Неистовое сопротивление берсеркера высадке на борт группе Дирака прекратилась так быстро, что большинство людей отказывалось верить, будто все вражеские машины уничтожены. Кроме того, сам Дирак открыто не заявил о своей позиции, и остальные были готовы оспаривать тот или другой подход к этой проблеме.

Брабант и Энгадин спорили.

Женщина заявила:

– Его машины определенно отступили.

– Да, но почему? Задайте себе этот вопрос. Берсеркеры никогда просто так не отступают. Скорее, отступают только тогда, когда уверены в пользе отступления. Они явно готовят нам ловушку.

Энгадин решительно не соглашалась с телохранителем:

– Думаю, что это не отступление. То, что случилось, это... у них, наверное, не осталось подвижных машин или их резервы совершенно исчерпаны. Эта гигантская штука, которая висит над нами, похожа на старую машину, судя по ее внешнему корпусу. И что прошла она много сражений. Думаю, мы уничтожили последний подвижный аппарат.

Брабант выразил сомнение:

– Возможно, но мы не имеем права так легко рассчитывать.

– Все же,— утверждала Варвара,— на станции не оказалось ни одной активной и подвижной машины. И я бы сказала, как раз кстати. Всем было ясно, что в результате еще одного сражения на борту станции не осталось бы ни одного живого существа. Опустошать сооружения в космосе от живых существ — как раз то, к чему стремятся берсеркеры. Говорю вам, у них не осталось оружия против нас.

Огромный человек мрачно покачал головой:

– Мне бы следовало поверить этому. Если не считать, что с самого начала этот берсеркер является исключением из правил. Иногда он похож на совершенного сумасшедшего. Настоящий чудак. Он мог спокойно уничтожить станцию прямо там, где она находилась. На орбите Иматры. Это гораздо легче, чем тащить на себе такую штуку.

– Что бы это значило?

– У вопроса двойной ответ. Одна часть попроще, другая потруднее. Первая: нет, этот берсеркер совсем не сумасшедший. У него есть холодный логический расчет, исходя из которого ему не нужно уничтожать биосооружение. Ибо у него, берсеркера, была или есть какая-то польза в его сохранении. Или из-за кого-то, или из-за чего-то, находящегося на борту. И это может даже объяснить, почему он больше на нас не нападает. Он лучше протянет время в надежде, что мы улетим на “Фантоме”.

Женщина проясненно закивала головой:

– Признаюсь, в этом что-то есть... а другая сторона?

– Берсеркер решает, какую пользу извлечь.

– А какую, кроме наших протоколонистов? Тогда лучше нам самим уничтожить груз станции?

Сотрудники лаборатории были оскорблены, услышав Об этом предложении. Дирак поддержал их. — Мы всегда сможем уничтожить все. Но у нас действительно здесь очень ценный груз, и мы еще не исчерпали всех возможностей в поиске леди Дженевьев. Никто, кроме самого премьера, возможно, больше этому не верил. Кое-кто считал, что добровольцев просто держат на борту. Но никто не осмеливался спросить: почему?

Сотрудники лаборатории и Дирак выяснили, что во время оккупации берсеркер не причинил грузу вреда. А груз — будущие люди. Похоже, что не много плиток оказалось не на своих обычных складских местах. Хотя принимая во внимание огромное количество запасов и сильный беспорядок в системе каталога, невозможно было утверждать что-то определенно.

Не находилось свидетельств, что берсеркер пробовал начать выращивание людей для предполагаемых войск “мамелюков” или “полезных” рабов.

Искусственные матки не исследовались, не использовались и оставались на своих местах. Хотя, правда, несколько штук попали во внимание берсеркеров. Но все было цело. Никаким оборудованием враги не пользовались.

Нику пришлось подождать, пока закончится это основное обследование, чтобы приступить к исполнению своего секретного плана.

Дирак все еще держал вооруженный патруль. И каждый технический осмотр в огромных складских помещениях сопровождался вооруженным эскортом на случай засады.

