Оба, я полагаю, должны были заполнить специальные карточки въезда в страну, которые вы, возможно, отыщете в аэропорту…

Мадам Наур не имеет определенного местожительства в Голландии, но у нее есть подруга в Амстердаме, Анна Кехель. На своих письмах она писала адрес: Ломанстраат… Вы знаете, где это?

Хорошо!.. Нет, арестовывать их не надо… Может быть, если вы найдете жену Наура, сообщите ей, что муж: умер и ее ждут, чтобы ознакомиться с завещанием… Скажите, что ее зять прибыл в Париж… Не говорите ей ничего про полицию…

Да, Наур был убит… Пуля в горле… Как? Возможно, она об этом знает, но может быть, что ей это еще не известно, в этом деле я жду любых неожиданностей.

Я не хотел бы, чтобы ее вспугнули… Если она еще со своим спутником, то пусть его не трогают… Если они разделились, я полагаю, что она ему позвонит, чтобы сообщить о вашем визите…

Вы очень любезны, Кёлеманс… Я отправляюсь обедать домой и рассчитываю, что вы мне позвоните во второй половине дня… Спасибо…

Он набрал номер своего домашнего телефона.

— Что у тебя на обед? — спросил он, когда жена сняла трубку.

— Я приготовила капусту с копченым мясом и была почти уверена, что мне придется разогревать ее на ужин, если не на завтрак!

— Я буду дома через полчаса.

Он взял одну из трубок, аккуратно уложенных на его столе, и, набивая ее табаком, медленно пошел по коридору. Почти в самом его конце размещался кабинет комиссара Лардуа, который руководил отделом по расследованию дел, связанных с азартными играми. Лардуа пришел в уголовную полицию практически одновременно с ним, и оба они с самого начала называли друг друга на «ты». Мегрэ постучал.

— Здравствуй, Рауль.

— Что с тобой случилось, если ты вспомнил о моем существовании? Наши двери находятся в двадцати метрах, а ты заходишь ко мне раз в год…

— Я мог бы сказать то же самое о тебе… Правда, они каждое утро виделись на совещаниях, которые проводил у себя начальник уголовной полиции.

— Мои вопросы могут показаться тебе наивными, но я признаюсь, что ничего не смыслю в азартных играх… Прежде всего, скажи, существуют ли на самом деле профессиональные игроки?

— К этой категории можно отнести владельцев казино, потому что, в конечном счете, они играют против клиентуры… Когда они держат банк на двух столах, случается, что делят ставки пополам с игроком-специалистом… Это — профессионалы, имеющие свой игорный дом. Другие люди, их немного, живут исключительно за счет игры в течение более или менее длительного времени — то ли потому, что им необычайно везет, то ли потому, что просто сильны в игре.

— Можно ли играть по-научному?

— По-видимому, да. Некоторые игроки, их немного, между сдачей карт и тем моментом, когда нужно просить еще одну карту или отказаться от нее, способны совершить довольно сложный подсчет вероятности выигрыша…

— Ты слышал о некоем Феликсе Науре?

— Его знают все крупье во Франции и за границей… Он относится ко второй категории, хотя в течение какого-то времени работал на пару с американским игорным синдикатом…

— Он честный человек?

— Если бы он им не был, его давно бы вышвырнули вон и запретили появляться в игорных залах… Лишь в небольших казино можно иногда встретить жалких шулеров, которые, впрочем, быстро попадаются…

— Что ты знаешь о Науре?

— Прежде всего то, что у него очень красивая жена, мисс чего-то там, которую я встречал несколько раз в Каннах и в Биаррице. Раньше он работал со своей группой с Ближнего Востока…

— С игорным синдикатом?

— Да, пожалуй… Скажем, с игроками, которые не хотят играть сами… Профессионал, намеревающийся сорвать банк, например в Каннах или в Довиле, должен располагать миллионами, чтобы продержаться до того момента, пока ему повезет… Короче, он должен быть на равных с казино, резервы которого практически неистощимы…

Вот откуда возникает необходимость создавать синдикаты, которые функционируют как финансовые компании, с той лишь разницей, что они действуют более незаметно-Длительное время один подобный южноамериканский синдикат направлял каждый год своего человека в Довиль, и игорный дом несколько раз находился на грани разорения…

— За Науром всегда стоял какой-нибудь синдикат?

