— Думаю, вскоре я смогу вам ответить…

— Вы допросили прислугу?

— Я беседовал со служанкой, но она не была слишком разговорчивой. Задал несколько вопросов горничной, которая рассказала еще меньше. Правда, она, кажется, не знает ни слова по-французски, и ее допрашивает сейчас на английском языке Лапуэнт, там, наверху…

— Я прошу вас информировать меня обо всем, что будет нового…

Он искал следователя, чтобы уехать с ним, так как этот визит представителя прокуратуры был всего лишь формальностью.

— Вам еще нужны я и мои люди?

— Нет, старина, но я попросил бы оставить мне в помощь ваших инспекторов еще на некоторое время, а заодно полицейского сержанта, который охраняет вход…

— Они в вашем распоряжении…

Комната понемногу опустела, и Мегрэ остался один перед книжным шкафом — сотни три книг или больше. Он удивился, увидев, что почти все они были научного содержания, причем большинство относилось к математике, а целый ряд полок занимали труды по теории вероятностей.

Открыв ящики, расположенные под полками, Мегрэ обнаружил множество листочков, заполненных колонками цифр. Часть из них была отпечатана на ротаторе.

— Моэрс, не уходи, мы с тобой еще раз поговорим о деле… Оружие отправь на экспертизу к Гастин-Ренетту… Да, и приложи к пистолету вот эту пулю…

Он вынул из кармана завернутую в кусочек ткани пулю, которую ему передал Пардон.

— Где вы это взяли?

— Расскажу об этом потом… Хотелось бы побыстрее узнать, была ли она выпущена из этого пистолета…

Закуривая трубку, он начал подниматься по лестнице, затем заглянул в комнату, где друг против друга сидели Лапуэнт и молодая голландка, и увидел, что инспектор записывает что-то в блокноте, положив его на туалетный столик.

— Где секретарь? — спросил он скучающего в коридоре полицейского инспектора.

— Вон его дверь, в конце коридора.

— Он не скандалил?

— Время от времени он приоткрывает дверь и прислушивается. Ему кто-то звонил по телефону…

— Что ему сообщил комиссар сегодня утром?

— Сказал, что его хозяин убит и что его просят не покидать своей комнаты до особого распоряжения…

— Вы присутствовали при этом разговоре?

— Да.

— Он не казался удивленным?

— Он не из тех людей, что открыто проявляют чувства. Да вы и сами увидите.

Мегрэ постучал, одновременно нажимая на ручку, чтобы открыть дверь. В комнате был полный порядок, и кровать, даже если на ней ночью спали, была тщательно застелена. Перед окном стоял небольшой письменный стол, возле него находилось кресло из рыжеватой кожи, а в нем сидел мужчина, который смотрел на вошедшего комиссара.

Его возраст определить было трудно. Он обладал типичной внешностью араба — темное морщинистое лицо могло принадлежать человеку как сорока, так и шестидесяти лет. В его густых пышных волосах черно-чернильного цвета не было ни одного седого волоса.

Он даже не пошевелился, чтобы встретить посетителя, и лишь смотрел на него жгучими глазами. Его лицо, казалось, не выражало никаких чувств.

— Надеюсь, вы говорите по-французски?

Он утвердительно кивнул.

— Комиссар Мегрэ, начальник бригады уголовной полиции. Вы и есть секретарь господина Наура?

Вновь утвердительный кивок.

— Не назовете ли вы мне свое точное имя?

— Фуад Уэни.

Голос у него был глухим, как будто он страдал хроническим ларингитом.

— Вам известно, что здесь произошло этой ночью?

— Нет.

— Но вам уже сообщили, что господин Наур убит?

— Да, только это.

— Где вы находились?

Ни один мускул на его лице не дрогнул. Мегрэ редко приходилось встречать таких людей, как в этом доме, людей, которые так упорно отказывались от сотрудничества с ним. Служанка отвечала на вопросы уклончиво, с явной враждебностью в голосе. Горничная-голландка довольствовалась лишь односложными ответами.

Что касается этого Фуада Уэни, одетого в строгий черный костюм, белую рубашку и темно-серый галстук, то он смотрел на собеседника и слушал его с полным безразличием, если не с презрением.

— Вы провели ночь в этой комнате?

