спросил Бирюков.
– Само собой.
– К какому выводу пришли?
– К такому, Игнатьич, что Руслан намеревался застрелить Потехина, но подвернувшаяся собака перепутала киллеру Мамаю все карты.
– Чем, по вашему мнению, завершилась «рукопашная»?
Слава замялся:
– В этом вопросе мы с участковым разошлись во мнениях. Я считал, что, изуродовав Руслана, Потехин из опасения мести со стороны криминальной братвы скрывается где-то в Новосибирске, а может, уже и в Японии. Кухнин же не исключает того, что Руслан «достал» Потехина ножом и труп, естественно, замуровал в укромном месте.
– Проще говоря, бабушка надвое сказала.
– Лучше, Игнатьич, пока и не скажешь.
– Тимохина смотрела нож?
– Так точно. Лезвие тщательно протерто травой. Поэтому об отпечатках пальцев говорить не приходится. Бурое пятно у рукоятки – засохшая кровь. Лена соскребла нужное количество для биологической экспертизы.
Бирюков, задумавшись, сказал:
– По словам Вениамина Федотовича Мамаева, у Руслана не было причины, чтобы конфликтовать с Потехиным…
– Видимо, причина была у кого-то другого, а киллеры, как известно, выполняют не свое желание, – быстро вставил Голубев. – Кстати, мы с Кухниным дотошно опросили всех соседей Федота Мамаева. Некоторые из них заявляют, будто видели во дворе старика какого-то мужчину в камуфляжной форме. И появился тот мужик якобы вскоре после того, как Геннадий Потехин приехал к родителям. Значит, Руслан пас Геннадия Никифоровича, и в лесопосадке их пути скрестились совсем не случайно.
– Вот это уже другой разговор.
– Я думаю, пристрелили Руслана, а за компанию с ним и Лоцию, чтобы оборвать цепочку, ведущую к заказчику. Как говорит старик Потехин, киллеры долго не живут. Согласен?
– Возможно. В таком случае надо срочно искать второго киллера, но у нас о нем никаких сведений нет.
– Кое-что, Игнатьич, есть. «Второй» вроде бы приезжал на Лесопосадочную улицу в черном, как у Лёхи Задова, джипе.
– Задов не появился в райцентре?
– Словно в воду канул.
– Придется немедленно разыскать его.
– По-моему, Лёха в Новосибирске, если еще жив.
Бирюков улыбнулся:
– Ну, ты уж сплошной «лесоповал» не прогнозируй.
– А это, Антон Игнатьич, зависит от того, насколько заказчик дорожит собственной шкурой.
– Собственными «шкурами» они все дорожат. Иначе не делали бы заказов.
– Потому и прогнозирую худшее…
Разговор прервали вошедшие в кабинет следователь Лимакин и судмедэксперт Медников.
– Как прошло опознание? – сразу спросил Бирюков.
– Без эксцессов, – усаживаясь рядом с Голубевым, ответил Лимакин и положил перед собой папку с материалами следствия. – Татьяна Борисовна, видимо, выплакала все слезы в моем кабинете. При опознании разглядела мизинчик без ноготка, потом родинку над переносицей потерпевшей и, чуть всплакнув, без колебаний признала дочь. Вениамин Федотович, едва взглянув на труп брата, сразу заявил, что это Руслан. Нервишки у адвоката на удивление слабенькие. По-моему, он даже боится смотреть на мертвецов.
– Зато дотошно пытал меня, какие пули извлечены из трупа и насколько серьезными были у Руслана телесные повреждения, – сказал судмедэксперт.
– И ты выдал подробные сведения? – повернувшись к нему, спросил Антон.
– Обижаешь, начальник, – шутливо пробурчал Медников. – Пришлось объяснить господину адвокату, что пули, мол, как пули, а телесные повреждения к летальному исходу отношения не имеют. После такого «объяснения» адвокат поинтересовался: не нужна ли мне помощь областного Бюро медицинской экспертизы? На это я гордо заявил, дескать, мы сами с усами.
– Молодец, Борис.
– Служу районной прокуратуре!
Бирюков улыбнулся и, сразу посерьезнев, обвел взглядом присутствующих:
– Прошу всех: не допускайте никакой утечки информации по этому делу. Преступление явно не ординарное. Интерес к нему могут проявлять люди, совсем не заинтересованные в его раскрытии. Мамаев, хотя и родственник потерпевшего, но подробностей ему знать не надо. Стремясь к возмездию за смерть брата, адвокат может оказать следствию медвежью услугу.
– Насчет помощи областных ведомств Вениамин Федотович и ко мне подкатывался, – сказал Лимакин. – У него твердое убеждение, что без следователя по особо важным делам тут определенно не обойтись.
– Каждый кулик свое болото хвалит, – вмешался в разговор Голубев. – Видали мы областных важняков. Апломба у них много, а раскрываемость заказных убийств, считай, на нуле.
– Круши их, сыщик! – азартно подхватил Медников. – Только своих не бей ради того, чтоб чужие пугались.
– Своих, Боря, у нас раз-два и обчелся…
– Версий Мамаев не высказывал? – спросил следователя Антон.
– Что-то намекал туманно на Алексея Задова, но я толком не понял: то ли Вениамин Федотович озабочен знакомством Махновца с Геннадием Потехиным и связями с криминальными братками, то ли подозревает его в убийстве Руслана и Лоции.
– Лёха Задов и у меня на примете, – быстро проговорил Голубев. – Прошлую ночь даже сон видел, будто мы раскрыли это преступление, и виновным оказался Махновец.
– Твой бы сон да – в руку.
Судмедэксперт усмехнулся:
– Не выдавайте, сыщики, желаемое за действительное. Такие сны давно известны. В эпоху развитого социализма Рабиновича исключили из КПСС, что по тем временам, если помните, было равносильно «волчьему билету». Заснул бедняга и видит во сне, что Израиль напал на СССР и сокрушил непобедимую армию. Верховный главнокомандующий страны-победительницы въезжает на белом коне на Красную площадь, запруженную народом, и говорит: «Люди, скажите самое заветное ваше желание. Я немедленно его выполню». Многотысячная толпа ответила дружным хором: «Восстановите Рабиновича в партии!»
– Кроме комсомола, я ни в каких партиях никогда не состоял, – засмеявшись, сказал Голубев.
– Потому и зачах в сыщиках.
– А сам ты выше потрошителя трупов почему не вырос?
– По призванию…
– Ребята, не заводитесь, – с упреком проговорил Лимакин и продолжил прервавшийся было разговор с прокурором: – Прямо сказать, Антон Игнатьевич, хваленый адвокат не произвел на меня впечатления опытного юриста. Он настолько растерянным казался, словно впервые столкнулся с кровавым преступлением. Ему же наверняка доводилось листать десятки, если не сотни уголовных дел, где на фотографиях запечатлены не такие ужасы, как два трупа в морге, в общем-то не так уж и обезображенные.
– Одно дело – рассматривать чужие фотографии, другое – увидеть собственными глазами мертвого брата, – ответил Бирюков.
– Разница, конечно, есть. Однако мне почему-то подумалось, что Вениамин Федотович начинает свои защитительные речи в суде не лучше наших, районных, дам-защитниц: «Великий педагог Антон Семенович Макаренко утверждал, что дети не рождаются преступниками. Преступниками их делает среда»…