— Теперь он летает на собственных крыльях, но проверить это невозможно…

— Еще один вопрос… Тебе известен клуб на Сен-Мишель?

Лардуа помедлил с ответом.

— Да… Я бывал там несколько раз…

— Как получается, что он действует до сих пор?

— Уж не скажешь ли ты, что Наур там играет?

— Нет, но его секретарь, правая рука Наура, проводит там часть ночи два или три раза в неделю…

— Я закрываю глаза на это заведение по просьбе Службы общей безопасности… В основном, клуб посещают иностранные студенты, главным образом из восточных стран, которые живут в том квартале… Это место, где их можно держать под присмотром, и наши коллеги, конечно, не упускают случая… Там был скандал?

— Нет.

— Что-то еще случилось?

— Нет.

— Наур был замешан в какой-то истории?

— Его убили этой ночью.

— В клубе?

— В собственном доме.

— Ты расскажешь мне об этом?

— Когда мне самому будет что-нибудь понятно.

Через двадцать минут Мегрэ, сидя дома за столом, с удовольствием ел капусту по-эльзасски, которую можно отведать лишь в двух парижских ресторанах. Малосольная свинина была чрезвычайно аппетитна, и комиссар открыл несколько бутылок страсбургского пива.

За окном продолжал идти снег, было приятно сидеть в тепле, а не скользить по обледеневшим тротуарам или торчать в амстердамском аэропорту.

— Ты устал?

— Не очень.

Немного помолчав, он добавил, насмешливо глядя на жену:

— В сущности, полицейский не должен быть женатым.

— Ты хочешь сказать, что тогда ему не нужно бьшо бы возвращаться домой и есть капусту? — тут же возразила она.

— Нет, не поэтому, просто ему нужно было бы побыть в самом разном окружении, познать, что такое казино, например, познакомиться с игроками международного класса, с ливанскими маронитами и мусульманами, с молодыми колумбийцами, побывать в кафе Латинского квартала и в Сен-Жермен, которые посещают иностранцы. Я уже не говорю о том, что этому полицейскому стоило бы выучить голландский язык и посмотреть, как проходит конкурс красоты…

— Но ты же во всем этом разбираешься? Она улыбалась, видя, что лицо мулеа понемногу теряет озабоченный вид.

— Расследование это покажет…

Когда он поднялся из-за стола, то почувствовал себя отяжелевшим — наверное потому, что слишком налегал за обедом на пиво. Каким бы счастьем для него было после почти бессонной ночи растянуться на постели и немного поспать, чувствуя сквозь сон, как ходит по квартире мадам Мегрэ, хлопоча по хозяйству!

— Ты уже уходишь?

— Мне должен позвонить из Амстердама Кёлеманс…

Она тоже знала его, он несколько раз у них обедал. Комиссар вызвал такси, которое, по привычке, ожидал внизу у подъезда.

Жанвье уже ждал у него в кабинете.

— Никто не звонил?

— Только Лапуэнт. В холодильнике было почти пусто, и брат Наура попросил у него разрешения заказать обед в ближайшем ресторане. У Лапуэнта не было никакой причины отказать в этом, в качестве благодарности его пригласили тоже. Два квартальных инспектора вернулись в свой комиссариат. Полицейского, охранявшего вход в дом, заменили… Да, я забыл! Горничная не захотела притронуться к еде и приготовила себе большую чашку шоколада, в котором она размачивала хлебцы…

— Наур и Уэни ели за одним столом?

— Лапуэнт мне ничего не говорил об этом…

— Ты поедешь на бульвар Сен-Мишель… Найди там бар «Липы»… У них имеется игорный зал, действующий под видом частного клуба, на втором этаже… В это время клуб закрыт, но можно пройти через бар и подняться наверх…

Скален владельцу, что ты от Лардуа и что ему не хотят причинять никаких неприятностей… Попытайся лишь выяснить, был ли Фуад Уэни в клубе прошлой ночью, и, если да, в каком часу появился и когда ушел…