Одновременно с этими работами в различных газетах и иллюстрированных журналах появилось большое количество статей и интервью со знаменитыми незнакомцами, утверждающими, что им известен тот или иной аспект тайны. Но самую интересную информацию надо искать не в прессе, не в ученых этюдах и не в работах, вышедших большим тиражом. Напротив, ее надо искать в документах, брошюрках или небольших трудах, выпущенных маленьким тиражом частными издательствами и сданных в парижскую Национальную библиотеку; большая часть этих изданий, однако, не представляет никакой ценности, является простыми копиями отпечатанных на машинке страниц или обыкновенными фотокопиями.

Эти вышеупомянутые брошюры еще больше, чем работы, которые продаются в магазинах и о которых мы уже говорили, кажутся исходящими из одного и того же источника. Благодаря хитрой системе замечаний, ссылок на Соньера, Ренн-ле-Шато, Пуссена, меровингскую династию и другие уже известные темы, каждая из них дополняет и подтверждает другую. Наконец, в большинстве случаев они подписаны весьма сомнительными именами, являющимися, по всей вероятности, псевдонимами, причем, довольно прозрачными. Мы можем назвать Мадлен Бланкассаль, Никола Босеана, Жана Делода и Антуана Отшельника. Что касается первого имени — «Мадлен» («Магдалина»), то здесь очевиден намек на Марию-Магдалину, «магдалеянку», которой была посвящена церковь в Ренн-ле-Шато и башня Магдала, построенная аббатом Соньером; имя «Бланкассаль» составлено из названий двух речушек, сливающихся в одну близ Ренн-ле-Шато — Бланка и Саль. «Босеан» («Beaucean»), искаженное «Beausean» — военный клич рыцарей Храма; Жан Делод (Delaude) на самом деле — de l'Aude — Од — департамент, где находится Ренн-ле-Шато; наконец, Антуан Отшельник — это святой, статуя которого украшает церковь Ренн-ле-Шато, праздник его — семнадцатого января; эта дата фигурирует на могиле Мари де Бланшфор, а также в этот день у аббата Соньера случился удар.

Книжка, приписываемая Мадлен Бланкассаль, называется «Потомки Меровингов и загадка Вестготского Разеса» — Разес, как мы уже видели, было старинным названием интересующей нас местности. На титульном листе указано, что текст сначала был опубликован в Германии, потом переведен на французский язык Вальтером Сельс-Назером — другой псевдоним, составленный из имен двух святых, Кельсия (Celse) и Назария (Nazaire), которым была посвящена церковь в Ренн-ле-Бэн. Также на титульном листе указано, что издатель книги — Великая Альпийская Ложа, верховная масонская ложа Швейцарии, равная Великой Английской ложе или Великому Востоку Франции. Ничто не говорит о том, на каком основании вдруг современная масонская ложа интересуется тайной неизвестного французского священника, жившего в XIX веке, и историей его прихода за последние полторы тысячи лет. Впрочем, один из наших собратьев, задавший этот вопрос представителям Альпийской Ложи, услышал в ответ, что никто из них не был в курсе, что существует подобная работа! В таком случае, что же надо думать о свидетелях, которые видели работу в их библиотеке, и о том факте, что знак Великой Альпийской Ложи в надлежащей форме присутствует на двух других книжках?..

Как бы там ни было, из всех документов, опубликованных частным образом и отданных в Национальную библиотеку, самым важным является сборник отдельных листков под общим названием «Секретные досье», занесенные в каталог под шифром 4°lm[1]249 и снятые в настоящее время на микропленку. Но еще совсем недавно он представлял собой тоненький и незначительный томик, вроде папки с твердой обложкой, в котором собраны разнородные документы, в совершенно разрозненном виде — вырезки из газет, письма, вкладыши, многочисленные генеалогические древа, а также страницы, отпечатанные типографским способом, очевидно, вырванные из других книг и периодически — странная вещь! — заменяемые на другие, на которых было очень много пометок и исправлений, сделанных от руки — проделки, кажется, продолжающиеся и по сей день.

Самая важная часть этих «Секретных досье», состоящая из генеалогических дерев, приписывается некоему Анри Лобино, имя которого фигурирует на титульном листе. Две заметки внутри папки упоминают о том, что это всего лишь псевдоним — может быть, он обязан своим происхождением улице Лобино близ церкви Сен-Сюльпис в Париже; что же касается генеалогий, то они были произведением некоего Лео Шидлофа, историка и любителя древностей, австрийца, прожившего, как предполагается, свою жизнь в Швейцарии и умершего в 1966 году. Почерпнув силы в этих сведениях, мы попытались добыть по этому поводу дополнительные уточнения.

Его дочь мы нашли только в 1978 году в Англии. Ее отец, подтвердила она, действительно был австрийцем, но он не был ни составителем генеалогий, ни историком, ни любителем древностей; он был лишь экспертом и торговцем миниатюрами, на тему о которых он опубликовал две работы. Он поселился в Лондоне в 1948 году и прожил там до самой своей смерти — эти последние сведения приведены впрочем, в «Секретных досье».

Самое удивительное заключалось в том, что мадемуазель Шидлоф горячо утверждала, что ее отец никогда не интересовался ни генеалогиями, ни меровингской династией, ни тайнами французского Лангедока; однако, добавила она, кое-кто думал именно так, потому что, например, в 1960 году и позже он встречался со многими неизвестными людьми, европейцами и американцами, которые желали увидеться с ним и поговорить на темы, в которых он совершенно не разбирался. Наконец, после его смерти в 1966 году к ней стали приходить различные послания, и авторы большинства из них осведомлялись о каких-то документах, которые мог оставить ее отец.

Каким бы ни было дело, в котором он против своей воли оказался замешан, продолжала мадемуазель Шидлоф, оно не пришлось по вкусу американскому правительству. Действительно, в 1946 году, за десять лет до составления «Секретных досье», Лео Шидлоф попросил визу на въезд в США, но ему отказали, так как его подозревали в шпионаже или в какой-то другой подпольной деятельности; прошли долгие месяцы ожидания, пока он не добился необходимых разрешений и не смог отправиться в Америку. Простые административные придирки? Нет, ответила его дочь, это было гораздо серьезнее и, безусловно, связано с секретными занятиями, в которых его подозревали.