Но уже через секунду отчаянно боролся со странным желанием его погасить.

Тело девушки было аккуратно разложено на кровати и прикрыто покрывалом, насквозь пропитавшимся кровью. Барсаку не впервой было наблюдать зрелище ужасной смерти, но такое вряд ли можно было вообразить.

Тело ей было искромсано до неузнаваемости. Всю верхнюю часть туловища прорезал насквозь крест с двумя поперечинами, причем идущий вниз глубокий надрез начинался в грудной ложбине и тянулся до самой промежности, два же поперечных разреза были выгравированы поперек живота, на расстоянии восьми дюймов друг от друга. Горло девушки также было прорезано. А лицо…

Лица по сути не осталось вообще.

Одежда, которая была на ней вчера вечером, была сложена на кресле. На полу возле кровати валялся ключ. Он поднял его – ключ оказался точной копией того ключа, который девушка дала Барсаку.

Значит, она вернулась домой, заперла дверь на замок. И кто-то вломился внутрь.

Только теперь Барсак заметил, что у него буквально трясутся руки. Он быстро повернулся и выскочил наружу, закрыв за собой то, что еще оставалось от двери.

В парадной была будка общественного коммуникатора. Бардак тотчас же вошел и, не удосужившись проверить, плотно ли она закрыта от возможного подслушивания, сразу нажал на кнопку вызова.

– Соедините меня с полицией. Дежурная, я хочу сообщить об убийстве.

Через две секунды послышался заспанный голос:

– Бюро по расследованию убийств. Лейтенант Хасслик. Что там у вас?

– Убийство, лейтенант. На Улице Слез, номер восемьдесят один. Убитая – девушка легкого поведения Касса Йидрилл. Я только что обнаружил ее тело.

– А вы кто? Извольте сообщить.

Судя по тону, каким лейтенант произнес эти слова, звонок Барсака не вызвал у него особого интереса.

– Я – член экипажа звездолета «Дивэйн», в городе в увольнении. Зовут меня Барсак. Впервые… я повстречался с убитой вчера. Сейчас я только что вошел в ее комнату и нашел ее труп.

– Опишите, пожалуйста, в каком состоянии тело убитой.

Барсак подробно рассказал обо всем, что увидел наверху. Когда он завершил описание, Хасслик произнес:

– Именно это я и предполагал. Ладно, Барсак, мы сейчас пришлем фургон из морга, чтобы забрать тело. А вам лучше бы не околачиваться поблизости, если нет на то особого желания.

– Вы даже не хотите допросить меня в процессе дознания?

– Какого еще такого дознания?

Барсак был потрясен.

– Ведь убита девушка. Разве в случаях убийства в Мильярде дознание не проводится?

– Нет, если это касается дела рук приверженцев Культа, – пояснил Хасслик. – А какой в этом толк? Над этой шлюхой совершено ритуальное убийство, если ваше описание точное. Кому-то из Культа она пришлась не ко двору. А что мы в состоянии сделать? В деятельность Культа мы практически вмешиваться не в состоянии. Поступить иначе – значит самому напроситься на то, чтобы с меня соскоблили лицо и на животе вырезали двойной крест. Нет уж, покорно благодарю. Мы пришлем фургон за телом. Спасибо за то, что позвонили, мистер Барсак.

Он услышал щелчок, посмотрел на трубку и повесил ее. У них нет никакого желания найти убийцу девушки. Им все равно, кто это совершив. Они смертельно боятся навлечь на себя неприятности.

Вернувшись в комнату Кассы, он сел на кровать рядом с телом девушки и стал дожидаться прибытия фургона из морга. Его поиски Зигмунна приняли совершенно новый оборот. Сначала ограбление, затем убийство. События эти выстроились какой-то еще непонятной, но крайне зловещей чередой.

Ритуальное убийство. Убийство, совершенное приверженцами Культа. На Глаурусе, оказывается, законом является Культ. На сердце у Барсака стало невыразимо тяжело, он старался не глядеть на лежащее рядом тело девушки.

Теперь для нее кончились все жизненные огорчения, кончились гораздо раньше, чем она того ожидала.

Прошло полчаса. Сорок пять минут. Снова пошел дождь, затем прекратился. Наконец прибыл фургон. Барсак слышал возникшую на лестнице суматоху, когда другие постояльцы этого дома, любопытство которых возбудило прибытие фургона, стали подниматься наверх вслед за людьми из морга.