Встретив огромные трудности в решении проблемы возвращения тела, Ник пытался убедить Дженни отказаться от ее требований. От утверждал ненавязчиво, как думал, что виртуальная реальность является одной из форм рая. Но Дженни, как бы сильно ни сомневалась, что он сможет сделать это, продолжала настаивать на возвращении тела.

Она начала обвинять Ника, что он украл у нее тело. И это, возможно, сделано для собственной корысти. Но если он думал, что таким способом завладеет ею, то это не реально.

В конце концов, у нее нет никаких доказательств, кроме его же рассказов! Будто бы она была смертельно ранена... Пусть Ник забудет о сожительстве, у него ничего не получится! Ни один мужчина не получит ее. Пока... пока она не вернет своего тела. Достаточно лишь подумать об электронном сексе, попытке программировать сложную экстраполяцию осязания, как ее начинает тошнить!

...Так леди Дженевьев, почти крича, бросала свои недоумение и гнев в лицо Николасу Хоксмуру.

Премьер, чувствуя возрастающую уверенность в безопасности на борту, объявил необязательной вооруженную охрану.

Дирак установил на станции такое же время, как и на борту “Фантома”. Однажды рано утром Кенсинг, покидая свою каюту, которую делили с Анютой, спросил ее:

– Зигота фактически является только зародышем, верно? Фактически это компактная информация?

Задор ответила:

– Во-первых, зародыш еще не человек и не жизнь. Но вот я иногда думаю обратное.

– Даже когда заморожено?

– Ах, ты ведь не можешь считать себя мертвым, если один находишься в бессознательном состоянии в закрытой камере? И второе: разве ты можешь спорить, что ты, или я, или Ник, или еще кто-нибудь — всего лишь комок информации?

– Я не хочу оспаривать философию. То, что хочу действительно понять, это можно ли биллион зигот хранить еще компактнее или же аккуратно, в цифровой форме, как записи информации?

Анюта глубоко задумалась.

– Не знаю,— призналась она.— Не просто, полагаю, записать генетическую структуру. Но, что касается прототипа личности, представленной моделями мозговой деятельности, в этом смысле здесь нечего записывать. У нее нет мозга. К тому же, даже трех-четырех месячный плод очень мал.

Скурлок вернулся. Никто, кроме Дирака, и, возможно, находящейся в уединении Кэрол, даже не представлял, что он отсутствовал на станции почти день.

Скурлок отчитался лично перед премьером и передал ему маленький, загадочный и невинно выглядевший кусок какого-то оборудования.

– Вы действительно разговаривали с машиной?

– Да, сэр.

Высокий человек занял место напротив премьера в его частных апартаментах. Он описал, что его выход прошел по плану. Чтобы сохранить максимальную секретность, Дирак организовал дополнительную смену охраны для себя и приказал отвлечь Хоксмура.

Премьер глубоко вздохнул:

– Значит, я был прав.

– Да, сэр. Вы были правы. Большая машина действительно жива. Хотя, думаю, очень ослаблена.

– А это? — Дирак покачал маленьким куском аппаратуры в руках.— Выглядит как безымянная запчасть для одного из миллиона комплексных приборов.

– Это надежный прибор связи. Так меня информировали. Все, что произносится рядом, слышно здесь. Иногда машина может использовать его для того, чтобы поговорить с вами. Она сказала, что говорить будет не часто, и в любой момент может прервать общение, о чем бы ни шла речь. Но это — если разговаривать неудобно.

– Как тактично! Итак, он слышит нас теперь?

– Думаю, да, премьер.

– А что еще можете сказать мне? Что вы сумели узнать?

– Очень мало, премьер. Я кружил вокруг в космическом пространстве, пока не обнаружил что-то наподобие люка. Я подождал, согласно нашим инструкциям. Через несколько минут люк открылся, и появилась маленькая машина, чтобы узнать, зачем я пришел.

– Маленькая машина такого же типа, какую вы встретили здесь, на станции, во время ее оккупации?