Трудно жить на Тихоокеанском побережье и не иметь хоть каких-то знаний об индейских тотемах. Что до суперинтенданта, то он знал об этом больше многих.

Джоанну Портмэн прибили к столбу, некогда установленному на могиле вождя, покровителем которого был дух-акула.

Такой опытный полицейский, как Деклерк, не мог упустить ни одного из возможных мотивов. Самая на первый взгляд незначительная деталь могла многое рассказать о преступнике, который вовсе не был обязан руководствоваться простой логикой. Таких историй полно у каждого полицейского. В конце концов Дэвида Берковица побудил к убийству говорящий пес его соседки.

Деклерк никогда не слышал о существовании у индейцев культа наподобие "Зебры", но разве в последние годы движение индейцев за свои права не набирало силу.

"В Соединенных Штатах, – размышлял он, – большинство черных лидеров обращались к корням, к истории своего народа. И почему-то брали оттуда самые воинственные традиции – вспомним "черных пантер". То же и с женским движением. Это ведь здесь "Женская пожарная бригада" жгла магазины, торговавшие порнографией. Почему бы и индейцам не обратиться к прошлому и не отыскать там какую-нибудь гадость? Это вполне в духе времени".

Его глаза устремились на фото Джоанны Портмэн, распятой на тотемном столбе.

"Ладно, – подумал он. – Надо рассуждать по порядку. Мы имеем тотемный столб. Многие племена ставили его на могилах. Что еще? У квакиютлей[28]  был обычай обрезать волосы родственникам покойного.

Нет, это здесь ни при чем. Она же не родственник, а жертва. И у индейцев не было культа отрубленных голов.

Кроме...

Кроме одного исключения. Хаматса!

Через несколько секунд он снимал трубку.

9.36

Телефон ответил только после десятого звонка.

– Алло.

– Доброе утро. Я тебя не разбудил?

– Non, je suis tout juste de la douche. Attends un moment[29] .

Деклерк стал ждать. Он представил обнаженное тело жены, ее мокрые каштановые волосы и брызги воды на полу. В его воображении зазвучала музыка – концерт для флейты и арфы Моцарта. Женевьева часто играла его по утрам.

– Вот и я, – услышал он наконец.

– Слушай, у меня появилась одна дикая теория. Хочу узнать твое мнение.

– Я слушаю.

Когда он закончил, на другом конце трубки воцарилась тишина. Потом его жена медленно сказала:

– Так ты никогда не слышал о культе смерти у индейцев?

– Ничего конкретного.

– Значит, ты основывался только на "Зебре"?

– Да, и на других подобных случаях.

– Тогда перескажи мне эту историю.

– Ладно. Значит, так, в апреле 1975-го четверых мусульман в Сан-Франциско обвинили в том, что они входят в группу под названием "Ангелы ада", которая ставит целью разжечь расовую войну путем организации убийств белых. По показаниям главного свидетеля, двое из обвиняемых просили его в тюрьме Сан-Квентин научить их боевым искусствам, чтобы убивать белых. Методика убийств была простая – беспорядочная стрельба на улицах или разрубание жертвы ножом или мачете. Особым шиком у них считалось обезглавливание или обезображивание убитых. Первой жертвой "Зебры" стала женщина.

– А откуда взялось слово "Зебра"? – спросила Женевьева.

– По делу проходила рок-группа с таким названием.

– Значит, это что-то вроде Зодиака?

– Похоже, но того так и не поймали. Того или тех.

– Но если речь идет о культе, то их должно быть много.

– Необязательно. Убийца-одиночка может считать себя членом группы, даже если она существует только в его воображении. Зодиак посылал полиции письма с астрологическими символами, в которых утверждал, что возродится в раю, а все, кого он убил, будут ему служить.

– Похоже на культ Джима Джонса.

– Именно. Так что ты об этом думаешь?

Женевьева снова замолчала, потом сказала:

– Конечно, тотемный столб может иметь значение, и среди индейцев вполне может появиться радикальная группа. Но, по-моему, каннибализм – это уже чересчур.

– Может быть. Но ведь был прецедент в виде Хаматсы. Все зависит от того, насколько убийца сумасшедший.

– У нас вроде была книга об этом?

– Да. В шкафу, на нижней полке.

– А название?

– «История потлача» [30] .

– Подожди, я принесу.

Деклерк услышал стук трубки и удаляющиеся шаги Женевьевы. Несколько минут он сидел с закрытыми глазами, воображая себя дома. Должно быть, она сейчас в одном из четырех халатов, и он слегка распахнут, открывая ее стройные гладкие ноги.

За много лет он так и не привык до конца к этому зрелищу. В каком-то смысле Женевьева была не меньшей актрисой, чем Кейт.

При мысли о Кейт он сразу вспомнил кладбище, продутое осенним ветром, и, вздрогнув, открыл глаза. В первые годы второго брака Деклерка всегда охватывало чувство вины, когда он вспоминал о прежней семье. Не проходило и часа без мыслей о Кейт или Джейн. Особенно о том, как Джейн сидела у него на коленях. Он часто вспоминал, как впервые встретил Кейт в Нью-Йорке – в ноябре, перед самым Днем Благодарения.

Он был тогда в Штатах на стажировке. Коллега из отдела убийств, зная, что сержант-канадец любит театр, предложил ему билет на Бродвей. Давали "Росмерсхольм" Генриха Ибсена, и Кейт играла главную роль.

Даже сейчас Деклерк помнил дрожь, охватившую его тогда. Ни до, ни после он не испытывал такого чувства. Он чувствовал себя донельзя глупо, сидя в полном зале и изнемогая от любви к женщине, которую видел впервые в жизни.

"Чего ты боишься? – подумал он. – Зайди за сцену и познакомься с ней. В худшем случае тебя выставят. Но если ты этого не сделаешь, то никогда себе не простишь. Господи Боже, какая актриса!"

У входа за кулисы его остановил охранник.

– Куда вас несет, дружище? – спросил он дружелюбно.

– Я хочу пройти за сцену.

– А пропуск у вас есть?

– Нет.

– Тогда вы не пройдете.

Деклерк колебался всего секунду. Потом полез в карман и достал служебное удостоверение.

– Надеюсь, этого пропуска вам достаточно? – он доверительно склонился к уху охранника. – И не поднимайте шума.

Его пропустили.