Исповедь, покаяние – это одно из таинств Церкви. Когда мы исповедуемся вслух перед священником, рядом невидимо стоит Сам Христос Господь, Который это исповедание принимает и знает все наши согрешения гораздо лучше, чем мы сами, потому что мы, к сожалению, во многом не даем себе отчета – так привыкаем ко греху, что он кажется нам обычной жизнью.

Часто мы совсем не умеем исповедоваться, и научить этому нельзя в силу того, что отношения каждого из нас с Богом – особенные. Бог постоянен, Он не меняется, поскольку Бог – это самое высокое совершенство, которое только возможно. Какой Господь был тысячу лет назад, такой Он был и миллиард лет назад, такой будет и через миллион лет. А человек меняется, и все люди разные: мы отличаемся своим характером, воспитанием, жизненными обстоятельствами, полом, здоровьем, цветом глаз. И это различие диктует наши особые отношения с Богом: каждый молится по-своему, Бога чувствует по-своему, исповедуется по-своему. Есть только определенные общие линии: как у любого человека определенное количество костей в теле, у любого есть голова, руки, ноги – и в этом мы все похожи, – так же существуют и некоторые правила исповеди.

Когда-то в древности, бывало, каялись и перед всей Церковью, но это мало кто может выдержать и мало кто может выслушать спокойно, не соблазнившись, не осудив. Поэтому такой обычай исчез и уже более полутора тысяч лет люди каются в своих грехах индивидуально, на исповеди, в тайном собеседовании. Однако это собеседование зачастую превращается в нечто иное и таинство покаяния не достигает своей цели оттого, что мы не помним, что исповедуемся не священнику, а стоим перед Богом. Священник порой становится для нас препятствием во время исповеди, потому что нам мешают всякие посторонние, смущающие мысли и мы забываем, что припадаем к Самому Господу Богу, а священник является лишь свидетелем, представителем Церкви, через которую Бог раздает благодать и мир.

Нам нужно на исповеди стоять как на Страшном суде; поэтому на аналое кладется крест и Евангелие. Евангелие содержит в себе слово Божие, это есть слово жизни, а крест напоминает нам о той жертве, которую принес за нас на Голгофе Христос Спаситель. Эти два великих символа знаменуют Самого Христа, являют то, что Он здесь невидимо стоит.

Почему Господь не открывается каждому из нас? Не проще ли Ему было показать нам Свой образ? Вот стоял бы Он около аналоя. Господь не делает этого, потому что зрения Самого Бога выдержать не может никто. Когда на горе Фаворской Господь показал ученикам Свою славу, они пали ниц, бросились в разные стороны от сияния Божества – на древних иконах так это и изображается. Человек грешен, он не может видеть славу Божию, он отбегает от нее. Как от зажженной свечи или лампы тьма сразу отбегает, так и мы, люди грешные, не можем созерцать славу Божию.

Если бы Господь, Который невидимо здесь присутствует, нам показался, мы не могли бы устоять, мы бы убежали или сгорели. Поэтому Он, по Своей милости, не являет нам Себя, хотя отдельным подвижникам веры, благочестия, людям, духовно высоким, Господь иногда явным образом открывался. Мы знаем, что преподобному Cерафиму Саровскому Господь явился на Божественной литургии – и преподобный Серафим, который с детства воспитывался в вере и с самой юности пребывал в монастыре, совершая подвиги молитвы и поста, и то, увидев Христа Спасителя, остолбенел, не смог дальше служить, его увели в келью, и он долго не в состоянии был говорить после этого видения. А что же с нами, грешными, будет?

Но если мы не видим перед собой Самого Господа, то перед нами крест и Евангелие, перед нами икона Спасителя или Матери Божией. А Ее икона – это всегда и икона Христа, потому что Матерь Божия держит Его на руках. На некоторых иконах, Боголюбской например, Господь не изображается, но все равно Он невидимо в ней присутствует всегда, светом Своим, который просвещает всех. И к иконе Матери Божией можно обращаться как к Самому Спасителю, она есть образ невидимого присутствия Божия. Поэтому нам должно быть страшно, когда мы подходим к исповеди, мы должны испытывать благоговейный страх присутствия Божия, а не страх перед человеком. И если мы научимся всегда чувствовать Его присутствие, тогда наша исповедь станет настоящей, нас уже не будет занимать, кому мы исповедуемся и что о нас подумают, – мы будем только стремиться очистить свою душу, очистить перед Богом.

