Да, с Оттара - он же Отер или Охтхер - и с его плавания начинали все, кому доводилось писать о Биармии и о набегах викингов на ее берега. Оттар и Торир Собака, река Вина и Биармия, Белое море и Северная Двина… Рассказ Оттара подтверждался свидетельством саг, а описания саг - рассказом Оттара. Норвежец подробно рассказывал о своем пути на северо-восток вплоть до реки Вины. Правда, у него она не названа, это была просто "большая река". Но путь-то был тот самый, на который намекали саги!

Получался как бы замкнутый круг, когда одно свидетельство подтверждалось другим, потому что то, в свою очередь, подтверждало первое. Подтверждало? Скорее дополняло, да и то без надлежащей проверки и анализа. Оттар был первым? Но историки лучше, чем кто-либо, знают, что последовательность во времени еще не является доказательством причинности: "после этого" вовсе не означает "вследствие этого". А коли так, следовало выбирать какой-то иной путь, который давал возможность анализировать источники независимо друг от друга. Тогда можно было принять во внимание время их написания, возможность влияния друг на друга, выяснить географические познания их редакторов и переписчиков, извлечь из каждого по отдельности реальную географию и этнографию, отразившуюся в текстах, и многое другое, что не вправе оставлять в стороне исследователь, занимающийся географической историей прошлого.

К Оттару надо было идти не прямо, а через его эпоху и обстоятельства его жизни, которые вызвали появление уникальной записи рассказа халогаландца. Другими словами, начинать следовало с Альфреда Великого. Как считало большинство моих предшественников, английский король не только расспрашивал Оттара, но и собственноручно записал его рассказ, чтобы потом, соответствующим образом отредактировав, внести его в им же самим переведенный и сокращенный труд Павла Орозия. Согласно современной терминологии, английский король являл собой "издательский концерн", включавший стенографиста, переводчика, редактора, писца… разве что не переплетчика!

Откуда все это известно? Прямо - ниоткуда. Косвенно - выводится из намеков, содержащихся в жизнеописании короля Альфреда, составленном после его смерти. Другими словами - согласно преданию. Но это же предание приписывает ему не только перевод семи книг Павла Орозия. На литературном счету Альфреда Великого, кроме "Истории против язычников", значится еще три объемистых перевода: "Об утешении философией" Боэция, "Об обязанностях пастора" Григория Великого и "Церковная история англов" Беды Достопочтенного. Опять же согласно преданию все эти переводы выполнены королем Альфредом на протяжении последних десяти-двенадцати лет его жизни. Труд, как можно видеть, по своему объему воистину королевский!

Однако в силах ли был король его выполнить сам?

Король Альфред по праву заслужил у своих соотечественников титул "Великого". На английский престол он вступил в 872 году. Собственно, никакого престола не было. Английское войско было полностью разбито вторгшимися датчанами, старший брат Альфреда погиб в битве, а сам он был вынужден около года скрываться в болотах Соммерсета, поскольку почти вся Англия была захвачена норманнами. И все же Альфред оказался настолько удачлив, что в последующие три года сумел восстановить свою власть, разбить датчан и отразить многочисленные нападения норманнов на берега Англии. Окончательную победу он одержал в 886 году, взяв Лондон, последний оплот датчан в восточной Англии, куда с тех пор и была перенесена столица королевства.

Использовав кратковременную передышку между войнами, король Альфред реорганизовал армию и ополчение, навел порядок в разоренной, распавшейся на отдельные области стране, построил множество новых укреплений, восстановил старые, а главное - разработал основы английского законодательства, обнародовав "Правду короля Альфреда".

Последующее пятилетие его жизни, с 892 по 897 год, наполнено непрекращающимися войнами с датчанами, норвежцами, фризами и, по-видимому, шведами, которые со всех сторон пытались высадиться и укрепиться па побережье Англии. Отражением набегов и вторжений неизменно руководил сам король, привлекая наемников - переходившие к нему на службу отряды норманнов. Это было время Харальда Харфагра, подчинявшего себе мечом Норвегию, и начала колонизации Исландии. Волны викингов с берегов Скандинавии выплескивались на Британские острова и катились губительным валом по побережьям Западной Европы. Вот почему невольно встает вопрос: мог ли король в годы такой бурной государственной жизни и деятельности лично заниматься столь обширными и трудоемкими переводами? Не направлять их, не редактировать даже, а переводить?

Сомнений в образованности короля Альфреда не возникает. В юности он дважды совершил путешествие в Рим к папе Льву IV и сравнительно долго прожил во Франции при дворе Карла Лысого. Он знал несколько европейских языков, но латынь, интернациональный язык средневековья, освоил только в 885 году, на тридцать шестом году жизни. Вместе с любовью к чтению биографы отмечают его постоянное стремление распространять возможно шире просвещение в стране, взращивая культуру и ученость. Образованных людей при его дворе было достаточно, они могли и должны были взять на себя работу по переводу и редактированию избранных королем сочинений. Что же касается его самого, напряженные ежедневные занятия по укреплению и восстановлению королевства должны были отнимать у него практически все его время без остатка.

Таковы общие соображения.

А что говорят факты?

Время появления Оттара при английском дворе может быть определено только предположительно, никаких точных данных на этот счет вроде бы нет. Обычно исследователи относят работу над переводом Павла Орозия к 890-893 годам, но вставить туда рассказ Оттара можно было и позднее. С другой стороны, сам рассказ вряд ли первоначально предназначался именно для этого перевода. Записать его могли гораздо раньше и только потом уже вставили в текст. Заманчиво видеть в записи устного рассказа норвежца первый толчок, подвигнувший мысль короля в дальнейшем на перевод и корректирование труда Орозия, тем более что именно этот рассказ стал первой главой переработанной книги. Но это всего лишь одна из вероятных догадок, не подтверждаемая никаким прямым свидетельством современников.