— Начиная с половины второго.

— Вы хотите сказать, что возвратились в половине второго ночи?

— Я думал, что вы это поняли из моего ответа.

— Где вы были до этого времени?

— В клубе на бульваре Сен-Мишель.

— В игорном клубе?

Тот ограничился лишь пожатием плеч.

— Где он точно находится?

— Над баром «Липы».

— Вы участвовали в игре?

— Нет.

— Что вы делали?

— Я записывал выигравшие номера.

Не ирония ли придавала ему вид человека, довольного самим собой? Мегрэ сел на стул и продолжал задавать вопросы.

— Когда вы возвратились, вы заметили свет в гостиной?

— Я не знаю, горел ли там свет.

— Шторы были задернуты?

— Полагаю, что да. Они всегда закрыты по вечерам.

— Вы не видели, просачивался ли свет из-под двери?

— Никакого света из-под двери не было.

— Господин Наур в такое время обычно спал?

— Когда как.

— Он часто уходил по вечерам?

— Когда у него было желание.

— Куда он уходил?

— Куда хотел.

— Один?

— Он уезжал из дома один.

— На машине?

— Вызывал такси.

— Он не водил машину?

— Ему не нравилось водить машину. Днем я служил ему шофером.

— Какой марки его машина?

— «Бентли».

— Она в гараже?

— Я не проверял. Мне запретили выходить из своей комнаты.

— А мадам Наур?

— Что вы хотите знать?

— У нее тоже есть машина?

— «Триумф» зеленого цвета.

— Вчера вечером она уезжала из дома?

— Мне до нее не было никакого дела.

— В каком часу вы вышли из дома?

— В половине одиннадцатого.

— Она находилась здесь?

— Я этого не знаю.

— А господин Наур?

— Я не знаю, вернулся ли он к этому времени. Он должен был ужинать в городе.

— Вам известно, где?

— Вероятно, в «Маленьком Бейруте», где он часто ужинал.

— Кто готовил еду в доме?

— Когда как.

— А завтрак?

— Для господина Феликса — я.

— Для господина Наура? Почему вы называете его господином Феликсом?

— Потому что есть также господин Морис.

— Кто он, господин Морис?

— Отец господина Феликса.

— Он живет здесь?

— Нет, в Ливане.

— А кто есть еще?

— Господин Пьер, брат господина Феликса.

— А где живет он?

— В Женеве.

— Кто вам звонил сегодня утром?

— Мне не звонили.

— Тем не менее слышали, как в вашей комнате звонил телефон.

— Это я заказывал разговор с Женевой, и, когда связь была получена, мне позвонили.

— Вы говорили с господином Пьером?

— Да.

— Вы поставили его в известность?

— Я ему сказал, что господин Феликс умер. Господин Пьер будет в Орли через несколько минут, он должен прилететь ближайшим рейсом.

— Вам известно, чем он занимается в Женеве?

— Он банкир.

— А господин Морис Наур в Бейруте?

— Банкир.

— А господин Феликс?

— У него не было профессии.

— С каких пор вы были у него на службе?

— Я не был у него на службе.

— Разве вы не выполняли обязанности секретаря? И потом, вы только что сказали, что готовили для него завтрак и служили ему шофером.

— Я помогал ему.

— С какого времени?

— Восемнадцать лет.

— Вы знали его еще в Бейруте?

— Я познакомился с ним на юридическом факультете.

— В Париже?

Он утвердительно кивнул, по-прежнему оставаясь бесстрастным и неподвижным в кресле, в то время как Мегрэ, сидя на стуле, начинал терять терпение.

— У него были враги?

— Насколько я знаю, нет.

— Он занимался политикой?

— Конечно, нет.

— Итак, можно утверждать, что вы вышли отсюда примерно в десять тридцать не зная, кто остался в доме. Вы пошли в игорный клуб на бульваре Сен-Мишель, где записывали выигравшие номера, не принимая участия в самой игре. Потом вы возвратились домой в половине второго ночи и поднялись сюда, по-прежнему не интересуясь, где находится каждый из живущих в доме. Это так? Вы ничего не видели, ничего не слышали и не ожидали того, что вас разбудят, чтобы сообщить о том, что господин Наур убит выстрелом из пистолета.