Через сто лет пожар уничтожил обитель, но икону нашли нетронутой в лесу, высоко в ветвях. В 1392 году за утренним богослужением образ начал источать миро. «Елицы бы бо тем миром помазовахуся, – свидетельствует святитель Дмитрий Ростовский, – одержимии какими-либо недугами, абие здравие получаху». Среди множества исцеленных чудотворной иконой был и Иван Грозный, который в 1553 году на пути из Кирилло-Белозерского монастыря в Москву посетил обитель и получил исцеление больных ног, на которых не мог ходить.

Когда в Ярославле собиралось народное ополчение для освобождения Москвы от польско-шведских войск, город охватило моровое поветрие. Возникла опасность гибели всех ополченцев. Тогда князь Дмитрий Пожарский назначил всенародное моление перед принесенной Толгской иконой. После торжественного крестного хода с образом вокруг города эпидемия прекратилась. То же случилось и в 1654 году, когда все московские земли были поражены моровой язвой.

Однако происхождение этой иконы, свидетельствующей о значительном влиянии грузинской живописи, имеет и иное документированное объяснение. Симеоновская летопись сообщает о привозе из Грузии в 1278 году «полона и корысти великой» ярославским князем Федором Ростиславичем Черным: «...князь Федор Ростиславичь... и инии князи мнози и бояры с слугами поехаша на войну с царем Менгутемером, и поможе Бог князем Русским взяша славный град Ясьскый Дедяков... и полон и корысть велия увзяша... Царь же, почтив добре князей Русских и похвалив велми и одарив, отпусти всвояси с многою честью каждо в свою отчизну». Город Дедяков находился неподалеку от Дарьяльских железных ворот и реки Сунджи, в районе Дзауджикау, невидимом из этого района Осетии, находившемся в XII–XIII веках под сильным влиянием грузинской культуры, отсюда и был вывезен этот образ, исполненный до 1278 года грузинскими мастерами. В более поздних вариантах Толгская Богоматерь будет приближена к типу Умиления. О каноничности этой поясной композиции свидетельствовал и находившийся в Высокопетровском монастыре список, выполненный в 1744 году Иваном Андреевым (ныне в Государственном историческом музее).

Надвратную церковь Пахомия на древнем основании белокаменных ворот былой нарышкинской усадьбы в 1753–1755 годах историки стилистически связывают еще с одним знаменитым московским зодчим – Дмитрием Васильевичем Ухтомским, создателем первой в России архитектурной школы, среди выучеников которой был и М. Ф. Казаков. По проектам Ухтомского в Москве были построены триумфальные Красные ворота (1753–1757), Сенатский дом (1753–1757) на Бауманской улице, 61, Кузнецкий мост через реку Неглинную.

Но настоящим завершением Высокопетровского монастырского ансамбля остается его колокольня, одно из лучших произведений московской архитектуры 1680-х годов. Здание состоит из трех частей. Нижний ярус – Святые ворота, завершенные открытой площадкой гульбища. Это был главный въезд в монастырь. Второй ярус – надвратная церковь Покрова с перенесенным сюда престолом древнего храма. Церковь служила молельней настоятелям монастыря. Над церковью поднимаются два восьмерика звонов, увенчанных небольшой главкой и кованым крестом. Все ярусы соединены между собой внутристенными лестницами. К ярусам звона ведет каменная винтовая лестница.

С 1703 года до конца XVIII века на колокольне находились «немецкие часы» с боем.

Монастырь был закрыт в 1917 году, хотя отдельные его церкви продолжали действовать на протяжении 20-х годов.

От обители в самом центре Москвы не осталось и следа. Даже в названии площади, которая когда-то носила ее имя. Тем более в памятниках. Именно на ее месте, на былой Страстной – нынешней Пушкинской площади, понадобилось соорудить кинотеатр, опять-таки бывший «Россия», теперь «Пушкинский». И перенести всемирно известный памятник поэту на совершенно неподходящее для него, тем более для его эпохи, место – спиной к былому монастырю. Единственная, очень редко всплывающая легенда, что с монастырской колокольни раздался первый удар торжественного благовеста, оповестившего москвичей об освобождении города от французов. «Страстная» сказала, что больше в древней столице не осталось ни одного наполеоновского солдата.

Вид женского Страстного монастыря со Страстной площади.

Соборный храм Страстного монастыря.

Для энциклопедии «Москва» 1980 года издания оказалось гораздо важнее сообщить, что после переворота монастырь был упразднен и в течение 1920—1930-х годов в нем помещался Центральный антирелигиозный музей Союза безбожников СССР. И еще, что в ходе реконструкции улицы Горького – Тверской в 30-х годах монастырские постройки были разобраны. Тем более что именно с монастырской колокольни в 1905 году солдаты обстреливали из пулеметов баррикады и демонстрантов на Тверском бульваре, а в свою очередь в 1917-м красногвардейцы и революционные солдаты из-под монастырских стен вели обстрел здания градоначальства на том же бульваре.

Страстной монастырь действительно не был древним по сравнению с другими московскими обителями и не входил в защитный пояс города. Его возникновение отметило место встречи москвичами во главе с царем Михаилом Федоровичем в 1641 году чудотворной иконы Страстной Божией Матери, принесенной из нижегородского поместья князя Бориса Лыкова. Название «Страстной» иконе дало изображение на ее фоне сонма ангелов с орудиями страстей Христовых в руках.

Никто никогда не упоминал, что событие это было по существу семейным. Боярин Борис Михайлович Лыков был женат на спасавшей Михаила Федоровича после приговора его родителям Анастасии Никитичне Романовой, родной сестре патриарха Филарета. Пользовался князь боярин Борис славой удачливого полководца, многими победами над поляками и казаками в Смутное время. В 1607 году вместе с князем Голицыным и Прокопием Ляпуновым он разбил отряд Телятевского близ Каширы и сумел завладеть всем его богатейшим обозом. Годом позже вместе с князем Куракиным Борис Лыков победил гетмана Лисовского на берегах Москвы-реки.

В 1609 году Борис Лыков помешал польским частям занять Москву и остановил продвижение к столице крымцев после кровопролитной битвы под Серпуховом. До самой смерти опекал своего венценосного племянника. Икона была им перенесена за три года до его собственной кончины.

Местночтимый деревянный крест-распятие XVIII в.

Встреча отличалась исключительной торжественностью, и царь на этой части дороги «повеле возградить церковь камену», которая и стала центром новообразованного девичьего монастыря. До позднейшего времени храм не дошел – его заменил построенный в 1779 году по повелению Екатерины II собор. Пожар 1812 года не пощадил Страстного монастыря, в том числе его колокольни, которую в 1835 году заменила новая по проекту архитектора М. Д. Быковского. В свое время об этом авторстве сообщала мраморная доска у ворот.

Не получавший постоянной материальной поддержки, монастырь всю свою историю испытывал значительные материальные затруднения, справляться с которыми помогало знаменитое художественное шитье его монахинь и хор, слушать который в течение XIX века собиралась буквально вся Москва.