– Сюда, сюда, – отозвался Барсак.

Двое служителей со скучающими лицами внесли в комнату носилки. Увидев тело девушки, они поморщились.

– Таких случаев у нас по дюжине каждую неделю, – сказал один из них.

– Культ держит кинжалы острыми.

Они погрузили тело девушки на носилки, как будто это было не более, чем труп зарезанного животного. Барсак не выдержал и спросил у них:

– Что же будет теперь с ее телом?

– Увезут в морг, зарегистрируют. Затем в течение недели ждем заявку на выдачу тела. После этого отошлем труп в крематорий.

– Вы уверены, что никто не запросит тело?

Один из носильщиков презрительно усмехнулся.

– Она была девушкой из бара, не так ли?

– А кроме того, – добавил другой, – пусть даже она была бы монашкой из Большого Монастыря, никто не станет требовать тело жертвы Культа. Это очень вредно для здоровья.

Барсак нахмурился.

– Мне бы хотелось, чтобы этой девушке было устроено достойное погребение. Она была… моим другом…

– Похороны на Глаурусе стоят пятьсот галактов, браток. Плюс, взятки.

Была ли она в таком мере вашим другом? Не выбрасывайте свои деньги на ветер. Ей самой это уже все равно.

Они мерзко улыбнулись Барсаку и подхватили носилки. Он не стал им препятствовать, помня о том, что теперь у него вообще нет никаких денег и что через четыре дня он должен вернуться на корабль и после уже никогда, наверное, за всю оставшуюся жизнь, не побывает на Глаурусе.

Повинуясь какому-то смутному предчувствию, он дернул за ящик конторки. Дешевые безделушки, косметика, сувениры – о… – десять скомканных бумажек по пять галактов. Цена одной ночи, подумал он, и хладнокровно засунув деньги в карман. Обернувшись, увидел старика с острой мордочкой, зорко наблюдавшего за его действиями.

– Эй, вы! Никакого грабежа здесь! Эти деньги принадлежат мне!

– Какого дьявола вы здесь путаетесь? – не церемонясь, спросил Барсак.

– Я – владелец этого дома. Такое правило: если постоялец умирает, не оставив завещания, я наследую ему. Верните деньги тотчас туда, откуда взяли.

– Мне они нужнее, чем вам, – сказал Барсак. – Девушке они уже тоже ни к чему. Прочь с дороги!

Пренебрежительным движением растопыренной ладони он отшвырнул хозяина дома к засаленной стенке лестничной площадки, спустился вниз по ступенькам и вышел на Улицу Слез. Из головы его не выходила девушка из бара, которая сейчас была бы жива, не окажись он в Мильярде.

Был уже почти полдень, когда он прибыл на взлетное поле, где стоял «Дивэйн», и от голода у него кружилась голова. Показав свой браслет-удостоверение личности часовым у входа на поле, он быстро зашагал к огромному корпусу звездолета.

В это время капитан Джаспелл, находясь на палубе "Д", присматривал за перекраской стабилизаторов. Барсак подождал, пока капитан закончит перебранку с малярами, и обратился к нему:

– Сэр!

– О… Барсак. Где же этот ваш ремонтник-асс?

– Мне не удалось разыскать его, сэр. Во всяком случае, до сих пор. Но время еще есть, не так ли?

– Не очень, – ответил старик-капитан. – Я вынужден буду дать объявление об имеющейся вакансии завтра, если вы его не отыщете. Больше я уже не могу ждать вашего приятеля. Э-э-э… вас, кажется, ограбили, Барсак?

Барсак кивнул, горько улыбаясь.

– По собственной глупости, капитан. Меня выпотрошили начисто.

– И сколько вам нужно?

– Триста в счет аванса следующего рейса, капитан. Разве это слишком много?

– Наверное. Берите сто пятьдесят. В том случае, если вас снова обчистят, это будет не столь накладно. И будьте осторожны, Барсак. Я не хочу вдобавок к ремонтнику искать на Глаурусе механика!

Барсак рассовал деньги по разным карманам и вернулся в город. Надежда разыскать Зигмунна вовремя, чтобы он еще успел заполучить место в экипаже «Дивэйна», стала теперь совсем призрачной. Но для Барсака главным теперь было не найти для него работу, а просто повидаться со своим старым другом, если удастся, то и высвободить Зигмунна из сетей Культа. Были у него еще и вопросы, касающиеся подробностей его ограбления и смерти девушки. На них он хотел получить ответ.