А как же все проще на самом деле! Еще тогда в «Кирпичах», когда мы пили пиво с Лёхой, он мне об этом рассказывал, но тогда для меня актуальнее были офисные отношения, и я большего значения этим советам не придал. «Нет!». Одно слово. Или три – «Нет и точка!».

А еще круче, без восклицательных знаков. Спокойно, твердо и без эмоций. А самое главное – без малейших раздумий и колебаний. Увидят, что вроде бы сомневаешься – все, суши весла. Так что – «Нет». А когда обессиленный заемщик спросит «Ну почему нет?», вариант ответа меняется на «Просто нет». Не надо говорить «Не могу» или «Не хочу». Эти слова обязательно повлекут за собой вопросы, на которые однозначным «нет» уже не ответишь.

В будущем теперь это уже я буду тупо, даже не пытаясь придать лицу и голосу выражение сочувствия, говорить «Нет». Я не буду объяснять, почему «нет». Просто «нет» и все. А Вася или Панченко, за месяц работы уже успевший у меня взять в долг, после пары таких отказов обращаться сами перестанут.

И это касается не только тех случаев, когда у меня хотят занять. Это касается всех случаев, когда меня хотят поиметь. Использовать меня. Поуправлять мною. Ага. Теперь хрен вам, мои маленькие любители поюзать Резвея!

Так, сегодня пятница, 15 октября. До вечера я на работе, значит покупку новых шмоток придется отложить на завтра. Кое‑какие деньги у меня на счету накопились, все‑таки живу я один и больших расходов у меня нет.

Жаль что машиной еще не обзавелся. Позволить себе купить какую‑нибудь подержанную иномарку я могу, но прав нет, да и ездить не умею. В общем, еще две задачи на этот год: научиться водить машину и получить права.

В метро, как всегда в будние утренние часы, столпотворение. Бегом спустился по эскалатору, двинул в другой конец перрона – оттуда потом ближе будет к выходу. Кое‑где на лавочках спали бомжи. Уверен, когда‑то в свое время они не смогли чему‑то или кому‑то сказать «нет».

У перрона поезд ждал в основном средний класс и пролетариат. Кое‑где в толпе ожидающих вкраплениями стояли агрессивные бабки. Сонно зевая, переминались с ноги на ногу студенты. Либо на зачет, либо ботаники. Нормальные студенты обычно на первые пары забивают. Или уже не забивают?

Подъехал поезд, раскрылись двери и все ломанулись в вагон. Распихивая всех локтями и наступая всем на ноги, бабки пошли на штурм. Некоторые совсем уж слабые бабки, натыкаясь на широкие спины и плечи рабочего класса отскакивали, как от мячики от стенки. К счастью, в процессе расталкивания бабкам помогали здоровенные сумки с не пойми чем.

Я не успел и глазом моргнуть, как все бабки оказались внутри вагона, двери захлопнулись, а я и еще пара хилых студентов осталась на перроне. Епрст! Пора позаботиться и о собственном физическом развитии.

На вахте сегодня Николаич, Жорик отдыхает. Николаич, в принципе, неплохой мужик, правда всегда угрюмый и молчаливый. На приветствия он обычно бурчал что‑то в ответ, а когда с ним здоровался я, он вообще не считал меня достойным ответа и гордо молчал. Оживал он лишь при виде генерального, вскакивал с места и громко, с показным уважением здоровался.

– Здравствуйте, Игорь Николаевич, – поздоровался я с ним. – Как жизнь?

Николаич кивнул, показывая что жизнь мол в порядке, не мне Резвею ему такие вопросы задавать. Ёлы‑палы! Синдром вахтера в действии. Власть у человека настолько маленькая, вернее узкоспециализированная, власть пропустить или не пропустить, что показать ее надо так, чтобы всем стало ясно, кто тут главный. И понты, соответственно, как у обкурившейся макаки.

И вот сидит это чудо в перьях, в сорок лет не нашедшее достаточно мозгов или сил устроиться на другую работу, и строит из себя пуп земли. Он даже не смотрит на меня.

– Николаич, да вы онемели никак? – с почти искренним удивлением спросил я. – То‑то я думаю, что‑то наш Николаич в последнее время не такой как всегда. На входящих внимания не обращает, не говорит ни с кем, мычит только. Да тебе, дед, лечиться надо – тишина, покой. А генеральный знает, что болеешь ты? Больным не место в нашей компании! Сегодня же поставлю шефа в известность!