Подходя к исповеди, нужно всегда помнить о том, что мы не со священником в беседу вступаем о своих житейских делах и заботах, а подходим к страшному таинству: мы присутствуем на Страшном суде. Господь знает все наши грехи, немощи, все наше лукавство, двоедушие, малодушие, лицемерие, болтливость, себялюбие, разнеженность, нашу лень на молитву, лень на добрые дела. Господь знает, как нам не хочется читать Священное Писание, как тяжело отстаивать в церкви; знает, что мы зачастую ничего не понимаем в богослужении, не интересуемся совершенно духовной жизнью, заповедями Божиими; что мы даже в семье, как собаки, грыземся; постоянно друг друга осуждаем, если не словами, то мыслью; завидуем, говорим друг про друга плохое. Господь знает, что мы постоянно недовольны нашей жизнью – все нам не так, как хотелось бы, – и что мы пользуемся благами, которые Он нам посылает, как будто они принадлежат нам по праву, хотя мы не заслужили ни солнца, ни неба, ни деревьев и никакой красоты. Мы достойны только наказания, а требуем к себе отношения очень ласкового. Все это Господь знает.

Кто-то скажет: а если Господь знает, то зачем тогда исповедоваться? Да, Богу, конечно, это не нужно, это нужно нам. Так же, как и Церковь – она нужна только нам, Господь ее для нас основал, чтобы она нас спасала. Христа так и называют: Спаситель. От чего Господь спасает? Зачем Он вообще пришел на землю? Господь пришел спасти нас не от каких-то тяжелых обстоятельств, трудностей или болезней, а от греха. И если мы приходим в церковь не для того, чтобы изменить свою греховную жизнь, а за чем-то другим, то мы еще совсем не христиане и к Церкви никак не принадлежим. Церковь существует только для того, чтобы спасать нас от греха.

Это спасение совершается, во-первых, в святом крещении. Когда человек уверовал в Бога и хочет оставить свою прежнюю жизнь, то в знак этого он погружается в купель крещения, и ему прощаются все грехи. Человек становится как младенец и может начать новую жизнь. Но и тех, кто крестился давно и после этого неизвестно где бродил и неизвестно что творил (неизвестно людям, но известно Богу и тому, кто творил), – и их Господь не отвергает. Для них есть покаяние – это второе крещение. На исповеди человек тоже может начать новую жизнь. Прийти и сказать: "Господи, я все понял; я поступал неразумно, глупо, губил себя, губил свою душу. Теперь я буду поступать по Твоим заповедям. Я раскаиваюсь в своей прошлой жизни". Раскаиваюсь в этом, в этом и в этом.

Для чего нужно обязательно назвать свои грехи? Потому что когда кто-то подходит к исповеди и говорит: "Во всем грешен" – это равносильно тому, что он сказал: "Я не грешен ни в чем". И если священник спрашивает такого человека: "Ну а в чем все-таки ты согрешил?" – он отвечает: "Не знаю". Вроде во всем, а на самом деле – ни в чем. Человек не осознает, в чем состоит грех его жизни, и поэтому не знает, в чем нужно ее исправить.

И здесь очень важно понять, что такое вообще грех. Мы думаем, что грех – это кому-то сделать подлость. Да, конечно, это так. Но ведь грех – это не только поступок; это и плохая мысль, это и чувства худые; это может быть даже и отсутствие каких-то поступков. Например, человек говорит: "А я ничего плохого не делаю" – но этого совершенно недостаточно, чтобы спастись.

Главный наш грех заключается не в том, что мы совершаем плохие поступки, он состоит в том, что наша жизнь протекает совершенно отдельно от Бога; в том, что у нас с Ним нет никаких взаимоотношений; что наша жизнь – безбожная, потому что в ней нету Бога. Мы существуем сами по себе: вот моя жена, вот мои дети, моя квартира, работа, вот моя стирка, булочная – это круг нашего бытия. А где в нем Бог? Иногда кое-кто из нас, раз в неделю, приходит в церковь – тогда он вспоминает о Боге, старается молиться; или какую-то книгу откроет духовную, Священное Писание; или утром и вечером помолится – пять минут утром, десять вечером. Вот и все, в этом и заключается, собственно, наша христианская жизнь. А все остальное? А все остальное – это грех, независимо от того, собираем ли мы почтовые марки, пьем ли водку или просто гуляем по лесу. Если мы, гуляя по лесу, забыли о Боге, то это есть грех.