Николаич ошеломленно посмотрел на меня. Вид у него такой, словно он только что лично узрел превращение хомячка в медведя. Ответа дожидаться я не стал, и сразу пошел к Степанычу. Вчерашнее недоразумение надо устранить.

– Понятно, Сергей, – сказал Степаныч, потом нажал какую‑то кнопку на телефонном аппарате. – Фрайбергер, ко мне, срочно.

Вчера я по‑джентльменски выручил симпатичную мне девчонку, потерял по этой глупости квартальный бонус. Хорошие деньги, между прочим. Мой поступок не оценили и восприняли как слабость. Более того, восприняли как призыв не стесняться и иметь Резвея всем и чаще.

Пришлось исправляться. Я спокойно и уверенно рассказал Степанычу истинную причину задержки проекта, что, как ни странно, его не удивило. Умудренный опытом мужик. Интересно, сколько таких человек сидело у него в кабинете и без зазрения совести подло сливали компромат на своих коллег? Ну, в моем случае это не подлость, а восстановление справедливости.

В дверь коротко постучали, потом дверь открылась, и на пороге появилась серьезная Лидка. Юбка едва прикрывает роскошные бедра. Высокая грудь мерно колышется, светлые волосы собраны. Красивая, че уж там спорить. Степаныч, похоже, был такого же мнения, и с жадностью рассматривал Лидку.

Улыбка сползла с ее прелестного личика, а брови удивленно вскинулись вверх, когда Лидка увидела меня.

– Михаил Степанович, вызывали? – севшим голосом спросила Фрайбергер.

– Да, Лидия, садись. – сухо сказал Степаныч. – Ты не хочешь внести кое‑какие изменения в версию о причинах задержки проекта?

Лидка кинула на меня быстрый досадливый взгляд, и села как прилежная ученица – ноги вместе, руки на коленях. Лишь впившиеся в ладони ногти выдавали ее волнение.

– Хочу. – вздохнула Лида. – Выполнение проекта задержано по моей вине. Резвей свою часть работы выполнил вовремя.

– Тогда будет справедливым снять штрафные санкции с Сергея и лишить бонуса тебя?

– Да, это будет справедливо.

– Хорошо. Заканчивайте проект.

Степаныч откинулся в кресле, показывая, что разговор окончен. Когда мы подходили к двери, сзади раздался голос Степаныча:

– А вы хорошо смотритесь вместе, ребята.

Лидка фыркнула, а я, обернувшись увидел на лице замдиректора лукавую улыбку. По пути я попытался утешить Лидку:

– Да ладно, Лид, купишь себе на пару губных помад меньше, делов‑то!

Лидка остановилась, потемневшими изумрудными глазами посмотрела на меня и сказала:

– Да па‑ашо‑ол ты‑ы!

И побежала. Смешное это зрелище, девчонки вообще хреново бегают, а уж на каблуках…

В пятницу работать никому не хотелось. В моем отделе царило оживление – впереди насыщенный пятничный вечер и два выходных дня. По традиции, в пятничный вечер пьянствовать начинали в офисе. Раньше я в таких пьянках участвовал всего раз пять, потому что приглашали меня, когда денег не хватало. Я не отказывался и оставался, предпочитая дружеской беседе молча пить водку.

День прошел почти спокойно.

Правда, у Панченко заметно испортилась координация движений. Проще говоря, он с завидной стабильностью падал. Вроде идет себе человек, и вдруг на ровном месте спотыкается. Падая, он каждый раз извинялся.

Причина его падений объяснялась просто – он умудрялся натыкаться на неожиданно выставленные ноги коллег. Со стороны выглядело все довольно мирно – идет Панченко мимо Гараяна. Гараян сосредоточенно глядит в монитор, раздевая в стрип‑покере красивых дэушэк. Потом Гараян зевает, потягивается, его вытянутые ноги неожиданно оказываются перед Панченко. Панченко падает. Никто не смеется, все сочувственно интересуются, не больно ли ушибся Костик, как же его угораздило в пятый раз да на том же месте, и, вообще, не пора ли Костику менять работу, раз на него так плохо атмосферные изменения влияют?